Джудит Тарр - Жребий принцессы

— А разве нет? Однако это не идет ни в какое сравнение с тем скандалом, который потряс нынче весь Асаниан. Хирел не поверил своим ушам.

— Это правда, принц. Союз против нас, осмелившихся взять тебя в заложники. Внезапно Хирел рассмеялся. — Попался, который кусался!

— Только в том случае, если им удастся найти нас. — Удастся, — сказал Хирел. — Ты не повелеваешь всеми магами.

— Верно, — согласился магистр. — Солнцерожденный сильнее меня. Но если он примет предложение твоего отца, это лишь посодействует выполнению наших намерений. Они могут найти нас, могут организовать осаду, они даже могут взять нас приступом. Это не имеет значения. Ведь ты здесь, вместе с твоей женой, которая носит наследника обеих империй.

— И они будут сражаться вместе. — Хирел нахмурился. — Если только все складывается вам на пользу, то почему твои маги не хвастаются этим?

— Слишком рано, чтобы испытывать уверенность. Солнцерожденный может отказаться от союза. Золотой двор может восстать против твоего отца. Сам Зиад-Илариос может решить действовать в одиночку, несмотря на свое предложение Мирейну.

— А мы, дети императоров, — сказал Хирел, начиная наконец понимать, — можем попытаться бежать от вас. Интересно, как поступит Солнцерожденный, когда узнает, что стал отцом дочери?

— Он узнает об этом. В положенное время. Когда это наилучшим образом послужит всем нам.

— Долго ли нам ждать, магистр? Долго ли вы намерены держать нас взаперти? — Так долго, как это необходимо.

— Так долго, сколько сможете. — Хирел поднялся. — Я должен бы посочувствовать. Гнев императора падет на твой орден. Тебя, конечно, беспокоит, что твои люди будут страдать, а принцы все равно будут пользоваться полным доверием своих повелителей?

— Это доверие прекрасно послужит нам всем, — сказал магистр.

— Так доверься же нам, повелитель магов. Позволь нам присутствовать на ваших, советах. Ведь мы — ваше главное оружие; неужели мы не имеем права голоса, коль скоро речь идет о том, чтобы использовать нас? — Разве оружию дается подобная милость? — Разве оружие восстает против того, кто носит его? — Твоя жена не сделает этого. Она видела будущее и не предаст своего пророчества.

Хирел понял, что за этими словами кроется что-то еще. — Ты боишься ее даже больше, чем меня. Ты заключил договор отчаяния с принцем, лишенным силы. Но рожденная в магии принцесса внушает тебе новые опасения, ибо она может пренебречь прежними страхами и безумствами. Это по твоей вине она испытывает такую ужасную боль при каждом новом приливе ее силы? Это ты возводишь новые крепкие стены, когда она сметает старые? — Хирел поднялся на ноги и смотрел на мага сверху вниз с царственным величием. — Мы хотим, чтобы наши отношения строились на доверии, и тогда мы сможем оказать вам намного большую помощь. Однако, если вы будете обращаться с нами как с пленниками, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы вырваться на свободу.

Магистр сидел молча, явно не испугавшись этой угрозы. Хирел тоже не желал нарушать тишину. Наконец маг произнес:

— Может быть, мы ошибались. Но мы всего лишь хотели оградить вас от беспокойства.

Хирел скрестил руки на груди и принял многозначительный вид. — Вы предпочли бы выслушивать сплетни и полуправду из уст наших учеников? — продолжал магистр. — Здесь нет учеников. Магистр вздохнул.

— Князь Орсан нас предупреждал. К сожалению, я не захотел прислушаться к нему. Я не слишком опытен в ведении дел с принцами.

— С юными принцами. С детьми, которые отказываются быть детьми. С учениками, наделенными высокомерием мастеров. Маг улыбнулся.

— Именно так. Высокий принц. Ты простишь меня? — Если ты будешь доверять мне.

— Я попытаюсь.

— Я узнаю, если ты не сделаешь этого. — Хирел отступил назад. — Доброго тебе дня, мой господин.

Хирел уже вышел из зала, как вдруг его словно ударило. "Жена, которая носит наследника обеих империй". Уже. Откуда они узнали?

Ну конечно, они должны знать. Ведь они маги. Он кинулся бежать. Остановился, вспомнив о достоинстве принца. Послал его к чертям и устремился на поиски своей жены, прислушиваясь к звукам ее присутствия.

Это оказалось нетрудно, потому что его вела необходимость. Сидя на самой вершине горы, Севайин взывала к орлам. Задыхающийся Хирел без сил упал возле ее ног. У него не было боязни высоты, однако эта гора оказалась невероятно высокой. Долгое время он не мог восстановить дыхание. Наконец взглянул вниз и едва не лишился чувств. Вцепившись в равнодушный камень, он заставил себя открыть глаза. Перед ним была Севайин. Несмотря на лютый холод, на ней были лишь обруч, штаны и пара браслетов. Ноги оставались босыми. Закутав Хирела в свою накидку, она обняла его и принялась согревать поцелуями.

— Я умею говорить с ними, — возбужденно сказала она. — С орлами. Они бронзовые, ты заметил? Они не знают своих белых сородичей.

Хирел свирепо посмотрел на нее.

— Ты собираешься предстать перед дворами обеих империй в таком же виде, как перед этими орлами? Она проследила за направлением его взгляда. — Моя грудь не привыкла к одежде. — А ты хоть задумывалась почему? Сказав это, принц покраснел. Она пожала плечами. — Наверное, в этом нет ничего особенного. Может быть, у меня слишком чувствительная кожа. А может, я просто еще не приспособилась, ведь другие женщины привыкают к этому.

— Да, постепенно, — сказал Хирел. — Примерно дважды по девять циклов Ясной Луны.

Воцарилось гробовое молчание. Севайин отстранилась, уселась на пятки и взглянула на свое тело. Обхватив груди руками, она ощутила их тяжесть, провела пальцами по едва заметной округлости живота. Заглянув внутрь себя, она познала трепет новых чувств Хирела. Она подняла голову, и Хирел прочел в ее глазах потрясение.

— Я беременна, — сказала она. — Я действительно беременна…

Она не могла поверить в то, что произошло с ней. Даже несмотря на то, что знала. Даже несмотря на то, что вышла замуж за Хирела ради этого.

Ее охватила дрожь. Хирел раскрыл полы плаща и молча прижал Севайин к себе. Ее разум был отгорожен и пуст. Как же изменился Хирел за столь короткий срок: не чувствуя ее разума, он блуждал наугад, словно пораженный слепотой. Когда они были в разлуке, он намного легче переносил одиночество. Но когда ее тело было рядом, а разум закрыт…

Гнев вспыхнул в его душе, согревая его в порывах ледяного ветра. Значит, вот какая жизнь предназначена ему! Быть калекой, когда ее нет рядом, и чувствовать себя целым и невредимым только в ее объятиях. Жить ради прикосновения ее руки и тосковать без этого прикосновения. Севайин оттолкнула его.

— Я не хочу, — сказала она. Ее голос окреп. — Не желаю! Я хочу снова оказаться в моем прежнем теле. Я хочу быть тем, кем была рождена.