Михаил Ардин - Райское Местечко

– Но ты манипулируешь даже Майклом!

– Нет!!! Ты не понимаешь… Я НЕ МОГУ манипулировать Майклом! Ты просто пока не понимаешь!

– А тогда, на Табе, про Макса?

– Нет, нет! Майкл не хуже меня все знал про Макса. Просто… мы так привыкли… немного притворяться на людях. Понимаешь… не надо людям о нас, селферах, знать все!

Горечь в моей душе уже как-то несколько рассосалась, но я не мог остановиться и упрямо продолжал:

– Понятно. Притворяться при мне можно! И нужно! Чтобы я ничего не понимал о селферах. О тебе… Это же не манипулировать!!!

– Алекс!

Мелисса двумя руками схватила мою руку и заглянула мне в глаза:

– Алекс!!! Ты не так понял!!! – В голосе ее звенело отчаяние.

– Если ты будешь со мной играть, я это сразу пойму!

Мелисса закивала, соглашаясь:

– Да, я знаю, ты поймешь!

– Так вот!…Если ты когда-нибудь будешь меня обманывать, как других… хоть в чем-то!… Хоть в чем-то!!!…Играть мной… Я… я… я прямо сейчас выйду в открытый космос…

– Алекс… дорогой… Нет!… Никогда… никогда!

Мы смотрели друг другу в глаза, и произносимые слова были уже совсем не важны. Нелепость моего последнего заявления ни Мелисса, ни я сам просто не заметили.

Мелисса поднесла мою дрожащую руку к своему лицу и прижала ее к щеке. Щека была горячей и влажной. Ноги мои подкосились, и я был вынужден прислониться к стене.

Мелисса придвинулась ко мне. Запах ее волос, ее кожи сводил меня с ума…

– Лисса… Лисса…

– Алекс…

Будь проклят этот мир, где невозможно остаться наедине ни на минуту! В коридоре за поворотом послышались приближающиеся голоса. Мелисса поспешно отступила, отпустив мою руку, и тронула сенсор вызова лифта.

Когда два офицера из команды корабля вышли из-за угла, мы с Мелиссой стояли в ожидании лифта со скучающим выражением лиц на приличном расстоянии друг от друга.

– О, мэм! Разрешите обратиться! – воскликнул один из офицеров, майор.

– Разрешаю!

– Мэм, это правда, что мы будем обедать на верфи?

– Да, об этом вскоре объявят по общей связи. У них здесь, говорят, отличная кухня и прекрасные местные продукты.

– Мэм, а правда поговаривают, что будет устроена экскурсия по верфи, а потом – прогулка по планете?

– Да, это так. Более того, мы наметили провести на базах отдыха дней пять-шесть. Спуститься вниз смогут все желающие. Кроме сменных дежурных, конечно.

Офицеры не скрывали свой восторг. Я их отлично понимал. Как бы ни был хорош «Суворов», однако они не покидали корабль уже почти полгода. Десантники все и не один раз спускались на Корнезо, пусть даже и для дел очень неприятных. Но из команды корабля никто на поверхность Корнезо не попал, поскольку даже члены команд садившихся на планету ботов, включая медиков и поваров, были исключительно десантниками.

Из лифта я вышел первым и отправился в свою каюту.

Я никак не мог прийти в себя, мысленно я был все еще там, в лифтовом холле. Я продолжал ощущать запах Мелиссы, такой волнующий, такой притягательный запах свежескошенной травы и ванили. Я опять и опять вспоминал наш разговор, каждое ее слово, каждый ее взгляд, прикосновение к ее горячей щеке. А щека была мокрой… Неужели я довел ее до слез? Я запоздало сообразил, что, наверное, очень обидел Мелиссу. Боже, ведь я же ее обвинял! И в чем? Что она коварно меня соблазняет… Как я мог? Как я мог? Обидеть Лиссу, причинить ей боль… Кретин! Мерзавец! Это все – моя подозрительность, мнительность, моя недоверчивость…

А ведь сердце мое с первой же минуты, как я увидел ее, поверило ей. И тело мое желало только ее и не знало сомнений. И только разум мой, извращенный человеческий разум, во всем искал подвох, все время подозревал Мелиссу в каком-то обмане.

Хотя можно ли винить свой разум? Разум для того и существует, чтобы уберечь нас от ошибок в этом жестоком мире, не позволить окружающему болезненно, а подчас и смертельно ранить нас… Весь опыт человечества, накопленный за тысячелетия и отраженный в исторических документах, в произведениях искусства, генетическая память наконец культивируют в нашем сознании бесконечную недоверчивость… Это – механизм защиты. И тот, кто его не имел, тот просто не выживал.

А мой личный опыт?… Луиза и другие женщины… Ведь на самом деле никто из них не любил меня, им просто было что-то от меня надо. Получить удовольствие, в конце концов! Мои чувства, мои мысли, мои желания никого никогда не волновали! Никому из них я как таковой не был интересен, не был нужен. Они просто хотели получить от меня что-то ДЛЯ СЕБЯ! Я был готов полюбить, пусть не каждую, но многих из них, но всякий раз меня отталкивало отчетливое понимание того, что не мое «Я» представляет для них интерес… Я был для них средством, а не целью…

И чувства мои к Мелиссе постоянно отравлял страх. Страх открыться, довериться,- и опять подставиться, оказаться лишь средством, которое, использовав, выбрасывают за ненадобностью. Страх вновь испытать разочарование и боль. И в итоге остаться одному…

Одиночество… Я прекрасно понимал, что все люди разные и многих, очень многих одиночество вовсе не тяготит. Они в любой компании и даже в любви довольствуются малым, поверхностными контактами, иллюзией общения. Им не требуется делить с кем бы то ни было свои чувства и мысли. Они самодостаточны. Они сосредоточены на себе. А для меня мое одиночество – проклятие. Я хочу любить и быть любимым так, чтобы раскрываться полностью, разделять все, отдаваться целиком и без остатка, выворачиваться наизнанку, сливаться душой и телом, становясь единым существом…

Я хочу любить без оглядки и быть любимым… Лисса… Хочет ли она меня такого, каков я есть? Нужен ли я ей? Лисса, дорогая, любимая, единственная…

«Дьявол, о чем это я размечтался??? У Мелиссы есть Maйкл! Кто я по сравнению с ним? Ничтожество, пустышка, букашка…»

Мне стало так пронзительно больно… Слезы навернулись на глаза…

Надо было что-то делать. Все равно что.

Я метался по каюте, пока взгляд мой не упал на бар. Я распахнул створки. Конечно! Стандартный набор спиртных напитков! Я схватил бутылку коньяку и одним движением откупорил ее. Не в силах ни секунды больше терпеть душевные муки, я даже не стал протягивать руку за стаканом или рюмкой, а сделал глоток прямо из горлышка.

Мерзкая жидкость обожгла рот и внутренности. Как хорошо! На мгновение мне стало не до любовных терзаний. Я отхлебнул еще, еще и еще… В желудке потеплело, и тепло стало разливаться по всему телу… В голове вдруг сделалось пусто, и никакая мысль больше не тревожила меня. Я только повторял про себя:

– Ну и хорошо, ну и пусть, отлично, отлично, отлично…

Все было отлично в этом лучшем из миров… «Просто других миров мы не знаем, и нам не с чем сравнивать…» Но это была уже мысль, и ее следовало прогнать. Я сделал еще два глотка, и меня передёрнуло от отвращения. Зато все было хорошо… Хорошо… ХОРОШО…