Роберт Сальваторе - Восхождение самозваного принца

Теперь и Эйдриан посмотрел на гробницу, но ничего не сказал. Молчание затягивалось.

— Я подозревал, что тут не все так просто! — наконец прервал тишину разозленный Де'Уннеро.

— А может быть, нам даже повезло, — возразила Садья. — В ином случае кто-нибудь давно наведался бы сюда и поживился.

Им обоим показалось, что только сейчас до Эйдриана дошло, в каком положении они очутились.

— Земная магия, — медленно произнес наконец юный рейнджер, глядя на могилы. — Сила изумруда госпожи Дасслеронд.

— Значит, самоцветы, — подытожил бывший монах. — Но тогда ты можешь разбить эти чары своей магической силой.

Юноша колебался.

— Дасслеронд очень сильна в земной магии, — заметил он, качая головой. — И там есть что-то еще. Я это чувствую.

— Что именно? — нетерпеливо спросил Де'Уннеро.

— Вскоре узнаю, — сказал Эйдриан.

Он направился к невысокой скале, что находилась рядом с рощей. По пути сюда он заметил в ней небольшую пещеру. Юный рейнджер сбросил с плеч мешок и, порывшись в нем, извлек завернутое в плотную ткань зеркало.

Он обратился к Оракулу, и зеркало показало ему непонятную картину: поле со множеством снежных холмиков, внутри каждого из которых горело по свечке. Эйдриан сразу же понял смысл этого безмолвного послания. Светящиеся снежные холмики должны были привлечь духов его отца и отцовского дяди. Однако до первого снега было еще далеко. Юноша знал, что Де'Уннеро не захочет здесь зимовать, а потому попытался найти какой-нибудь другой способ.

Через час Эйдриан вышел из пещеры, зная, что выбор у него невелик. Он неслышно миновал лагерь, разбитый Де'Уннеро и Садьей, и поспешил к роще, достав из мешочка гематит, графит и солнечный камень.

Сперва он попробовал сокрушить камни могил мощным ударом молнии. Но здесь ему повезло не больше, чем Де'Уннеро: удары молнии оказались им нипочем.

Тогда Эйдриан взялся за солнечный камень, обладавший способностью разрушать чужие магические чары. Он ясно ощущал силы, оставленные Дасслеронд охранять обе могилы. То были крепкие земные узы. Юноша сосредоточил весь свой гнев к предводительнице эльфов, чтобы с его помощью разбить эти узы или хотя бы ослабить их. Вскоре он понял, что с таким же успехом мог попытаться похитить силу у самой земли. Здесь действовало какое-то старинное заклятие, превосходящее по силе возможности Дасслеронд. Скорее всего, предводительница эльфов вошла в какой-то завет с силами земли, возведя вокруг могил невидимую защиту.

— Это ты там грохотал? — спросил Эйдриана Де'Уннеро, когда тот вернулся в лагерь. Попытки рейнджера сокрушить камни разбудили бывшего монаха и Садью.

— Все напрасно, — ответил юноша. — На это место наложено заклятие, которое мне не преодолеть.

— Неужели нет никакой возможности? — разочарованно спросила Садья.

— Придется дождаться первого снега, — объяснил им Эйдриан. — Другого выхода нет.

Де'Уннеро это явно раздосадовало. Однако он сдержался и просто кивнул.

— Пусть будет так.

Его ответ немало удивил Эйдриана. Он хотел услышать совсем иное. Терпение, которому его учили эльфы, так и не стало чертой его характера. Юноша искренне надеялся, что Де'Уннеро либо на какое-то время оставит эту затею и сосредоточится на другом, либо, используя свой опыт, все же найдет способ проникнуть внутрь могил.

— Утром надо будет вернуться в Дундалис, — сказала Садья. — Я не собираюсь несколько недель кряду спать на мокрой земле.

Так они и сделали. Жители Дундалиса были рады пришельцам. Как и в любом городишке, стоящем в глуши, они жаждали услышать новости из большого мира и новые сказания и баллады. Де'Уннеро несколько встревожился, увидев, что над одним из трактиров висит вывеска «У старого друга». Так называлось заведение, которым когда-то владели в Палмарисе приемные родители Джилсепони. Бывший монах узнал и трактирщика — состарившегося Белстера О'Комели. Однако сам Белстер — полуослепший и заметно одряхлевший — даже и не подозревал, кого судьба привела в Дундалис.

Им пришлось прожить в Дундалисе несколько недель, дожидаясь, пока осень сменится зимой. Словно назло, первый снег выпал намного позднее обычного.

Снегопад начался рано утром и продолжался почти до вечера. Захватив мешок со свечами, Эйдриан не стал дожидаться, пока снежинки перестанут падать. Увязая в сугробах, он поспешил в рощу. Густые сосны, окружавшие могилы, не позволили снегу занести их полностью.

Юноша не мешкая отправился в поле за рощей и принялся лепить из снега холмики, делая сбоку каждого из них небольшую нишу и вставляя туда по свечке. Расставив свечи, он зажег их с помощью рубина и поспешил назад в рощу. Он глядел на могилы, за которыми мерцали огоньки внутри снежных холмиков.

И ждал.

Вскоре он заснул или решил, что спит, ибо все вокруг стало каким-то сонным и призрачным. Он представлял, как камни гробниц откатываются сами по себе; представлял, представлял…

Дрема мгновенно покинула Эйдриана, когда перед ним возник жуткий полусгнивший труп. Мертвец, замахнувшись, с силой ударил его в челюсть. Юноша отлетел в снег.

Эйдриан сразу же стало ясно происходящее: то было испытание. Рейнджеры должны были пройти через это испытание, сражаясь за право обладать замечательным эльфийским оружием, которым прежде владели их предшественники, к этому времени умершие или погибшие. Победить в битве призрака означало заработать право носить такое оружие. Теперь Эйдриан понял смысл некоторых картин, представавших перед ним в последние недели в зеркале Оракула. Он видел, как на этом же самом месте Элбрайн сражался с призраком своего дяди Мазера за его «Ураган».

Мертвец наступал на него — приближался неотступно, шаг за шагом. Эйдриан внимательно наблюдал за ним. Он сразу понял, из какой могилы восстал его призрачный противник. Из правой. Да, он вышел именно оттуда. Значит, это был Элбрайн. Его отец. Теперь юный рейнджер безошибочно знал, что должен вступить в поединок и заставить призрака вернуться обратно в могилу.

Сама мысль о сражении с восставшим из могилы претила Эйдриану. Тем не менее таковы были условия эльфов, наложивших заклятие на это место. Но юноша не собирался подчиняться правилам, установленным Дасслеронд!

Он пригнулся, чтобы избежать второго удара надвигавшегося на него призрака, однако вновь оказался в воздухе. Отец с силой ударил его левой рукой в плечо, когда Эйдриан попытался было отпрыгнуть в сторону. Пошатываясь, он сделал несколько шагов к открытой могиле и заметил в ее темных недрах изумительный эльфийский лук, блеснувший полированным деревом своей дуги.

Также юноша обратил внимание, что камни второй могилы тоже начали шевелиться. Неужели его действия пробудили и второго призрака и теперь ему придется сражаться против них обоих?