Джуд Фишер - Колдовская магия

Танто против воли задержал на нем взгляд. Волосы, светлые почти до белизны, черты бледного лица практически неразличимы. Незнакомец выглядел как минога — болезненный скользкий червь, а не человек. Они быстро продвигались вперед сквозь толпу, склонив друг к другу головы, будто занятые важным разговором.

Я продам ее первому же встречному, который щедро заплатит…

Лорд Тайхо Ишиан сдержал слово, нашел нового покупателя. В Танто начала подниматься волна ярости. Итак, он собирается отдать свою дочь этому… этому слизняку, да?

Юноша отшвырнул пустой кубок и направился вслед за ними, расталкивая людей, однако потом передумал. Что он сделает? Встанет против лорда Кантары, прибьет слизняка, позволит всем на свете узнать, что у его семьи не хватило денег на приданое? Нет. Танто задумался, одурманенный мозг корчился в муке. Нет, точно нет.

Он улыбнулся. В голову пришла гораздо лучшая идея.

Снаружи звезды горели ярко, а луну укрыло медленно плывущее облако. Холодный воздух протрезвил Танто, но вместо того чтобы пересмотреть свой план, он только утвердился в решении. Глянул на раскинувшийся перед ним город на голой черной равнине и двинулся к истрийскому кварталу, миновав огромную палатку лорда Прионана, намеренно приближенную к большому павильону, будто так обитатели получат большее уважение и почет. Разноцветное фамильное знамя вяло обвисло на древке.

Танто прошел мимо павильонов Карана из Талсии, мимо палаток герцога Церы. Когда юноша поспешно двинулся дальше, из темноты впереди выкатился глухой, низкий рык.

Танто никогда не слышал ничего подобного. На мгновение он остановился, испугавшись, что Богиня увидела его помыслы и послала своих кошек расправиться с ним, но потом вспомнил двух горных леопардов, подаренных герцогом Церы королю варваров. Очевидно, сделка провалилась, и кошек отослали обратно. Какое дело Богине до его плана?

Танто рассмеялся и двинулся дальше. Вскоре он очутился в тени за великой Скалой, возвышающейся в ночи наподобие замка — впрочем, именно так ее и называют северяне, — и там, на склоне, располагалась палатка его семьи. Жертвенники не горели. Должно быть, рабы истощили весь запас трав или просто развлекались где-то в отсутствие хозяев. Однако туда Танто и не собирался. Он тихо проскользнул мимо.

За Скалой Фаллы равнина превратилась в крутой склон. Танто прибавил шагу, чтобы не увязать в сухом вулканическом пепле. Вверх на холм, мимо палаток Сестрана и Леоника Бекрана.

Перед Танто открылась панорама из огромного количества павильонов. Без малейших угрызений совести юноша направился напрямик и вскоре оказался в каком-то тихом уголке. Его устроили наподобие йетранского сада: красивые камни и терракота, горшки с водой и ароматными порошками, гирлянды растений, а возле маленькой часовенки — жаровни со все еще тлеющими углями. Кто-то принес жертву Богине всего несколько часов назад.

Сладкий, тошнотворный запах сгоревшего мяса и волос ударил в нос Танто, когда он проходил мимо. Столько усилий, и все для одной дурацкой Ярмарки. Тащить горшочки и камни с самих йетранских равнин! Они сделали это для Лебеди, решил юноша. Чтобы она в последний раз насладилась любимым югом, прежде чем отправиться к проклятому северному королю на эйранские острова.

Эта мысль еще больше разъярила Танто. Благородную женщину жадная семейка интриганов продает варвару вместо того, чтобы сохранить для достойного истрийского мужа. Такого, как он. Оскорбление и для него, и для любого здорового южанина.

Юноша злобно пнул один из терракотовых горшочков и посмотрел, как он с приятным звоном разбился. Осколки обожженной глины разлетелись по садику. Потом Танто перевернул заодно и алтарь. Гирлянды цветов рассыпались, обдав его ливнем из хрупких лепестков и охряной пыльцой.

Алесто, подумал Танто. Алесто! Любовник богини Фаллы прибыл к ней в таком же облаке: хрупкость небес, освящающая соединение смертного и божества…

Больше ему ничего не понадобилось. Танто, исполненный решимости, преодолел последнюю сотню ярдов бегом, и аромат цветов преследовал его повсюду.

Павильон лорда Кантары стоял погруженный во тьму, как и ожидал Танто. Но палатка поменьше, прилегавшая к нему, изнутри горела слабым розовым светом. Со своего места Танто мог разглядеть два силуэта внутри: сидящая женщина и кто-то очень маленький. Одна из них точно Селен. Вторая, наверное, девочка-рабыня. Сердце Танто часто забилось от сладостного предвкушения.

У входа в палатку он остановился. Изнутри доносился приглушенный гул голосов — нет, это был один голос… Танто два раза глубоко вздохнул, успокаиваясь. Провел ладонью по всклокоченным волосам, пригладил роскошную тунику, подтянул смятые штаны и поправил белье. Что сказать Селен, Танто пока не знал, но то, что он собирался сделать, казалось таким естественным, таким правильным — и слова тоже обязательно найдутся, как только понадобятся. Истриец задержался у дверного проема и заглянул внутрь.

Селен Ишиан сидела на низкой кушетке. Закутанная в мешковатую робу девчонка-рабыня устроилась у ее ног. Селен склонила голову над пачкой пергаментных листов, связанных лентой. Она читала девочке вслух. Судя по наклоненной голове, рабыня с чрезвычайным вниманием слушала Селен — наверное, это была какая-нибудь старинная сказка о богах и чудовищах, прекрасных дамах и бесстрашных принцах, готовых прорубиться к своим возлюбленным сквозь толпы вражеских полчищ и спасти всех от верной смерти.

Танто поймал себя на том, что улыбается. Какая мирная картина. Он мог бы представить Селен, сидящую вот так же — через несколько лет, уже с их собственным ребенком у ног, а Танто — на стуле у жаровни, с кувшином араки рядом. Юноша увидел это так ясно, что, ступив в палатку с улицы, почувствовал себя так, будто заходил в собственный дом.

Шум его шагов заглушался шорохом пергамента, но рабыня все равно тут же вскинула голову. Эти девчонки с холмов, весело подумал Танто, чуткие, как кошки.

Девочка быстро сказала нечто неразборчивое для уха Танто, и Селен оторвалась от чтения. Она не надела традиционную сабатку, с внезапной дрожью осознал Танто, только тонкую шелковую сорочку и шаль на плечи и голову.

Он пожирал глазами ее лицо. Его жена! Это его жена. А он просто счастливчик, потому что она была прекрасна, как он и думал. Бледно-оливковая кожа и испуганные черные глаза — большие и темные, как у оленя, которого Танто подстрелил из своего лучшего лука около семейного дома в прошлом году. Рот — о, этот рот, который тысячу раз являлся ему в сводящих с ума видениях, хотя и без краски на этот раз, однако не менее соблазнительный…

Селен неловко встала, замешкавшись из-за прильнувшей к ногам рабыни.