Михаил Ардин - Райское Местечко

Что это означает? Головная боль сопровождает разрушение нейронов системой «Маркер-Деструктор». Нарушение двигательных функций означает, что мозг был поражен более чем на сорок процентов, и максимум через два-три месяца у этих корнезианцев изменения мозга стали бы необратимыми.

Давайте посчитаем, у какого количества аборигенов сработала система «Маркер-Деструктор»… Так, примерно у каждого второго! Вы забываете, что во время спектакля вы обнаруживаете только «продвинутых пограничников», тех, кто опережает расчетное время достижения критического уровня возбуждения, при котором активировавшиеся связи в мозгу будут надежно отмечены веществом «Маркера». А на самом деле, как показывает видеозапись, сегодня мы предотвратили появление в этом районе примерно полутора-двух тысяч выродков.

Так какой же гоэ справится с таким количеством имеющихся уже сегодня потенциальных убийц? Не может же он превентивно уничтожить половину мужского населения? А с каждым днем число «пограничников» будет только возрастать.

Люди притихли. Похоже, подобных цифр они и представить себе не могли.

– А теперь,-сказала Мелисса,-давайте посмотрим, на что выродки способны. Вот съемка, которая произведена за два дня до начала нашего турне.

И Мелисса включила запись, сделанную на той проклятой поляне. Я сразу же закрыл глаза, но остальные не знали, что их ждет, и честно смотрели на экран. Мелисса гуманно выключила запись секунд через тридцать, но и этого было более чем достаточно.

Минут через десять народ понемногу успокоился. Всхлипы и стоны затихли, слезы были вытерты, самые впечатлительные вернулись из туалетных комнат. На людей было жалко смотреть. Бессонные ночи им обеспечены, разве что к стимуляторам они добавят снотворное.

Но я не имел права на жалость.

– Кто хочет высказаться? – спросил я.

Ответом мне было молчание, только кто-то из женщин продолжал судорожно всхлипывать.

– Тогда давайте голосовать. Кто за добавку в рацион стимуляторов, прошу поднять руку.

…

– Кто – против?

«Против» не было никого.

Со следующего дня каждый за завтраком выпивал свою дозу, и эффект не замедлил сказаться. Люди повеселели и готовы были проработать в том же изматывающем режиме еще какое-то время. Я понимал, что примерно раз в неделю дозировку придется увеличивать, и только надеялся, что до препаратов типа «Коктейль «боевой» дело действительно не дойдет.

Сам я решил стимуляторы постараться не принимать. Все-таки и физическая, и моральная подготовка у меня была не в пример лучше, чем у остальных членов нашей команды. Не зря же нас в Академии десять лет к чему только не готовили и как только не гоняли! Да и во время службы в Космофлоте сдача нормативов расслабляться не позволяла. Во всяком случае, я пока держался. А может, у меня уже начали сказываться какие-то моменты, связанные с развитием второй структуры мозга? Должна же быть от нее хоть какая-то ощутимая польза? Хоть какой-то «плюс»? Пока я успел испытать только один очень большой «минус», поимев способность принимать ?-излучение корнезианцев…

Но недели через две я понял, что и я подошел к своему пределу выносливости. В тот день я отправился на переговоры с гоэ очередного острова, но его не оказалось дома. Я решил, что не стоит заниматься его поисками, а лучше подождать, пока гоэ вернется в свой дом. Не мог же он не заметить прибытия наших судов, а о том, куда я направился, ему обязательно сообщат.

Я ждал гоэ, стоя в саду перед его домом, и разглядывал окружающий меня пейзаж.Он ничем не отличался от десятков таких же пейзажей, виденных мной на других островах.

Высокое синее небо над океаном, мерно катящим пологие волны на золотой песок пляжа… Пышные кроны деревьев, бросающие тень на густую траву и дорожки, выложенные камнем… Спелые плоды, свисающие с веток в окружении цветов всевозможных форм и оттенков… Плывущие в воздухе сладкие ароматы и невесомые лепестки, оброненные деревьями и кустами… Яркие радуги, вспыхивающие при каждом взмахе крыльев порхающих бабочек… Мелодичные трели птиц и стрекот абсолютно безвредных насекомых…

И вдруг я почувствовал, что меня просто тошнит от красот этого тропического рая.

Мне вдруг так захотелось оказаться где-нибудь в Подмосковье поздней осенью, когда природа уныла и почти безобразна. Пусть будет тоскливый серенький денек, пусть даже моросит надоедливый дождик, и резкие порывы ветра стряхивают с голых веток холодные капли, и под ногами пусть будет раскисшая земля с пучками жухлой травы… Пусть остро пахнет опавшей листвой и близкими холодами… Пусть даже пойдет мокрый снег и мутная пелена милосердно скроет неприглядную обнаженность природы… И пусть меня кусают комары!

Хотя нет, какие комары? Когда идет снег, никаких комаров уже нет. Земная природа, к счастью, не слишком жестока: у нее – либо комары, либо снег. Сейчас-то, конечно, ни снег, ни комары человеку не страшны. Мы имеем массу способов защиты от холода и непогоды, а уж от насекомых – и подавно! Но вот наши предки от природных неприятностей, конечно, настрадались. И как только они ухитрились не вымереть, не дождавшись благ цивилизации? Я вдумчиво изучал историю, читал старинные романы, но этого так и не понял. Они же всю жизнь боролись с болезнями, голодом и бытовыми неудобствами и очень быстро умирали, будучи не в силах вынести тяготы жизни. И как же они при этом ухитрялись еще и заводить потомство? Какая любовь в холоде, голоде и при наличии кровожадных насекомых, не говоря уж о набегах, войнах и революциях?

Мои размышления прервало появление гоэ с его «телохранителями», и, делать нечего, пришлось приступать к выполнению своих непосредственных обязанностей.

Но острое ощущение того, что Райское Местечко мне осточертело и я безумно хочу домой, с тех пор не покидало меня ни на минуту. Нет, никаких медикаментов я принимать не начал, решив терпеть до последнего. Но с тех пор я стал иногда ненадолго заглядывать в залы, где шли наши земные фильмы, и это помогало мне пережить очередной день.

Шел третий месяц нашего турне по островам Корнезо. Мы покинули экваториальные воды и подошли к цепочке архипелагов, лежащих в северном полушарии. Правда, никаких изменении погоды я не почувствовал, разве что чаще стал дуть слабый восточный ветер.

Вся команда наша, и артисты, и работники технического обеспечения, и «команда КСО», и экипаж кораблей, работали четко, как машины. Конечно, стимуляторы помогали переносить физические нагрузки и моральную усталость, но мне иногда казалось, что люди работают в каком-то трансе, превратившись в бездушные автоматы. Я не знал, на сколько их еще хватит, выдержат ли они еще почти полтора месяца жизни в таком режиме.