Вячеслав Седов - Наследие Печать Бездны - часть 1

Столь на редкость милая беседа, особенно из уст этого грубого вояки, давала знак Карнажу действовать. Разумеется феларец глотнул немного из кружки лишь для вида и, скорчив недовольную физиономию, поспешил обратно за общий стол, где подавали привычную ему пищу и выпивку.

Выйдя на палубу, Феникс вдохнул полной грудью влажный морской воздух. Ночь выдалась чудесная. Ярко светили звезды, корабль мерно покачивался на волнах под белым диском луны. Ветер легко трепал волосы… Бросив быстрый взгляд за спину, Карнаж растворился в темноте. Он бесшумной тенью проскользнул ближе к каютам, где обретались убийцы драконов, и тихо ступил на порог — дверь была приоткрыта.

Внутри никого не оказалось. Несколько секунд пребывая в замешательстве, полукровка прислушивался. Вдруг метнулся к стене. Остановился у нее, вжавшись спиной, и положил правую руку на рукоять клинка, выглядывавшую из-за спины у бандажа. Полукровка не расстался с ним даже на корабле и тот стягивал его живот, выступая на несколько дюймов из-под короткой куртки у самой талии. Поднеся левую ладонь к лицу и едва касаясь скрючившимися пальцами носа, Феникс закрыл глаза и начал беззвучно шевелить губами. Ребро ладони повернулось, разделив лицо на две части.

Звуки ушли — все получалось гораздо проще, так как «ловец удачи» не стал продолжать с выпивкой. Он сделал как тогда, когда готовился к встрече с обладателем Vlos'Velve, что теперь снова сменил хозяина и перешел в руки друга полукровки, Эйлта.

Как все оказывалось просто… Настолько просто, что даже испугало Карнажа, ведь несколько дней назад он пытался выпивкой унять весь тот сонм мыслей и эмоций, которые крутили в диком водовороте его разум. Теперь Феникс окончательно понял всю спасительную силу страха, о которой говорил Киракава, да и не он один. Случайный наставник человекоящер с острова Туманов тоже оказался поразительно един во мнении со старым учителем.

Но убивать? Странно, что и Рэйтца, и Шрама он не считал до такой степени убийством, как следовало бы, и как считали другие… Прикончить безумца проще вдвойне, если есть месть, то есть банальная причина. Отправлять кого-то на тот свет, спасая собственную шкуру от мечущегося под носом клинка… Выпить эликсир и потерять на время разум до остатка глухой злобы, как у дикого зверя…

Карнаж с шумом выпустил воздух через ноздри. Когда же он убивал как ранкен? Почему так сложно вспомнить? Наверняка оттого, что это будет означать признание. Признание в том, отчего он открещивался столько времени, хотя многие не раз подмечали ему странные повадки и он глубоко в душе понимал откуда растут корни. Те самые невзрачные корешки, что вложили сил в руку и она уверенно всадила феларский стилет в грудь темного эльфа. Те самые, что перехватили старую некромантшу за космы и выставили как щит перед заряженным самострелом, да еще толкали ей в спину острие кинжала без капли сомнений и колебаний. Да что говорить — в Старой Башне он оставался не по собственной воле, казалось, выбора там не было, и нападали, а он защищался, но как защищался!? И если он также «защищался», когда наставник в гильдии воров Швигебурга собирался пригвоздить его к стене… Но нет! Он заранее срисовал излюбленный удар мастера плаща и кинжала, отпечатав его надежно у себя в голове, и все двери и распахнутые летом окна в гильдии запоминал не как пути к бегству, а как способ отхода после… Как тропинки столь далекого, но становящегося ближе и ближе с каждым днем сада в пригородах Тределя.

Любые обретенные знания вновь и вновь нанизывались на один и тот же стержень, не были разобщены, как он думал. Оказывались едины везде и всюду с ним, верно служили ему без клятв и заверений.

Все это потерялось где-то у него в сознании, но не исчезло, не кануло в омут воспоминаний, которые настолько незначительны, что многие про них забывают надежнее, чем о бунтаре в Башне Умолкших Криков Швигебурга, а, случайно зайдя в узилище, через много лет найдут лишь выбеленный временем и крысами скелет. Да, без сомнения там кто-то был, но кто именно — понять по голым костям будет невозможно. И теперь «ловец удачи» стоял, но не перед скелетом. То, что спасало его не раз, оказалась нетленным в узилище памяти. Он узнавал черты и, с содроганием и странным благоговением, знал имя этому, но не решался произнести в слух.

Ранкены только атакуют! А защита — это лишь введение в заблуждение перед новой атакой… Мы подлинно незримы. Потому что мы только тогда ранкены, когда атакуем!

Глаза с огромными черными зрачками широко распахнулись, смотря прямо перед собой. Потом взгляд уставился в потолок, медленно следуя за какой-то незримой точкой.

Левая рука открыла фонарь, что стоял на столике у стены среди коек, и погасила свечу.

Феникс выскользнул из темноты дверного проема на палубу. Его глаза смотрели куда-то в сторону из-под спавших на напряженное лицо багряных прядей волос. Но голову держал прямо. Он ждал.

Практически неслышно, словно издали, донесенный ветром до острых ушей полукровки долетел хлопок металлической струны, которую резко натянули за деревянные рукояти чьи-то пальцы. Длинная рука в черной перчатке с набойками молнией устремилась к балкончику над дверью, выкинутая вверх в легком прыжке.

— Неуч, — коротко и тихо произнес Карнаж, сбросив на палубу низкорослую фигуру, попутно смотав отобранную удавку и засунув ее под куртку.

Его собственная осталась в подкладке старой куртки, что уже наверняка была раскроена и порезана на заплаты предприимчивым портным. Вот, наверное, удивился тот эльф, обнаружив такую находку.

Нежданный ночной гость вскочил не сразу, но, когда ему удалось оправиться от неожиданности и встать перед Фениксом, то оказалось, что полукровке он был чуть ли не по пояс.

Совсем еще мальчишка. Он уставился на Карнажа своими злыми, по-островитянски узкими глазами-щелочками и принял боевую стойку.

«Ловец удачи» с интересом осмотрел пришедшего по его душу мстителя: темно-синий просторный костюм знакомого покроя, копна сальных черных волос и широкий кушак, намотанный вокруг талии.

Парень тряхнул головой, что явно еще не пришла в согласие с телом после головокружительного падения, и твердо произнес на островитянском наречии: «Я — всполох клинка, что препроводит тебя в Бездну!»

В ответ Феникс цокнул языком и улыбнулся уголком рта. Для «всполоха клинка» этому подростку не хватало сущей малости — самого клинка.

Однако удар…

Левая рука противника блокировала молниеносно. Юноша ожидал, что следом пойдет меч, который висел за спиной полукровки и уже приготовился, поворачиваясь боком, но в тот же момент два колена словно два острых деревянных кола по очереди влетели ему в корпус, одно — в ребра, другое — в грудь.