Танит Ли - Милые мордочки, лапки-царапки

И все его тело покрылось язвами и гноящимися нарывами, он истекал потом и трясся в лихорадке, сопли изливались из носа сплошным потоком, губы сочились кровью. Его черные волосы вмиг побелели и выпали. Лицо покрылось морщинами, словно по нему прошелся невидимый плуг. И на вспаханном поле были посеяны семена смерти, и смерть пришла собрать урожай.

Все утро смерть простояла над корчащимся священником, а он плакал, кричал и пытался уползти, но не мог, и солнечный свет лежал желтыми пятнами на холодных камнях.

И когда солнце поднялось до высшей точки, смерть прикоснулась к священнику. И тот забился в конвульсиях, и выгнулся дугой, так что пятки едва не коснулись затылка, и его хребет переломился посередине. Из его живота и срамного места посыпались змеи, а из глаз — длинные безглазые черви. Его тело растаяло и расплылось, так что осталась только вонючая лужа.

Но жаркое солнце быстро высушило ее.

В следующее воскресенье в церкви не было ни души. Слух уже разошелся по краю. Три времени года сменилось, прежде чем люди решились пойти посмотреть.

Но в церкви уже не осталось следов — только черный подтек на полу у алтаря.

Люди разрушили церковь до основания, и посадили в том месте деревья, и там выросла целая роща — но это было уже потом, когда все забыли и про священника, и про каменный скрежет перемола.

Небо уже окрасилось лучами рассвета — такими ласковыми и желтыми, — и Аннасин с Марисет посмотрели в глаза Стреле, своему господину.

— А зачем эта сказка? — спросила Аннасин.

— Чтобы вы поняли, — сказал Стрела, — что избежать мести возможно, но чаще всего месть все равно совершается.

Облака были совсем золотыми и курчавыми, как руно. Каким красивым был этот край накануне весны — горная страна у самой вершины мира. Даже горы сияли в лучах рассвета, а водопад был как жидкий хрусталь.

Они умылись и спустились чуть ниже по склону холма — к тому месту, откуда было видно деревню.

Там все уже встали, хотя час был ранний. Люди суетились на площади перед церковью — таскали охапки хвороста и дров, туда же кидали старую мебель и толстые палки, выломанные из стен курятников и амбаров. Они готовили костер для ведьм, найденных пришлым охотником.

Работали люди охотно, не из-под палки. Кое-кто из женщин громко распевал песни. Веселые песни. А дети плясали на площади и кричали:

— Гори-гори, ведьма! Гори-гори ясно!

Там был мужчина, которого Аннасин вылечила от грудной жабы. Он притащил огромную вязанку хвороста. Там была женщина, которой Марисет помогла забеременеть. Но там были и женщины, с мужьями которых любились Вебия и Шекта, и там был мужчина, у которого козы давали скисшее молоко, и еще один мужчина, который утверждал, что старуха Марготта заколдовала его косу, так что он отрубил себе большой палец.

Да, работали люди охотно, и вскоре костер был готов.

Охотник на ведьм вышел из постоялого двора, и ветер донес до холма резкий запах вина, исходивший от этого человека. В одной руке он держал серебряный крест, в другой — черную книгу.

Следом за ним вывели ведьм.

Вебия с Шектой кричали и упирались, Марготта плевалась и изрыгала проклятия. Марисет с Аннасин были как будто уже мертвы, их молодые тела — такие же квелые и обмякшие, как веревка, которой были спутаны их лодыжки.

Всех пятерых привязали к столбам посреди приготовленного костра.

Теперь только Вебия голосила, умоляя о пощаде. Бедняжка. Она так ничему и не научилась.

Охотник на ведьм заговорил, но кошки на холме не разбирали слов — ветер сносил их в сторону. Они слышали только звук голоса и одно слово: Бог.

Охотник на ведьм повторял его снова и снова, как будто Бог — это имя, которое очень легко забыть, и поэтому надо почаще его повторять.

Именно охотник на ведьм — и никто другой — запалил костер. Он поджег его факелом, который ему передал кто-то из мужчин в толпе. Охотник на ведьм обошел костер по кругу, тыча факелом в сухие дрова, и наконец бросил факел на середину — прямо под ноги Марисет, лица которой было не видно за гривой спутанных волос, искрящихся на солнце.

Марисет не могла на это смотреть. Она увидела, как ее кожа пошла волдырями, и отвернулась, и убежала в лес с громким пронзительным визгом. Но Аннасин осталась смотреть, как ее тело сгорает в огне, как плоть сходит с костей, и кости чернеют от дыма.

Вопли трех остальных женщин были просто ужасны. Аннасин молилась за них: чтобы они умерли поскорее и обрели покой. Наконец она повернулась к Стреле и с горечью проговорила:

— Ты можешь что-нибудь сделать?

— Увы, — сказал черный кот. — У нас есть какая-то власть над ним, ибо он в здравом уме. Но над людьми у нас власти нет.

Наконец крики стихли. Костер уже догорал.

Кое-кто из деревенских взял себе обожженные кости — на счастье. Охотник на ведьм вернулся на постоялый двор. Вид у него был усталый и опустошенный, как будто он вдруг утратил надежду.

Аннасин со Стрелой побежали искать Марисет. Они нашли ее без труда — она ждала под сосной на опушке леса.

Они вылизывали ее и целовали. Пока она не успокоилась и не легла на землю. Они проспали почти весь день — две серые кошки и черный кот — под теплым ласковым солнцем. И над головой у них пели птицы.

Ближе к вечеру они проснулись, и Стрела пошел на охоту один и вернулся с тремя полузадушенными птицами. Они поигрались с добычей, прежде чем съесть, но в этой игре не было ни жестокости, ни злобы. Такова кошачья природа — в этом нету ничьей вины. Наконец они наигрались и съели каждый по птичке. Бедный, несчастный мир — он так ничему и не научился.

Закат запалил небо огнем, но этот огонь не обжигал болью.

— Теперь мы останемся кошками до конца дней, — сказала Аннасин.

— А я всегда была кошкой, — ответила Марисет. — Но по-прежнему ли я ведьма?

— Посмотрим.

Стрела рассмеялся.

— А если, — спросил он у них, — у вас осталась прежняя ведьминская сила, что вы сделаете с людьми из деревни, которые вас сожгли?

Аннасин с Марисет переглянулись и уставились в третий глаз Стрелы — в яркое пятно желтого цвета между его чернющими глазами.

— Я расскажу вам еще одну сказку, — сказал Стрела, — четвертую, и последнюю.

— Зачем? — в один голос спросили они, Аннасин с Марисет.

Чтобы помочь вам определиться с местью.

В самом сердце пустыни протекала зеленая река, и на ее берегах мраморные города расцветали, как белые лилии. Но по обеим сторонам от реки была только пустыня, загадочная и скупая, и много странного там творилось, вдали от людских глаз. Говорили, там есть исполинские изваяния, достающие головой до неба. Говорили, что там есть колодцы — входы в подземный мир. Что там водятся странные звери — крылатые львы и драконы, — а среди скал живут настоящие маги и колдуны. Говорили, что там есть гробница, в пустыне. В глубокой пещере у подножия горы, которая как голова великана. Говорили, что в этой гробнице хранятся несметные сокровища. Целые залы золота и драгоценных каменьев. А в центре гробницы стоит царское ложе неописуемой красоты. Но никто не лежит на роскошном ложе. Гробница пуста.