Андрей Круз - У Великой реки. Битва

Вот и приходится работорговцам подчас пересекать территории Новых княжеств по ночам, крадучись и скрываясь. В многочисленных притоках они заранее оборудуют логова, где прячутся днём, а идут по ночам: всё равно к этому времени патрульные силы на реке сокращаются и стягиваются поближе к своим базам — на их оборону от ночных тварей.

Эх, демон тёмный, и нет на этой барже дальней связи… Роскошь, конечно, такие амулеты с преобразователями ставятся разве что на ведущих судах купеческих караванов, но как бы сейчас пригодилась… Вызвали бы пограничников ярославских да и заложили им рабский караван. Но чего нет, того нет. Что ещё можем сделать? Обогнать не получится. Скорости у нас одинаковы. Значит, и предупредить кого-то перед ними не выйдет. Что ещё? Дойдём до самого Ярославля уже к утру, к тому времени работорговцы спрячутся в каком-то логове — и ищи-свищи их потом.

Снова в рубку забежала Маша.

— Разбудила? — обернулся я к ней.

— Нет! У меня идея!

— Что за идея?

Хоть у кого-то идея, и то хорошо. А то у меня ни единой, просто хоть шаром покати в башке.

— Рассказывай, не томи.

— А что тут рассказывать… — сказала она, разминая кисти рук. — Просто посмотри.

Она вышла на палубу, раскинула руки в стороны и запрокинула голову так, что подбородок задрался вверх. Затем руки поднялись вверх, опустились вперёд, сходясь в ладонях. Я почувствовал мощнейшую волну колдовства, причём колдовства злого, тяжёлого, чёрного. У неё между ладонями начал собираться небольшой сгусток тьмы, от которого несло такой злобой, что меня мороз по коже подрал и дыхание спёрло. Что же она такое задумала?

Маша прошептала какое-то заклинание, и тьма, превратившись в крошечное облачко, бесшумно сорвалась с её рук и поплыла в сторону уже поравнявшегося с нами каравана, всё ещё невидимого в темноте. Лишь звук дизелей доносился по воде, да взгляды я по-прежнему ощущал всей кожей.

Когда ночная тьма поглотила сгусток тьмы волшебной, Маша с резким выдохом опустила руки, после чего довольным голосом сказала:

— Всё, теперь никуда не денутся. Поймают их завтра, как бы ни прятались.

— А что ты сделала? — не понял я.

— Метку им сделала. Знаешь, что за облако было? Чистое Зло. Оно сядет на их суда и будет так фонить, что завтра их первый же патруль простейшим магическим детектором засечёт. Остановят, полезут обыскивать… а дальше всё понятно.

— Ну точно… — сообразив, махнул я рукой. — У патрулей же на любую магию Зла детекторы и право обыскать. А метку твою я до сих пор чувствую, без всяких детекторов.

— А ты думал! Стараюсь, — усмехнулась колдунья.

Действительно, мёртвая и холодная аура её заклинания до сих пор доносилась до меня откуда-то из темноты. Хорошо, если у них своих магов или чувствительных вроде меня нет. Хотя… даже если и есть, то что сделают? Такую метку может снять колдун, по силам не хуже того, кто её поставил. А по силам с Машей равняться трудно. По знаниям можно, верно, а вот по силе — сомнительно. Останется им либо баржи свои бросать, либо ждать, когда метка развеется. А такая, как у них, развеиваться не одну неделю будет.

В рубку неожиданно заглянула Лари.

— Маш, пойдём, со мной посидишь, — улыбнувшись, заявила она.

— Это зачем? — слегка насторожилась Маша.

Хоть демонесса в последние дни издеваться над ней прекратила, но Маша всё ещё от неё шарахалась.

— Плещется что-то за кормой. И плывёт следом. Прощупаешь, что это такое, — сказала демонесса.

— Ага, иду, — засуетилась Маша.

— Ружьё возьми, — сказал я ей, кивнув на один из двух двуствольных «огрызков», висящих на крючках в рубке в комплекте с патронташами. — Мало ли чего, вдруг пригодится.

Маша кивнула и повесила на плечо ружьё с патронташем. Если уж Лари что-то подобное заявляет, дело и впрямь может быть серьёзным. А вдвоём они, пожалуй, с любым делом справятся, тут я спокоен. Не приведи боги с двумя этими девицами на узкой дорожке столкнуться, демоном и ведьмой. Лари, кстати, вторую двустволку взяла. Правильно сделала.

Женщины ушли, а я опять остался в будке наедине со штурвалом и скупо подсвеченными приборами. Броневые заслонки на переднем окне рубки были раздвинуты, с реки тянуло свежестью и прохладой. Полная луна висела прямо перед глазами огромным белым кругом, заляпанным расплывчатыми серыми пятнами, и лунная дорожка тянулась по покрытой рябью воде прямо от неё к нам, словно приглашая нас подплыть поближе воткнуться в неё носом.

Река была пустынна, тиха, лишь расходился по её поверхности во все стороны ленивый перестук нашего медленного дизеля. Плескалась у борта мелкая волна, колотясь в обшивку, штурвал под руками слегка вибрировал, у головы слегка покачивалась ручка гудка и свистка, подсоединённого к баллону со сжатым воздухом.

Я посмотрел на хронометр — оставалось ещё больше двух часов вахты. Но сна ещё ни в одном глазу, и вообще, вести баржу по широкой тихой реке — чистое удовольствие. Фарватер здесь был несложный, хоть и не отмеченный буйками. Глубоко было почти что до самого правого берега, да и к левому с нашей осадкой мы могли бы подойти метров на пятьдесят. А на середине Великой глубины хватало и для морского астраханского броненосца.

Опять вошла в рубку Маша, но не села в кресло, а встала совсем рядом со мной. Так близко, что я ощутил исходящее от неё тепло.

— Что там было?

— Гигантский сом за нами увязался почему-то, — ответила она.

— Это ерунда, всё равно не нападёт, — махнул я рукой. — Если к нему специально не нырнуть. Просто чем-то заинтересовали.

Я словно невзначай обнял её за талию, чуть притянул к себе, ощутив, какое тёплое и упругое у неё бедро. Она не отстранилась, а просто обняла меня за плечи обеими руками, замерев. Затем шепнула:

— Не отвлекайся от штурвала, никуда я не денусь. А с тобой постою.

Нас с Машей с утра никто не будил. Именно так: «нас с Машей». Потому что когда я проснулся в каюте, её коротко стриженная светловолосая голова покоилась у меня на плече. Которое, кстати, онемело до полного бесчувствия за ночь. Я поцеловал её куда-то в макушку, потому что никуда больше дотянуться не мог, и попытался выбраться из-под неё тихо-тихо, чтобы не разбудить. Но не смог — она проснулась сразу, обняла меня и повалила обратно, сонно пробормотав: «Куда пошёл?» Её тёплые со сна губы впились в мои, руки обхватили за шею. Вот так… неожиданно всё.

Затем мы всё же из каюты выбрались. Пока Маша ещё плескалась в тесном судовом душе, я успел выбраться на палубу, огляделся. Наткнулся на слегка ехидный взгляд Лари, сидевшей на борту свесив ноги, и равнодушные взгляды Орри с Балином, возившихся с чем-то в рубке.