Асия Уэно - Радужная Нить

Впрочем, лепёшки, заготовленные в Суми, слегка скрасили наше одиночество втроём и разочарование от того, что наколдованный кицунэ навес протекал так, будто его и не было. Химико сказала, что могла бы «построить» нам хоть целый дом, но настоящей пользы от него было бы столько же. Иначе она давно бы потчевала нас булыжниками под видом всевозможных лакомств.

Вот он, весь прок от лисьего волшебства. Одна видимость.

Поутру выглянуло яркое солнце, и мир чудесно похорошел. Разминая затёкшие конечности, мы вылезли из-под покрывал и, как только трава подсохла, разложили их на просушку. Как и всё прочее, кроме одежды, которая успешно сушилась на нас. От земли и вещей, усеявших её, поднимался пар.

— Не прошло и двух суток, а мы напоминаем семью бродячих актёров, причём не самую процветающую, — хмыкнул Ясу. Он приволок последнюю охапку плавника и сухих веточек какого-то кустарника и теперь привольно растянулся на траве, закинув руки за голову. Химико, перевоплотившись в свою рыжую ипостась, шмыгнула в кусты ещё в предрассветной мгле. Я заканчивал размещать наше имущество, время от времени перешагивая через Татибану — в основном, из вредности, ибо пространства вокруг было предостаточно. Ю отправился к реке, за водой.

— Когда разведём костёр, — рассудительно сказала Мэй, занимавшаяся просушкой продовольствия, — надо будет налепить рисовых колобков. Впрок. Господа согласны?

— И побольше! — оживился Ясумаса. — Впредь будем знать, как оно бывает. Запас воды и готовой пищи — святое! Скоро мы станем бывалыми путешественниками.

— Или неопознанными телами, — заметил я. — Вроде того, что тут валяется и проходу мешает.

Я в очередной раз переступил через упомянутый предмет. Ясу, резко потянув меня за щиколотку, нарушил моё и без того шаткое равновесие, и я шлёпнулся рядом, понося коварство друга на чём свет стоит. Смех Мэй-Мэй колокольчиком зазвенел по поляне — будто ожили сиреневые соцветия, примеченные мной вдалеке, у самой кромки воды.

— Скажите мне, госпожа Мэй-Мэй, — именно на таком способе обращения к девушке-кукле остановился Ясумаса, — и откуда у вас столько дарований?

Я притих. Способности прекрасной помощницы Ю не давали покоя и мне, уже давно.

— Ах, Татибана-сама, вы смущаете бедную глупую девушку! Какие у меня могут быть дарования, право?

— Ещё какие! Я вот с животными обращаться не приучен, готовить — тоже. Да и Кай всё, что умеет по хозяйству — это разве что чай заваривать. Причём утверждает, что научился сей премудрости именно от вас. Хорошо: мужчинам это, вроде как, уметь и не полагается, но ведь знакомые мне придворные дамы тоже ни огня не разведут, ни лепёшек не напекут. А скотину будут по дуге обходить, зажав носики. И образованность ваша поражает — некоторые из высказываний, которые вы приводите, мне не известны. А я, в отличие от того же Кая, в юности много времени уделял чтению.

— Это ещё что за поклёп?! — Я слегка пихнул его босой пяткой, ибо гэта свалились при падении. — Между прочим, я очень прилежно учился!

— Но не тому, чему надо, — спокойно ответил он.

— Несомненно! Я-то никогда не мечтал проводить лучшие годы в хранилище Записей, ещё и Малых! — съязвил я.

— Представь себе, я — тоже. Всегда хотел стать воином, как твой брат. Но, сам понимаешь…

А я-то полагал это обычной детской потребностью в мужественности, которая канула в небытие, как только мой друг увлёкся чтением, поэзией и музыкой. Вот так знаешь человека всю жизнь, и вдруг открываешь для себя новые грани.

— Так что скажете, госпожа Мэй-Мэй? — настойчиво повторил Ясумаса.

— По поводу желания сделаться воином? Замечу, что вы и есть воин, — красавица чарующе улыбнулась и поклонилась ему. — И не важно, чем вы занимаетесь по службе.

Ещё одно проявление способности видеть мир таким, каков он есть?

— Спасибо, но вы уходите от вопроса, — продолжал гнуть своё Татибана. — От вопроса о ваших знаниях и умениях, госпожа! То, что поведали господин Ю и Кайдомару, совершенно не проливает свет на источник ваших многочисленных дарований…

Да, в этом весь Ясумаса! Репей. Вцепится — не отвяжешься. Как там Ю говорил — подчинённый единому стремлению? Кстати, а вот и ханец, лёгок на помине.

— Ну и долго ты воду набирал! — отряхиваясь, я поднялся с места, где отдыхал стараниями Ясу, и пощупал трут. Вроде, сухой, но сейчас проверим.

— Господа! Было бы благоразумно и даже мудро, — Ю пропустил мой укол мимо ушей и заговорил размеренно, тщательно подбирая слова, — как можно быстрее приготовить завтрак, собрать вещи и двинуться в путь.

Повисло молчание.

— А что, — нарушил я тишину, — надвигается какая-то опасность? Ты что-то ощущаешь?

После недавнего землетрясения я стал относиться к предчувствиям моего нового друга с ещё большим почтением.

— Скорее, у нас появилось неотложное дело, а туда ещё предстоит добраться. Мне сложно определить расстояние, но это должно быть в пределах одного дня пути.

— А какого рода дело? — поинтересовался Ясу, всё-таки переключивший своё цепкое внимание с куклы на её владельца.

— Вот на месте и увидим. — На лице юмеми появилась усмешка, которая лично у меня всегда вызывала желание его придушить. Всезнающая и ничего не объясняющая. Вся таинственность этого человека воплощалась в ней.

Поспешно запалив костёр и приготовив завтрак, мы успели ровнёхонько к возвращению Химико. Кицунэ присоединилась к нам уже в человеческом виде, с перекинутым через плечо болотным тетеревом. Увесистая чёрная тушка, на мой взгляд, превышала её лисьи размеры.

Выпотрошив добычу и уложив имущество, отлично просохшее, мы поспешили в путь. Я взглянул на небо, прищурившись. Да, если каждое утро так копаться, то и выходить будем не раньше полудня. Сейчас ещё ничего, как раз воздух прогреется. А ближе к лету… И это — с учётом того, что юмеми только и делал, что подстёгивал нас!

— Ю, — нагнал я ханьца, возглавляющего отряд. — Может, хотя бы мне поведаешь, к чему такая спешка?

— Если поведаю, будешь ныть до вечера! — он лучезарно улыбнулся.

Так-так. Не нравится мне подобный настрой. И выражение лица — как у нашкодившего кота, проделки которого известны пока только ему одному.

— А если не поведаешь, буду ныть до конца твоих дней. Так что выбирай, — вкрадчиво сказал я, потянув упрямца за рукав и заметив, что край его испачкан в земле. Гм, если даже у южанина в его простой дорожной одежде вид, как у последнего бродяги, то что говорить об остальных, чьи наряды для суровой походной жизни не предназначены? Коли так будет продолжаться, за ворота Северной Столицы нас не пустят. Или задержат, приняв за разбойников, ограбивших знатных особ.

— До конца моих дней? — поднял бровь Ю. — Это может быть довольно продолжительным сроком, а тебя никогда надолго не хватает. Впрочем, согласен. Уговор дороже денег. Разрешаю дуться до конца моих дней! Это вынудит тебя, по меньшей мере, дожить до моей кончины!