Наталья Резанова - Журнал «Если» 2010 № 3

И вот теперь зародыш Черепахи лежал передо мной, а рядом не было ничего, способного помешать мне. Достаточно протянуть руку и взять кристалл. Толща камня — не преграда для того, кто исполнен той силы, что вращает Землю.

Хотя это сильно сказано — протянуть руку. До сих пор, входя в Ось, я оставался неподвижен, не рискуя совершать не только волшебные, но и механические усилия. Но теперь я не смог удержаться и коснулся скругленных граней камня, ощутив ладонью знакомое тепло. Лишь сомкнуть пальцы я не посмел, оставив зародыш в его колыбели. Было бы недостойно добывать редкостный артефакт с помощью той силы, что несла меня в эту минуту. Кристалл уже был моим, да и сейчас он тоже мой. Так нужно ли хватать его, сдергивая с облюбованного места?

Во время следующего погружения я навестил Прорву — святилище кобольдов, где я добыл когда-то зародыш Черепахи. В ту пору в недрах Прорвы находился алтарь, вполне под стать картинке в глупом романе о чародеях и волшебствах. И какой только пакости не было натащено к его подножию! Окремневшие черепа вымерших гадов, горшки с протухшей кровью (я предусмотрительно не стал выяснять, чья это кровь, да и кровь ли вообще), изделия подземных мастеров: украшения, похожие на орудия пыток, и орудия пыток, причудливые, как украшения. Все опасное и напоенное чужой магией. А посреди этого паноптикума сиял нежной зеленью чудесный камень. В ту пору я еще не знал, что это такое, чувствовал лишь, что в черном святилище скрыт артефакт непредставимой мощи. Давя изделия поганых чародеев, я приблизился к алтарю, коснулся кристалла, поразившись живому теплу, идущему от мертвого камня. Теперь-то я понимаю, что камень не мертв, поскольку зародыш Вселенской Черепахи мертвым не бывает.

Потом я уходил по пещерам и скальным переходам, пробиваясь к солнцу и свету, кобольды атаковали меня с удесятеренной силой, но ни разу не возникло у меня мысли воспользоваться чудесными свойствами моей добычи. Сначала нужно было узнать природу найденного чуда и лишь потом, может быть, пользоваться им.

Чудо есть чудо, чудесами нельзя расшвыриваться направо и налево. Даже в битве на Медовом Носу я решился вызвать Черепаху только потому, что знал: она не погибнет, даже если воинство магов сумеет расколоть панцирь. Уже через день или два в недрах земли выкристаллизуется новый зародыш, тот самый, который я гладил ладонью, но не стал хватать. Алчность и Ось Мира несовместны; кристалл останется там, где он вызрел, а я буду порой приходить и любоваться им.

В разоренной Прорве царила нетревожимая тьма, сквозь которую могли видеть только я да кобольды, вовсе не имеющие глаз. Как и прежде кобольды сползались сюда, притаскивая свои бессмысленные жертвы. Они даже расчистили часть проходов, которые я когда-то обрушил. Хотя кобольды не те существа, которые станут что-то расчищать без крайней необходимости. Эти твари редко появляются на поверхности, хотя, вопреки всеобщему мнению, света не боятся. У них просто нет глаз; подобно летучим мышам, они «видят» ушами. Кроме того, они умеют ориентироваться по запаху и пользуются еще какими-то органами чувств, для которых у людей нет названия. Кобольды с легкостью протискиваются сквозь щели, не доступные людям, и никогда не попадают в обвалы. Как они чувствуют опасность, я так и не понял, хотя последние годы усиленно изучал своих давних врагов.

Самое большое из невыполненных обещаний — обезопасить рудники Тимена. Кобольды, прежде редкие в тех краях, последние десятилетия принялись буквально терроризировать рудокопов, добывающих серебро и свинец. Так было повсюду, но стоило мне один раз вычистить шахты и весь край, изведя поганое племя под корень, как они словно взбесились и пошли на Тимен сплошным потоком. Казалось, мои усилия приводят к обратному результату — кобольдов становится больше. Они уже показывались на поверхности и угрожали самому существованию шахтерских поселков.

Интересно, как Галиан собирается решать эту проблему? Боюсь, что никак… шахтеры не поддержали мятеж и теперь вполне могут остаться без покровительства царя-колдуна. Впрочем, тогда и владыка Истельна останется без покровительства рудокопов. А это значит, что, когда Галиан состарится и одряхлеет, он станет уязвим для любого, кто пожелает занять его место. Веселую старость обеспечил себе мой враг.

Впрочем, я позабочусь, чтобы до старости он не дожил.

Мысли о мести я откладывал на потом, не желая возмущать чистоту Оси, а вот кобольдами занялся всерьез. Не знаю, вернусь ли я на истельнский престол, но свои обещания я выполню: никаких злых духов в рудниках Тимена больше не будет. И неважно, что кобольды вовсе не духи, а вполне себе материальные существа. Тем более не важно, что меня согнали с трона. Обещания надо выполнять независимо от внешних условий.

Серебряные шахты были буквально напичканы магическими ловушками, которые я выставлял, пытаясь заградить дорогу отрядам кобольдов. Вряд ли Галиан станет снимать их, не до того ему сейчас. А что делают с ловушками кобольды, как умудряются их обходить, взглянуть следовало. И вообще, как живут эти существа, чего ради рвутся наверх, где им совершенно нечего делать?

Оказалось, что почти все мои ловушки целы, а немногие пропавшие явно уничтожены кобольдами. Зато объявилось немало ловушек посторонних, которые некому было ставить, кроме Галиана. Разумно с его стороны: рудокопы и без того не слишком довольны сменой власти, а если при этом их положение ухудшится, то вполне может найтись еще один, желающий занять истельнский трон, и на этот раз крамола пойдет из Тимена.

Забавное зрелище представляют чужие заклинания, если смотреть на них с верхушки Земли. Весь их несложный механизм нарисован, как на ладони, а жалкая мощь — ничто, по сравнению с мощью настоящей. Устройство некоторых галиановских ловушек оказалось весьма примитивным, я давно отказался от таких, потому что кобольды научились их обходить, а то и перенастраивать, так что заклинание, настороженное на подземного жителя, становилось опасным для человека. Пару раз я обнаружил забавные хитрости, которые мне в голову не приходили. Но в любом случае все эти штучки не смогли бы остановить нашествие кобольдов, которые, кажется, специально рвутся в рудники Тимена. Значит, заниматься нужно не ловушками, а самими кобольдами, благо, теперь я могу заглянуть в их самые глубокие норы.

Первого кобольда я обнаружил здесь же, в одном из забоев, где ломали роговую обманку. Камень этот считается серебряной рудой, хотя главное в нем — свинец и олово. Кроме того, пусть в малых количествах, но в нем присутствует сурьма. Вещества все ценные, но крайне ядовитые. В иных странах на таких шахтах работают каторжники или рабы, и жизнь их исчисляется не годами, а месяцами. Рабов, как и каторжников, в Истельне нет; рудокопы Тимена — люди свободные. При этом они вовсе не похожи на смертников и живут ничуть не меньше крестьян или ремесленников. Нетрудно догадаться, почему это происходит. Я не могу даровать всем своим подданным молодость и здоровье, какими пользовалась моя гвардия, но спасти шахтеров от горных болезней я сумел, и люди этого не забыли. Тимен остался верен мне, хотя я не избавил шахтерский край от нашествия горной нечисти.