Джуд Фишер - Колдовская магия

То, что волосы отрастали — даже там, где до девушки добралось пламя, — будто шаль Эрно действительно послужила магическим щитом между плотью и разрушительной силой костра, давало небольшую надежду. Каждый день Аран Арансон подходил и дотрагивался до появившегося ежика волос — ощущение его шелковой мягкости под грубыми пальцами словно подавало знак о внутреннем здоровье дочери — и молился (в первый раз в жизни женской богине, Фейе) о чуде.

Чудо произошло за день до их прибытия.

Фент сидел рядом с сестрой и, как обычно в момент отдыха, вязал узелки и сочинял всякие стихи и загадки. Сегодня он создал для Катлы нечто новое:

Закутанная фигура рядом с ним завозилась, и раздался совершенно ясный голос:

— Море.

Удивленный Фент огляделся вокруг. Халли стоял к нему ближе всех членов команды, но он повернулся спиной и разговаривал с Котилом Горсоном, навигатором, а больше никого в пределах слышимости не было.

Нахмурившись, он вернулся к узелкам.

Минутой позже снова раздался тот же голос:

— Ты меня слышал? Я сказала — «море». Легко, слишком легко: морское ложе и приливы, и серебряная рыба, и небо, и так далее. Жалко, что размер и ритм все еще хромают. Коза старой Ма Галласен — и то лучшая поэтесса, чем ты.

В изумлении повернув голову, Фент встретился с глазами сестры — глубокие, цвета индиго, похожие на сам океан, они были широко открыты и лихорадочно блестели, как у бешеной собаки. Тонкий белый ободок сиял вокруг зрачков. Кожа девушки походила на белое полотно. Катла выглядела кошмарно, но по крайней мере пришла наконец в сознание.

Фент невольно улыбнулся до ушей и заорал:

— Па! Па! Она очнулась! Катла очнулась!

Катла поборола тошноту, подкатившую к горлу, и попыталась сесть.

О Сур, какая боль! Капли пота показались на ее лбу. Вся правая часть тела горела, как в огне.

Внезапно испугавшись, Катла попыталась ухватить Фента за рукав, но ее рука оказалась тяжелой и слабой: она не чувствовала пальцев.

— Сколько я спала?

Внезапно совершенно обессилев, Катла свалилась обратно, закрыв глаза, в которых замерцали зеленые круги. Смутные образы недавних событий тут же начали жестоко терзать сознание. Погоня между палатками, по темному, залитому луной берегу в тени огромной скалы, толпа людей, в которой мелькали и исчезали по очереди знакомые лица: Йенна, отец… а вот Финн Ларсон жадно облизывает красные губы. Халли с дубиной над головой, Эрно, которого обнимает какая-то темноволосая женщина. Светлобородый эйранец с открытым в крике ртом, из груди его высовывается кончик копья. И истриец, направляющийся к ней, подняв меч, и странный серебристый свет ярко горит в его глазах…

Саро Винго. Имя ударило в уши. Саро Винго, прекрасный истрийский юноша. Тот, что спас тебя, а потом пытался убить…

Внезапно дернувшись, Катла подняла правую руку к лицу и уставилась на нее. Какое-то намотанное тряпье: огромный, бесформенный обрубок.

— Что со мной случилось?

Ответ пришел сам собой, быстро и четко. Саро шел к ней, подняв меч: он не сумел убить ее, но все-таки сумел отрубить ей руку, оставив только эту нелепую, забинтованную культю. Катла никогда больше не будет лазить по горам, бить по железу молотом, бороться на состязаниях, даже одеваться и есть будет нелегко… В безысходном отчаянии, не обращая внимания на боль, которую вызывало каждое движение, девушка принялась срывать тряпки зубами.

— Катла!

На секунду отвлекшись, она подняла глаза и обнаружила рядом отца. Первым делом девушка увидела не глаза Арана — блестящие, черные, наполненные непривычными слезами, — а куцую бороду, отсутствие бровей и короткие, обожженные волосы.

— Что с тобой случилось, па? Слишком близко подошел к очагу?

— Можно и так сказать…

Аран Арансон подарил дочери кривую ухмылку. В первый раз, как с некоторым любопытством отметила Катла, она смотрела на его рот. В ее лихорадочном состоянии все казалось неестественно четким — каждая мелочь, каждая незначительная деталь мироустройства. Для мужчины рот отличный, решила она, острые белые зубы, редкие, как у собаки. Губы точно прорисованы и хорошей формы, хотя линия верхней прерывается бледным шрамом, убегающим к носу. Она никогда не замечала его раньше.

Аран понял, что Катла разглядывает его лицо. Невольно поднял руку к шраму, пальцы ощупали непривычную линию сквозь щетину.

— Откуда он у тебя, па?

Его лицо внезапно осунулось, стало торжественным и мрачным.

— Хотелось бы мне сказать, что это знак моей доблести, полученный в войне против Юга, но, боюсь, это произошло давно, мое первое Собрание. Мы с парой приятелей перебрали пива, и я попался на краже нового кувшина. Я споткнулся и упал — и оказался слишком пьян, чтобы спастись от каменистой земли! Раньше стриг бороду так же коротко, как Фент, но после этого случая… — он наклонился вперед и заговорщически подмигнул Катле, — сказал твоей матери, что получил рану на дуэли. — Аран прижал палец к губам. — Только, чур, молчи.

Глаза Катлы наполнились слезами.

— Я потеряла руку, па? Скажи мне быстро…

Аран встал рядом с ней на колени и принялся снимать бинты с осторожностью, странной для такого огромного, могучего мужчины.

По мере того как он разматывал материю, Катла с все большим волнением рассматривала руку. Потом почувствовала пальцы, непослушные и ноющие, но все-таки пальцы. Когда же последняя тряпица упала на палубу, открылось отвратительное зрелище: рука и запястье страшно раздулись, кожа была розовой и блестящей там, где не почернела и не обуглилась. А прежде длинные, тонкие, крепкие пальцы теперь слиплись в одну бесформенную, красную массу обгорелой плоти.

Катла ахнула. Такое явно не могло принадлежать ее телу! Неужели это ее пальцы, или, может быть, зрение сыграло с ней злую шутку? Она моргнула и снова посмотрела, моргнула и посмотрела…

— Что со мной случилось?!

— Тебя пытались сжечь, милая моя. Даже сейчас я не могу сказать точно почему — за то, что залезла на Скалу, или за другую ерунду…

Для Арана окончание Собрания потерялось в смутном тумане, наполненном яростью и болью. Он мог вспомнить только свою дочь, стоящую перед королем, ничем не обоснованное высокомерие истрийцев и их ликование при объявлении о предстоящей страшной казни.

Катла нахмурилась:

— Я помню, как забралась на Скалу…

При одной только мысли об этом ее рука принялась зудеть и вздрагивать. Девушка отогнала смутный образ, решив не раздумывать больше о своем жутком ранении. Она видела и похуже, говорила себе Катла, вспоминая кошмарный несчастный случай с молодым Бородой в кузнице прошлым летом. Его кожа тоже вся слиплась, но потом он поправился. Можно сказать, что поправился…