Михаил Ардин - Райское Местечко

Тут Георг не выдержал и расхохотался. Я тоже.

– Кстати,- опомнился я, у меня есть для тебя кое-что на память о Корнезо!

Я быстренько открыл прочный пластиковый ящик, приобретенный мной утром в специальном магазине «Все для путешествий», и достал оттуда одну из синих раковин.

Георг был в восторге.

– Надо же, я таких раковин никогда раньше не видел! Где ты ее купил? Я бы тоже взял таких для подарков.

Пришлось Георга разочаровать.

– Я это не покупал. Я сам доставал их со дна. Я и не думал, что они какие-то уникальные! Просто они мне понравились.

Георг немного подумал.

– Знаешь, наверное, это какая-то новая мутация. Я ведь таких действительно в каталоге животного мира Корнезо не встречал. Надеюсь, ты хоть что-то от этой колонии оставил?

Я успокоил Георга, что собирал только пустые раковины.

На этом мы с майором распрощались. Ему было пора на шаттл, «Коннекис» уходил с орбиты первым. У меня же оставалось время еще спокойно пообедать, поскольку посадка на шаттлы, отправляющиеся к «Суворову», была назначена на 17.00.

После обеда я набрал номер комма Мелиссы. Голос ее звучал безмятежно, будто вчера ничего не случилось. Она сказала, что практически готова к отъезду, и мы договорились, что я зайду за ней через пятнадцать минут.

В назначенный срок Мелисса ждала меня в дверях, держа в руках пульт багажного поводка. Я галантно пропустил Мелиссу с ее багажной цепочкой вперед. Честно говоря, я не был убежден, что проводка моего багажа обойдется без всяких конфузов, и не хотел, чтобы она видела меня не в лучшей моей роли.

К счастью, по пути к глайдеру серьезных катастроф не случилось. Конечно, без мелких погрешностей не обошлось… Не повезло вазе с цветами, стоявшей в лифтовом холле. Но она не разбилась! Потому что была металлической. Ну а несколько задетых в парке кустов не в счет. Все отрастет! А в общем и целом, мне удалось довести свой багаж до глайдера без потерь. Все-таки я был обучаем, и второй опыт – не первый.

На взлетном поле ни ваз, ни кустов не наблюдалось, поэтому я от Мелиссы не отставал, и мы благополучно погрузились в шаттл.

Оказалось, что на «Суворов» отправляются сто девятнадцать селферов, включая Мелиссу, и я. С большинством селферов я уже был немного знаком, а с другими познакомиться только предстояло. Но не теперь. Полет в шаттле был совсем коротким, и вот мы уже на борту флагмана. Я с немалым удовольствием погрузился в такую привычную, родную атмосферу военного корабля…

Первый перелет, до Верфи-Г7, предполагался недолгий, на ПСВ-двигателях лететь туда было всего две недели. Каюту мне отвели на жилой палубе офицерского состава. Это были, конечно, не мои капитанские апартаменты на «Джо», но вполне комфортабельное просторное помещение, состоящее из гостиной, небольшой спальни и санитарного блока. Всех селферов разместили на отдельной палубе, а Мелисса, как я понял, поселилась в апартаментах Майкла.

Я не знал, рассказала ли Мелисса Майклу о том, что случилось на карнавале. Или для нее это – пустяк, не стоящий упоминания? И предполагал ли Майкл, поручая мне «приглядывать» за Мелиссой, что я стану приглядывать ТАК? Вроде ничего серьезного и не произошло, но я не был уверен, что смогу посмотреть ему в глаза. И мне не очень хотелось с ним встречаться…

Но все устроилось наилучшим образом. Во время первой же трапезы в офицерской столовой ко мне подошел полковник из экипажа «Суворова».

– Капитан Комаров? Рад вас приветствовать на борту «Суворова». Я – Юджин Амаду, начальник технических служб корабля. Командующий распорядился, чтобы я показал вам корабль, все, что вы пожелаете, в любое удобное для вас время. Я решил не откладывать это приятное и очень своевременно возникшее дело в долгий ящик и сказал, что готов начать экскурсию непосредственно после еды, если, конечно, у господина полковника имеется такая возможность. Господин полковник предложил встретиться у входа в рубку через сорок минут, поскольку он тоже как раз собирался перекусить, чтобы потом на еду не отвлекаться.

Следующие две недели, с перерывами исключительно на сон и еду, я занимался своим любимым делом. Мы с Юджином – с полковником мы мгновенно отставили всякие церемонии и перешли на «ты» – облазили все технические помещения, все закутки корабля. Юджин оказался фанатиком своего дела и относился к кораблю в целом и к любому устройству на его борту как к любимому живому существу. Флагман Космофлота оказался практически в идеальном состоянии, однако кое-какие мелочи обнаружились. И когда я помог Юджину «вылечить», как он выражался, зарядное устройство одного из орудий, он поклялся мне в дружбе навек.

Юджин был приятнейшим человеком, о тактико-технических характеристиках систем вооружения мог говорить часами. Благодаря ему я восполнил пробелы в своих знаниях о новейших образцах вооружения и военной техники, а также узнал много нового о работе ПСВ-двигателей. Когда Юджин выяснил, что я на этих двигателях как капитан вообще еще не летал, он не только прочел мне подробнейшую лекцию об их устройстве, рекомендуемой тактике использования и собственном опыте их применения, но и устроил осмотр одного из двигателей, специально отключенного по этому поводу.

Все время полета мы с полковником расставались только на время сна. Он нашел во мне достойного слушателя и квалифицированного коллегу, да и я, признаться, отвел с ним душу. Так приятно было общаться с человеком, который понимает тебя с полуслова, который так много знает и говорит такие разумные вещи!

Мы с ним даже попытались разобраться в природе моего технического таланта, этого несколько иррационального «чутья», которым одарила меня природа. Но понять, в чем дело, нам так и не удалось. У Юджина его знания техники шли от глубокого понимания принципов ее работы и огромного опыта, как-никак ему было уже сто девяносто два года, и сто шестьдесят лет он провел, летая на кораблях семи поколений. Я же с детства, толком еще не зная даже элементарной физики, чувствовал, каким-то образом знал о нарушении гармонии в работе практически любого прибора и мог причину этого нарушения указать, а подчас и самостоятельно исправить. Возможно, причина была той же, что позволяла мне замечать мельчайшие детали в поведении людей, в течение событий? Улавливать микроскопические отклонения «от нормы»? Но что это за причина, я не знал. Я пытался объяснить Юджину, что чувствую разлад в работе технических устройств, как нарушения в работе своей, к примеру, ноги. Но он меня не понимал и мне не верил.

В конце концов, он решил поставить опыт. Он выявил шесть – больше на корабле просто не нашлось – неизвестных мне приборов и устройств и внес в них некоторые изменения, которые предложил мне затем обнаружить. Ломать технику ему было больно, но другого способа проверить меня он не придумал.