Асия Уэно - Радужная Нить

— Чего вылезла! До вечера сидеть велено! — сурово нахмурился он.

— Я ж о чём толкую, — всплеснула руками обманщица, после чего устроилась на земле возле неподкупного стража и принялась заговаривать ему зубы. — Хозяин мой от злости так и трясётся, — тут она перешла на шёпот, но содержание беседы мы продумали втроём, и теперь оставалось лишь убеждаться в мастерстве, с которым девушка нащупывала подход к незнакомому человеку. Сначала он хмурился и отрицательно качал головой, затем указал в направлении ушедших. Мол, разбирайся с ними. Или сослался на запрет старших. Не важно — собеседница умоляюще сложила руки лодочкой на груди, в притворном испуге покосившись на сарай. Гневается господин, не подведи под наказание, добрый человек!

— Мам! — крикнул парень. — Воды просят!

Некоторое время спустя (парочка о чём-то ворковала) в поле зрения показалась тощая болезненного вида женщина. Мы с Фуурином заняли прежнее место, причём последний сделал вид, что так и не вернулся в сознание, а я придал лицу кислое выражение.

Без слов рыбачка склонилась, поставив кувшин у моих ног. Я схватил его, сделал несколько торопливых глотков и резким движением опустил на землю.

— Где эта бездельница? — спросил я у женщины, робко потянувшейся к ранее принесённому сосуду, и сам себе ответил: — Всегда норовит удрать, нашёлся бы повод. К кому-нибудь на застолье подалась? Пускай немедленно принесёт настоящей еды!

— Господин, простите, — тихо шепнула та, не поднимая глаз, — мы живём бедно, у нас ничего нет!

— У моря не голодают, — отрезал я, тогда как сердце сжалось. Всем своим обликом деревенька говорила о крайней нищете обитателей. — Или твой муж забыл, как забрасывать сети? И рисовые поля перестали давать урожай?

В опущенных глазах мелькнул слабый отблеск того пламени, что сжигает всё на своём пути и зовётся ненавистью. Мелькнул и погас. Растворился в безразличном отупении.

— Должно быть, вы просто желаете, чтобы еда сама спешила в рот, — насмешливо добавил я, надеясь хоть что-нибудь выведать.

— За нашим посёлком поля не числятся, господин, — пробормотала женщина. — Мы попривыкли собирать дары моря и менять их на рис и всё необходимое. Так и жили испокон веку. Но теперь за горсточку того риса, что везут из Долин, — она произнесла это слово так, будто оно было названием определённого места, — приходится отдавать плоды недельных трудов, а этим кровопийцам всё мало! Детей наших, кроме моего младшенького, бедняжки Сокэя, у которого как раз падучая случилась, забрали в большую крепость на скале, и теперь некому выходить в море, кроме их отцов. Зачем, зачем им понадобился мой старший сын?! — взгляд из унылого превратился в отчаянный. Будто чужой недружелюбный человек мог что-то знать…

— Понадобился кому? — спросил я с мягкостью, которой не следовало бы выказывать.

— Властительным господам из Ивы, — выплюнула она, и ненависть полыхнула уже настоящим, неугасимым пламенем, превратив измождённое лицо в маску грядущего возмездия. Собираясь разузнать, о какой скале [57] Дословно 'ива' и означает 'скала'. речь, я вдруг вспомнил, вспомнил!

Скала-крепость, упомянутая кем-то из рыбаков — вот, откуда мне знакомо это название! Тысяча поклонов отцу, заполнившему наши с Хоно головы важными сведениями. С тех пор, как он рассказывал об острове Хикко, самом отдалённом уголке Империи, присоединённом потомками Повелителя, мне даже вспоминать это слово не доводилось. Юго-восток, настоящий край света! Уму непостижимо, зачем Химэ понадобилось забрасывать нас в такую дыру. Помогла, нечего сказать. "Отправляйтесь туда, куда стремится ваше сердце!" Конечно, я не всегда управляю своими порывами, но к Они на рога уж точно не напрашивался!

Мы и север-то покинули благодаря чудесной случайности, а отсюда как возвращаться? Через Гингати? Острова Млечного Пути — связующая ниточка между Миясимой и Хикко. Даже та вялая торговля, что ведётся у сердца Империи с её окраиной, всегда проходила через Гингати. Но теперь?..

"Хватай его! Прямиком с Гингати, паскуда!"

Что творится? Надо расспросить эту несчастную. Город-крепость Ива, возвышающийся на отвесном утёсе у южной оконечности Хикко — маленький островок, хорошо защищённый не только от извержений вулкана, но и от любых попыток захвата. Там находится резиденция местного правителя, имя которого я, конечно, не помню. Как идёт сообщение с большой землёй — тоже. Возможно, этого отец и не знал. Казалось, он столько повидал на своём веку, но лишь казалось. За пределами Острова Престолов не бывал и он. Да покажите мне придворного, который бы хоть раз покидал родные места! Выходит, прочие острова давно уже чужие?.. Вот ведь ирония! Империя забыла, что делает её таковой.

Тут я поймал себя на мысли, что уже планирую, как займусь восстановлением прерванных связей, и спешно обратился к женщине, всё ещё ожидающей позволения удалиться. Взгляд её снова подёрнулся пеплом смирения.

— Кто сейчас правит в Скале-Крепости?

— Влиятельная госпожа О-Таю.

Что?! Наместник — женщина? Невероятно!

Изумление в моём возгласе заставило её пояснить:

— Местного правителя зовут Икера-но Генмэй, он наследовал своему отцу, всё честь по чести. Да только супружница его, госпожа О-Таю, уже много лет как власть к рукам прибрала. Видать, не зря паломничество совершила. Набралась смелости даже на указах мужниной печати не ставить — собственное имя пишет. В мужской одежде щеголяет, демоница!

Указы? Да тут и без столиц превосходно управляются, как я погляжу… И винить приходится разве что дядю с его предками, пустившими дела на самотёк.

— Паломничество? — фыркнул я. — Это ещё куда?

— Известно куда, господин, — она даже слегка оживилась, — к алтарю Хикко, что в пещерах под горой спрятан. Говорят, из тех мест не всякая женщина вернётся, а мужчинам так и вовсе хода нет. Дорогу туда дикие кошки сторожат, во-от такие, на части разорвать готовые! — махнув руками, женщина показала животное размером с сарай.

Правду молвят: и в Чёрную Нить сказка сытней лепёшки! Или по нынешним временам люди охотнее верят небылицам, нежели мандатам? Но если существуют совы, принимающие облик человека, почему бы и Кошачьему королевству не оказаться где-то рядом?

— Вот что, — «подобрел» я, — вижу, ты женщина честная… зовут как? Сайко? Скажи-ка, Сайко, нас и впрямь доставят в Иву, как обещали? И почему меня, полномочного посланника императора, приняли за выходца с Гингати?

"И что в этом дурного?" — добавил я про себя, но спрашивать поостерёгся.

— Так синее лишь они одни носят, — покосилась на меня рыбачка. — Те люди правителя, что Хикэя моего увезли, только об этом и говорили. Нашествием стращали — мол, Острова навязались на нашу голову. Здесь, на Горе, за хорошую долину и свои готовы глотки друг другу порвать, а теперь ещё чужаки лезут, словно вши, отовсюду! Боюсь, как бы мальчика моего ненаглядного на войну не забрали!