Асия Уэно - Радужная Нить

— А мысль здравая, — подумав, согласился он. — Если наша спутница будет столь любезна, что закроет глаза на нашу наготу.

Можно подумать, ты ей в этом не поможешь…

Та кивнула, скрывая смущение.

— Только надо постеречь огонь, — добавила она. — И собрать новую лежанку, я видела поблизости немало исколошмаченного дерева. Такое мягкое, кто бы мог подумать…

Отлично! Всё-таки, славная девчушка…

Мы поблагодарили отнекивающуюся Коюки и зашагали к воде, пока горячее желание не уступило ледяному ветру. Вперёд, к чистоте! Обратного пути нет!

— А п-п-повез-зло нам со с-спутниц-цей, — мои зубы выбивали дробь, пока я остервенело смазывал с тела размягчённую грязь. Окунуться мы попытались и тотчас же выскочили на берег, трясясь и ругаясь, на чём свет стоит. Вода обожгла сердце таким холодом, что оно едва не остановилось. Пришлось ограничиться мытьём на суше.

— Несказан-н-но, — раздалось ответное клацанье. — Ещё б-бы так с дор-рогой повез-з-зло!

— Т-то есть?

— З-за день ход-д-дьбы, — пояснил тот, пытаясь вытереться ещё не стиранной одеждой, и при этом остаться чистым, — н-ни одного селения! Н-непорядок!

А ведь он прав. Брат рассказывал, что рыбачьи деревушки усеивают каждую бухточку, а нам встретилось столько подходящих мест — и ни признака жилья. Это не посёлки в срединной части острова, которые держат соседей на безопасном расстоянии, чтобы те не отхватили лишний лоскуток рисового поля. На побережье делить нечего, моря на всех хватит…

— Мож-жет, на Фунао н-народа меньше? — предположил я.

— Он-но, конечно, т-так и есть… — не стал спорить мой собеседник, поглощённый полосканием одежды.

Набравшись храбрости, я предпринял последнюю вылазку на глубину. Или окончательно закоченел, или в воде теплее! На ветру кожа покрывалась мурашками, я сделал ещё дюжину осторожных шагов, пока вода не достигла плеч. Несколько раз окунулся с головой. Промыл волосы. Наверняка, стою в облаке грязи… Отошёл в сторону. А недурно! Совсем недурно!

— Ты не утонул? — окликнул меня знакомый голос.

— Иди сюда, тут тепло!

— Ага, как же!

— Правда!

— Я уже обсох. Давай скорее, селезень!

— Смотри, и впрямь дорожка от Млечного Пути! Здесь, на воде. И никакой луны не нужно, такая яркая!

— Дорожка? — удивился Ю. — Не вижу никакой дорожки. Выходи.

— Да вот же она, — рассмеявшись, я указал перед собой, и тотчас же подался назад. Что-то, покрытое серебряной чешуёй, взметнулось из глубины и скрылось, обдав меня веером брызг. Рыба? Акула?!

Не успел я в испуге броситься на сушу, как забарахтался в воде, сбитый с ног метким ударом под колени. Чьи-то руки поволокли меня прочь. Сначала подумал, что это Ю кинулся на помощь, но с чего бы ему тащить меня в море?! Поверхность оказалась недосягаемой, я наглотался воды, но вырваться из хватки не мог. Нуси? Морское чудовище?!

Внезапно объятия разжались, и моё безвольное тело опустилось на светлое дно. Дно? Светлое?! Здесь глубоко, почему я вижу?

— Я принесла тебя к ступеням из чистых раковин жемчужных, — раздалось в моей голове. Похоже на то, как Ю говорил со мной во сне. — Ступени цвета дивной пены, оттенка облаков над морем… Тропа, ведущая из мира людского в мой, и нет возврата…

— Это мы ещё обсудим, — не открывая рта, сообщил я. — Покажись… пожалуйста. Ты так красиво говоришь, почти поёшь. Кто ты?

— Я и не думала скрываться, — обольстительный смех заполнил моё сознание. — Смотри! Ну разве не прекрасна?

Серебристый след слева, росчерк справа. Руки гладят меня по груди, хохот у самого уха, но это обман! Русалки не говорят… вслух. Но они действительно прекрасны! Гибкое сильное тело, покрытое блистающей чешуёй, которая лучится собственным светом. Не хвост, а вуаль тоньше южных шелков, и волосы, жемчужная пелена, окутывающая голову… наши головы.

— Иди ко мне! Иди, мой милый… — улыбается она, и я поддаюсь, зачарованный этим зовом. В нём голос любимой женщины, которой у меня никогда не было. Плеск моря, чьи волны так нежно баюкают меня. И песня смерти…

— Кай, очнись! Красота — только видимость!

Кто это? Зачем?.. Так хорошо…

— Приди в себя, недоумок! Ах ты, гнусная рыбина, дай до тебя добраться!

Ю. Злой. Тоже хорошо… Или не очень?

— Его не слушай, это зависть, — шепчет русалка, и смотрит на меня так нежно, что голос юмеми превращается в монотонное зудение, в котором и смысла-то нет. Кто будет прислушиваться к москиту, ноющему за сёдзи? — Ты ни словечка не расслышал?

— Ни слова, — покорно соглашаюсь я, даже забыв, с чем. — Ничего не слышал…

— Ведь ты рождён для лучшей доли, — воркует она, склонив голову мне на плечо. — Любовь — прекраснейшее чувство! Любовь русалки — дар бесценный. И может ли на свете что-то важнее быть?..

— О нет, не может, — я подношу руку к её волосам, отвожу от губ струящийся по воде локон. — Не может!

— Пусть поцелуй скрепляет клятву! Пообещай мне, что отныне ты никогда…

На что меня подбивали, услышать не довелось. Русалка взвизгнула, на удивление противным голосом. И тотчас же несколько рук стали тянуть меня в разные стороны, словно дети — понравившуюся куклу. Вмиг отрезвев, я успел выругаться, осознать, что захлебнуться пока не грозит, и прийти на помощь Ю, который, едва ступив на белое дно, стал стремительно перевоплощаться. Моя похитительница взвизгнула снова, когда осознала, что заступник — вовсе не смертный. Потом ещё разок, когда поняла, кто он. А я наглядеться не мог на превращение! Красиво, только голова кружится от такого зрелища. Выходит, эти ступени — Юме?

— Ну, — грозно спросил ки-рин, топнув копытцем по жемчужному песку. — И как сие понимать?

— Господин, — русалка приникла ко дну, трепеща всем телом, напрочь забыв о чарующих песнях, — я и помыслить не могла! Простите, ради тысячи морских духов! Я никогда не стала бы есть вашего спутника…

Что?! Да почему все на этом проклятом острове так и норовят меня отведать?!!

— А обещала поцеловать, — укоризненно пробормотал я.

— Плохо знаешь женщин, — бросил друг, не глядя на меня. Ох, сколько «похвал» предстоит выслушать! Но за дело. И как я мог поддаться? Более того, за малым не накинулся на неё сам, стыдно-то как… Но она такая красивая! Это всё проклятое воздержание виновато!

— Она рыба, Кай. Ры-ба. С жабрами. Я понимаю, что ты истосковался по женскому вниманию, но это соблазнительное тело — лишь видимость. Наваждение. Тебе ли объяснять?!

Обидно…

— И она бы тебя слопала, если бы не я!

А вот это обидно вдвойне!

— Что, барышня, у вас тут под водой голодные времена наступили? — возмутился я. — Или здесь купаться запрещено?

Ю фыркнул, уже более дружелюбно.

— Накануне штормов, — принялась оправдываться русалка, — косяки рыбы откочевали в открытое море, а я живу здесь. Мы, русалки, всегда привязаны к побережью. В глубинах слишком много опасных тварей. О-Химэ-сама не дарует нам заступничество перед ними.