Галина Романова - Двое из Холмогорья

— Прощайте, мастер Терри, — печально сказал он.

— Что? Ты бросаешь меня? — изумился тот. — А я думал…

— Нам в господские покои вход воспрещен. Еще Повелитель и ваш батюшка заповедали, чтобы монстрам обитать только на нижних этажах, а людям — на верхних. Вот ежели вы нас не забудете и надумаете в гости заглянуть — милости просим, а иначе никак нельзя. Логочка моя будет убиваться, так вы уж нас не забывайте, мастер Терри. И не держите зла за прошлое — всякое бывает!

Лейру очень не хотелось оставаться одному, — когда за спиной возвышается мощная и, самое главное, практически неуязвимая горгулья, чувствуешь себя как-то увереннее. Тем более что юноша испытывал разочарование — оказывается, тот черный рыцарь явился вовсе не за ним, а за каким-то Терибальдом, у которого тут оказалась целая куча родственников. Лейр уже начал догадываться, что ввязался в сложное и опасное дело, но — странно! — не чувствовал страха. И поэтому он кивнул, прощаясь, пробормотал что-то приличное: мол, обязательно зайду, когда освобожусь, — и отправился вслед за проводником.

Несколько минут спустя он уже перестал удивляться, глядя по сторонам. Замок, по которому его вели, был слишком огромен, чтобы охватить его взглядом. Лейр догадывался, что это лишь часть дворца и что нужно потратить по меньшей мере неделю, чтобы просто обойти его самые главные залы и лестницы, не тратя времени на изучение содержимого комнат, не залезая в подвалы, на чердак и не просовывая любопытный нос во все щели. Строгость и даже аскетизм соседствовали с богатством и роскошью. Но если внизу то и дело попадались какие-нибудь существа, здесь было пусто и тихо. Только шаги двух людей гулко отдавались под сводами да однажды на лестнице мелькнул кто-то явно спешащий по делам.

Лейр шел и вертел головой — старался запомнить дорогу. Несмотря на молодость и неопытность, он был далеко не глуп и понимал, что ему может понадобиться путь к отступлению. Скажем больше, юноша догадался, в какую игру ввязался, но решил не сдаваться. Чем бы ни закончилась его авантюра, если он выберется живым, ему будет что вспомнить.

Наконец проводник остановился перед высокой дверью, распахнул ее и склонился в почтительном поклоне. Лейр несмело переступил порог.

По сравнению с убранством его покоев в родовым замке тут было довольно скромно, если не сказать — убого, хотя, присмотревшись, юноша отметил, что дело, вероятно, в отсутствии драпировок на стенах и малом количестве вещей. Из большой комнаты с камином, освещенной двумя высокими окнами, вели три двери — две большие и одна маленькая. Все три сейчас были распахнуты — в комнатах шла лихорадочная уборка. Несколько девушек и подростков возрастом от двенадцати до восемнадцати переставляли мебель, прибивали драпировки во внутренних покоях, застилали постель, заканчивали выметать мусор. Все были изящны, хрупки и стройны, как эльфы, какими их рисуют на картинках, но двигались одинаково развинченно, словно куклы. И все внешне походили на проводника, который так и застыл в дверях, словно не знал, куда податься.

— Господин Терибальд! — крикнул он как раз в тот миг, когда юноша подумал о нем. Лейр едва не подпрыгнул с воплем и дал себе зарок раз и навсегда запомнить, что тут его именуют именно так.

На миг все замерли, потом заметались с удвоенной энергией, демонстрируя иногда чудеса силы и ловкости, которых трудно ожидать от хрупких подростков. В считанные минуты все было убрано, застелено и приведено в порядок, после чего, выстроившись в ряд, слуги поклонились юноше и… растаяли в воздухе.

— Счастливо отдохнуть, мой господин, — послышался из-за плеча ошеломленного Лейра голос проводника. — Если вам что-то будет нужно — только произнесите свое желание вслух…

Юноша стремительно обернулся, чтобы увидеть, что и этот подросток тает, на глазах превращаясь в дым.

— Погоди! — повинуясь безотчетному порыву, воскликнул он. — Как тебя зовут?

Подросток мигом перестал растворяться и снова стал материальным.

— Трипс, — сказал он. — У меня еще есть брат — Потрипс. Мама не знала, что родятся близнецы, и придумала только одно имя. А когда мы появились на свет, одному она дала то имя, которое уже было, а другому — похожее. Я родился первым, я Трипс. Мой брат родился вторым — «после Трипса».

Он сказал это как-то легко и свободно, совершенно не стесняясь, словно это было частью какого-то ритуала, и Лейр продолжил расспросы.

— А они, — юноша махнул в сторону только что растаявших подростков, — кто? Ты и они… э-э…

— Мы принадлежим к одному народу, — кивнул Трипс — Мы свиллы.

— Такого народа не существует! — блеснул познаниями Лейр, подумав мельком, что надо забрать свои вещи и книги из гнезда горгулий.

— Конечно, теперь нас не существует, — снова кивнул Трипс.

— Теперь не существует?

— Раньше мы жили на Плоскогорье, но нас истребили. Тех, кто выжил, сделали рабами. — С этими словами Трипс поднял голову, и юноша увидел на его горле тонкий серебряный ошейник, сплетенный из проволоки.

Лейр уже открыл рот, чтобы спросить, кто это сделал, но вовремя прикусил язык. Ответ был ясен.

— Если господину угодно отдохнуть, к его услугам спальня, — как ни в чем не бывало заговорил подросток. — Если нет, можете распорядиться насчет обеда.

— Распоряжаюсь! — тут же откликнулся Лейр, решив пользоваться всеми благами, пока есть возможность.

— Обед будет подан через полчаса, — прислушавшись к чему-то, произнес Трипс и исчез окончательно.

Лейр глубоко вздохнул, потянулся, стащил с себя перевязь с мечом и плащ и развалился в кресле у пустого камина. Он успел еще подумать, как было бы здорово, если бы в камине горел огонь.

Терри шел по королевскому дворцу. Он бродил по нему уже несколько часов, успел дважды заблудиться и снова вернуться в главные залы. Сложность была в том, что он не различал древнюю и новую половины замка и, в отличие от прочих, прекрасно «видел» потайные ходы, которыми пользовался так же уверенно, как парадными лестницами. Часто, решив срезать угол через тайный ход, в результате оказывался совсем не там, куда планировал выйти.

И все-таки молодой человек не паниковал. Он был при Деле, он выполнял поручение, которое король дал ему как своему кузену.

Если быть до конца откровенным, Терибальду очень нравилось чувствовать себя королевским родственником. У его отца была большая семья, но Терри всю сознательную жизнь прожил в одиночестве, в обществе бабушки, которая заменила ему родню. Он всегда скучал, а теперь радовался, что кто-то называет его кузеном, что у него есть близкие люди. И пусть сэр Годован, его потенциальный дядя, ему не доверяет, ему достаточно и этого. Впервые за долгое время Терибальд чувствовал себя нужным.