Любовь Пушкарева - Утраченный покой

Сказано – сделано, после того, как я расправилась с фруктами и сладостями, мы покинули убежище Стража. Поездка домой меня очень утомила, и Тони не рискнул оставить меня одну в парке. Я боялась встречи с Пижмой, а от Лиана я бы убежала из последних сил. Нервничая и злясь без причины, я с трудом сдерживалась, чтоб не наорать на Тони – пялится на меня, не спуская глаз. Он словно прочитал мои мысли и обнял, окутывая своей силой, мне стало полегче – ТиГрей всегда нес с собой однозначность и простоту.

– Ничего, хозяйка, скоро все будет хорошо. Ты справишься, – шепнул он.

А у меня опять слезы на глаза набежали – нет у меня ни малейшей уверенности, что я справлюсь и все будет хорошо.

Наконец показался Шон и… Пижма. Я застонала – флерс не мог или не умел пользоваться гламором. Выкручивались подручными средствами – плащ в жару, бейсболка на невозможно желтых волосах и очки скрывающие огромные глаза. Увидев меня, он сорвался на бег, вызывая удивленные взгляды отдыхающих.

– Тони… – только и успела сказать я. Флерс подбежал, сбросил мешающий крыльям плащ и повис у меня на шее. ТиГрей всё понял и даром времени не терял: схватив одежку на лету, он стал так, чтобы загораживать нас от посетителей, вскоре ему на помощь подоспел Шон. А Пижма тем временем, походив крыльями, вспыхнул и влил всю силу без остатка в поцелуе.

После этого он отстранился, всмотрелся в меня и провел руками по лицу, по телу… так мать ощупывает ребенка, избежавшего серьезной опасности, проверяя, цел ли он.

– Ты вспыхиваешь… – удивленно прошептала я, пряча левую руку.

– Ты жива… И на ногах… И почти… – он все же добрался до руки и, схватив ее, поднял к лицу и принюхался.

– Что это? Что внутри? – обеспокоено спросил он. И у меня вырвался вздох облегчения – он не стал истерить или выказывать брезгливость.

– Ну… Внутри ненависть, – промямлила я.

Флерс поднял глаза полные боли и сострадания.

– Матушка, мы поможем тебе загасить ее.

– Нет, Пижма, с этой ненавистью вам не справиться.

– Тогда нужно вынуть ее из тебя.

– Как? – горько задала я вопрос, не надеясь услышать ответ.

– Я подумаю.

Нет, флерсы все же безмерно удивительные существа.

Я притянула его к себе. Мне было так хорошо в его объятиях и с его силой внутри… в это мгновение я даже поверила, что действительно справлюсь со всем.

Шон и Тони стояли плечом к плечу, как живой забор, и насторожено поглядывали по сторонам. Задали мы с флерсом им работку.

– Тебе лучше накинуть плащ…

Крылья Пижма уже опустил, поэтому безропотно согласился снова надеть неприятную тряпку.

Понимая, что надо поскорее вернуть так непохожего на людей флерса в убежище, я рассталась с ним, скрепя сердце.

– Я подумаю, – пообещал он на прощание, и я ответила грустной улыбкой. Вряд ли флерсы знают, что можно сделать с ненавистью и как отделить ее от меня.

Остаток дня я провела в парке, обдумывая варианты избавления от стилета. Шон неоднократно предлагал передать его ему, пока я не сорвалась и не гаркнула на него. Невозможно передать такое на ношение другому существу в полном разуме, а если бы и было можно – на Шона я бы это не повесила. На нем и так всего полно, я с содроганием вспоминала его «сбрую», виденную во сне.

К вечеру я засобиралась обратно в жилище Стража, и несмотря на протесты моих охранников, мы снова вернулись в Бруклин.

Как и прошлой ночью, я попрощалась с ними и осталась ждать Отшельника. Но он не появился, зато опять прилетела Кисс. К моему расстройству и неудовольствию, пахла она как-то странно и вела себя хуже обычного, как будто у нее что-то болело или беспокоило.

У меня было стойкое ощущение, что что-то должно произойти, почему-то эта ночь должна стать решающей.

Когда в окне появился Франс, я не удивилась, и почти без брезгливости протянула руку и втащила его в комнату, надеясь хоть что-то прояснить.

Мы вопросительно уставились друг на друга и тут же поняли, что ответов нам не получить.

– М-да… – мрачно проронил Франс.

– Зачем ты прилетел? – все же спросила я.

Он пожал плечами

– Я клялся помогать тебе, пока ты не восстановишься. По-моему, ты восстановилась.

– Ты ошибаешься, я не восстановилась, – устало проронила я и упала на диван. Кисс поднялась, постояла, будто собиралась с духом, и, спрыгнув с дивана, протопала к Франсу. Она никогда не отличалась легким летящим шагом, а сейчас вообще двигалась с грацией танка. Подойдя к вампиру, она встала перед ним, глядя в глаза.

– Что? На руки хочешь, гирлянда новогодняя?

Кошка продолжала недобро и требовательно смотреть.

– Да возьми ты ее, раз уж она хочет, – буркнула я. – Не знаю, что с ней творится, – расстроено вырвалось у меня.

– Ну ладно, – Франс взял Кисс на руки и легко упал в кресло. – Какая же ты пушистая гадость… Что ты хочешь? Ну что ты хочешь, а?

Все это время он активно чесал и тискал ее; зная Кисс, я ожидала, что вамп вот-вот получит когтистой лапой и зубами. Но Кисс с выражением муки на морде терпела это, а потом, когда Франс начал дразнить ее, захватила передними лапами его руку и начала вылизывать запястье.

Вамп удивленно поднял бровь и посмотрел на меня. Я пожала плечами – стандартное кошачье поведение, за вылизыванием может последовать укус от переизбытка чувств. А такой переизбыток с Кисс случался часто.

Вдруг кошка впилась в него, но не легко, как обычно, а пытаясь прокусить до крови. Франс возмущенно заорал и попытался стряхнуть ее.

– Тихо, – прикрикнула я на него. – Ничего с тобой не будет.

Кисс прокусила и принялась слизывать даже на вид тошнотную бурую кровь. Кровь вампира была даже не темной, венозной, а старой, коричневой, как засохшее пятно на одежде покойника с разорванной глоткой.

Рана быстро затянулась и Кисс прокусила еще раз, получилось у нее с трудом – она слабела.

– Твой фамилиар избрал экзотический способ самоубийства – прокомментировал Франс с насмешкой.

Если бы я не знала, что у Кисс есть вполне функционирующие мозги, я бы с ним согласилась и попыталась как-то помешать ей. Но…

– Кисс, что же ты делаешь? Для чего? – вырвалось у меня.

Из последних сил прокусив еще раз и слизав очередные несколько капель, кошка буквально свалилась с вампа и отошла на слабых лапах, а потом упала. Глазки потеряли свою обычную выразительность, она как будто боролась с обмороком.

– Занятно, – весело прокомментировал вамп. Я с трудом сдержалась, чтоб не наорать на него.

– Кисс, Кисси, чем тебе помочь? – пролепетала я, опускаясь перед ней на колени, но не рискуя дотрагиваться.

Пришел смутный ответ: зеленой силы.

Я собралась и выдавила из себя зеленый vis и отдала ей, погладив. По телу фамилиара прошла судорога, и я заметила, что у нее вздувшийся живот. Она привстала и опять содрогнулась, так тошнит кошек, когда они пытаются выплюнуть шерсть.