Иван Киричатый - Мир островов. Рождение.

— Вален много двигается, делает много быстрых выпадов, колющих и рубящих ударов, — громко озвучил свои мысли Хасид, — Владимир, больше топчется на месте, старясь наносить редкие, но сильные удары. Значит так, Валену будем делать меч, а Владимиру топор или, или скорее всего булаву.

— Нет, однозначно булаву, — продолжил Хасид, — топором еще пальцы ног отрубишь, подмигнул он Владимиру.

Владимиру, от этих слов стало обидно, но он не подал виду. А что, булава тоже хорошо, не надо точить и все такое. Да и на палку она похожа, с которой он уже знаком.

— Доспехи и щиты, — продолжил Хасид, — было бы не плохо, но не для вас, так как они будут магнитом для всякой погани. Мой совет, пока не подрастете и не наберетесь опыта, лучше в их сторону даже не смотреть. Хотя, в общем, тебе Вален, щит будет лишь мешать. А тебе Владимир, смотри уже сам. Главное чтоб щит был побольше и покрепче.

Оружейник сделал акцент на слове «покрепче», в очередной раз подмигнув Владимиру. Но на этот раз Владимир не обиделся на слова мастера, а сделал себе в памяти заметку на будущее.

Хасид отослал тренироваться Валена к Мин Дао, пока у юнги еще есть возможность. А с Владимиром они приступили к созданию булавы.

Оружейник достал из подсобки небольшой брус дерева. Порода дерева была неизвестна Владимиру. Хасид нежно и заботливо, как драгоценность, и словно боясь испортить древесину, закрепил его в тисках. Как потом оказалось, Владимир не правильно трактовал его действия. Древесина хатунского хруса, из которой был сделан брус, была не хрупкой, а даже наоборот настолько крепкой, что первых полдня Хасид убил лишь на то, чтобы сделать из него подобие рукоятки для булавы. А нежно и заботливо оружейник, отнесся лишь потому, что древесина была поистине уникальна и редка. После придания будущей булаве первоначальной формы, Владимиру было поручено отполировать изделие. Простое действие отняло у него все силы, он избил руки и исцарапал пальцы, болели ноги, и жгла спина. Но мучения не прошли даром, дерево медленно и нехотя поддалось. На третий день результат трудов мальчика устроил Хасида. Оружейник внимательно осмотрел будущее оружие, залюбовавшись красивым узором древесины и ровностью линий. Рукоятка была гладенькая, теплая и приятная на ощупь. Даже неопытному глазу было понятно, что перед ним ценная порода дерева. От того что дальше сделал Хасид, у Владимира защемило в груди, а что творилось в душе мастера мальчику лучше было не знать. Оружейник опустил рукоятку, сводя все старания мальчика на нет, в кислоту. Мальчику показалось, что дерево, словно живой организм застонало. После этих варварских действий мастер опустил изрядно почерневшее дерево в слабый раствор щелочи — рукоятка покрылась солью. Следующий день Владимир отчищал и заново полировал изделие. Все его последующие старания ни к чему не привели. Удалось лишь полностью отчистить от солей. Возникшая шершавость и чернота — остались. Теперь ранее драгоценная порода дерева была больше похожа на обгоревший кусок дешевого дерева. Правда, естественная крепость древесины конечно же осталась. Следующая неделя ушла на снабжение булавы петлей. Петля ничем особым не отличалась. Но и здесь Хасид всю черновую работу скинул в неопытные руки Владимира. Пока мальчик проделывал отверстие в рукоятке для петли, сам оружейник занялся созданием заготовки набалдашника. В результате получилось железное навершие с невысокими бугорками из металла. Еще предстояло как-то соединить эти два разных изделия, из совсем разных материалов.

На следующее утро Владимир, как всегда с рассветом, пришел к оружейнику. К радости мальчика там уже был Вален. Поговорить друзья не успели. Только Владимир поприветствовал юнгу, как из мастерской вышел оружейник.

— Собрались, — обратился он к ним.

Мальчики кивнули.

— Вот и отлично, — продолжил мастер и потер руки, — будем делать более интересную вещь — меч. Жаль, что будем делать не достойный восхищения клинок, а его бедного родственника.

Хасид достал небольшие пластины разных металлов, по толщине с мизинец. Судя из виду заготовок, они были, из разных сортов метала. Печь к приходу мальчиков уже была растоплена и пылала жаром. Оказывается, пока Владимир с Валеном сладко спали, мастер сделал все необходимые приготовления. Хасид выдал им молот и клещи, а сам взял огромную кувалду. И принялись они за ковку.

— Я буду работать с твердым металлом, — сообщил им Хасид, — а вы по моему примеру с мягким.

Оружейник отобрал больше половины заготовок себе, остаток отдал Валену. Первый брус Хасид положил на наковальню и сильным ударом, от которого у Владимира тот час же заложило уши, сделал глубокий надкол долотом. После этого он поместил надколом на край наковальни и несколькими более слабыми ударами вниз он свернул брусок пополам. Затем клещами мастер поместил то, что получилось в горн. Только заготовка немного раскалилась, он тот час же вынул из горна, обвалил в золе и обработал молотом, пока верхняя и нижняя половины не сплавились вместе, а брусок снова не стал прежнего размера. И снова с помощью долота оружейник согнул заготовку пополам. Повторяя предыдущий шаг. Хасид повторял действия все снова и снова, постепенно доводя в горне заготовку от ярко-красного до желто-белого цвета, а молотом удлиняя и утончая брусок. Все это он делал настолько быстро и энергично, что Владимиру казалось, будто в руках мастера не твердейший метал, а мягкий податливый свинец.

— Что застыли, как сурки на охоте, — продолжая бить молотом, крикнул им Хасид, — вперед.

Владимир схватился за клещи, а Вален за молот. Юнга замахнулся молотом и застыл. Им явно чего-то не хватало.

— Долото, — подсказал Владимир.

То, что у Хасида получалось легко и непринужденно, у мальчиков сперва не получалось вовсе. Вален что есть силы лупил молотом, но долото в большинстве случаев соскальзывало иногда юнге везло и он оставлял на заготовке небольшие царапины. Так они мучились, пока оружейник не выдержал.

— Да откуда у тебя руки растут, — выругался Хасид, — долото надо держать ровно, и молотом бить точно по центру, ты что слепой!!! Или у тебя, как у курицы, глаза по разным бокам головы растут!!!

Вален на унижение ничего не ответил, лишь потупил глаза.

— В ударе главное не сила, сила конечно тоже нужна, но здесь важна точность, — подсказал оружейник, — молот должен всегда ударять по заготовке всей своей площадью, и это главное правило ковки. Попробуйте, поменяйтесь местами.

После смены ролями, ковка пошла лучше, хотя и не намного. Но все же через некоторое время им удалось в брусе сделать достаточно глубокий надкол, что бы согнуть потом заготовку. Пока они мучились, с первым в своей жизни брусом метала, Хасид закончил свою часть работы.