Анна Клименко - Принцип высшего ведовства

– Звони, – с улыбкой повторил Эрик.

– Я думала… о тебе лучше, Генрих, – наконец выдавила я, – видимо, ошиблась.

– Многие ошибались, – промурлыкал инквизитор, – и многие поплатились за свои ошибки.

Ох, какая же сволочь. Мерзавец. Задушила бы собственными руками…

Я вновь раскрыла телефонную трубку, и вновь, почти вслепую, выбрала имя «Андрей» в телефонной книге. Эрик удовлетворенно ухмыльнулся.

– Алло, Лера? Где ты? Что с тобой?!!

– Привет, – просипела я деревянным голосом и умолкла. Не было сил говорить, я мысленно молила операторов, чтобы разорвали соединение…

– Лерочка, Лера! Ну, скажи… где ты? Как ты?

Я быстро вытерла непрошенные слезы. Мой Андрей, дорогой, милый… Все обиды улетучились, стоило только услышать его голос.

– Нам надо встретиться, – пробормотала я, леденея, – сегодня в десять вечера, в старой водонапорной башне.

– Лер, – в голосе Андрея послышалось изумление, – Где ты? Где?!! Скажи, у тебя все в порядке?

– Нет, не все, – судорожно выдохнула я и захлопнула крышку телефона. Потом и вовсе отключила его, глянула на Эрика, – ну что, доволен?

– Доволен, – кивнул инквизитор, – теперь одевайся.

– Мы куда-то едем?

– В город. Покатаемся до вечера.

– А если меня увидят твои коллеги?

– Не увидят, не беспокойся.

Он поднялся и двинулся к выходу, невозмутимый как гранитный утес, а я так и осталась сидеть, сжимая в руках мобильник.

– Я тебя жду в машине, – обронил на пороге Эрик.

…И мы поехали.

До города никто не произнес ни слова. Меня знобило, прямо трясло, зубы клацали. Эрик демонстративно не обращал на меня внимания, с преувеличенным усердием следя за дорогой, а я, в свою очередь, прилипла к окну и старательно смотрела на мелькающие деревца и крытые серым шифером домики.

Не хотелось ни думать, ни двигаться. Напоминала о себе бессонная ночь в компании призрака и рыжеволосой ведьмы. Суетливыми мошками крутились в голове сотни вопросов – о прошлом Джейн, о казненном фальшивом колдуне… Я мысленно отгоняла надоедливые тайны, а перед глазами то и дело вспыхивали цветные картинки – Виндзор, Тауэр… А еще почему-то Шильонский замок, серая твердыня на Женевском озере. Господи, ну зачем мне все это? Я ведь никогда, никогда не просила ничего подобного – ни Дара, от которого только неприятности, ни своей «сверхчеловечности», ни, тем более, сомнительных друзей, на поверку оказавшихся совершенными мерзавцами. А что теперь будет с Андреем? Что, если Эрик его убьет?!!

Так. Все. Довольно.

Я с силой сжала пальцами виски, посчитала про себя до десяти. Вот, прямо сейчас, возьму и скажу Эрику, что даже под страхом смерти не буду участвовать в его авантюрах – но плывущий по дороге «Туарег» неожиданно и плавно причалил к тротуару.

– Выходи, – не терпящим возражений тоном приказал Эрик и тут же вылез из машины сам.

– Где это мы? – ох, не хотелось с ним разговаривать, после всего-то!

Я повертела головой: в двадцати метрах от дороги, за деревьями, виднелась глухая бетонная стена. Узкая дорожка, выложенная битой плиткой, начиналась от самого тротуара, огибала старую иву и мелкой гадюкой уползала куда-то в роскошные и нетронутые газонокосилкой лопухи.

– Городской морг, – после недолгого молчания пояснил Эрик. Ласково так, словно объяснял трехлетнему ребенку причину происхождения ушей у кошки.

Ноги мои прилипли к асфальту. Затем я невольно попятилась – обратно, к черному гладкому боку джипа.

– Зачем?

– Идем. Сейчас увидишь сама.

Я сглотнула ставшую вдруг кислой слюну. Огляделась. Вот ведь странно – мы здесь оказались совершенно одни. Только что, казалось, шел по противоположной стороне дороги сутулый мужчина, и вдруг пропал, словно и не было.

Городской морг… Пожалуй, мне там делать было нечего – о чем я и объявила Эрику. Инквизитор приподнял удивленно брови. Он стоял в двух шагах, перекатываясь с пяток на носки, спрятав руки в карманы черного кожаного пиджака. А затем во мгновение ока оказался рядом, вцепился мне в локоть и молча поволок по тропинке.

– Пусти! Что ты… делаешь?!!

Я вырвалась, метнулась к дороге. Мимо промчалась «девятка», обдав меня выхлопами… И тут железные пальцы Эрика вновь сомкнулись на предплечье.

– Помогите! – прохрипела я, отлично понимая, что никто не услышит, не придет и не поможет.

– Что это ты вытворяешь? – процедил мне на ухо Эрик, – последние мозги растеряла?!! Или забыла, что тебя по-прежнему разыскивает инквизиция? Это после того, как наш дружок разбросал по дороге кишки еще одного смертного?

Но я все еще не сдавалась.

Страх скрутил внутренности в тугой узел. Боже мой, ну нельзя мне, нельзя мне в морг! Там же мертвые, и если я туда войду…

А Эрик уже тащил меня по крошеву, которым была отсыпана дорожка.

– Зачем ты меня туда ведешь? Зачем?

– Ты должна кое-что понять, Валерия, – он поставил меня на ноги, встряхнул так, что клацнули зубы, – и должна кое-что увидеть.

– Я не хочу ничего видеть! – взвизгнула я.

И тут же – шлеп! – схлопотала пощечину. Боль оказалась настолько едкой и обидной, что из глаз ручьем хлынули слезы.

– Прекрати истерику, – Эрик протянул мне чистый и пахнущий духами носовой платок, – после того, что ты увидишь, все сомнения останутся позади.

…Дальше я брела за ним, на ватных ногах, понимая, что сейчас… или через двадцать минут… обязательно хлопнусь в обморок, и меня так и оставят валяться рядом с холодильниками, которые наверняка еще и не работают. Я зажала нос платком, но к горлу уже подкатил горький ком. Завтрак, будь он неладен.

Потом мы остановились перед низенькой дверью, обитой ржавыми железными листами, Эрик уверенно распахнул ее – и навстречу поднялась такая волна смрада, что перед глазами потемнело.

Дальше я плыла уже в густом тумане, поддерживаемая с одной стороны Эриком, а с другой – тощим паталогоанатомом, который любезно согласился показать нам кое-что в обмен на скромное пожертвование в пользу работников сего заведения.

– Где же он, где же он? – все бормотал санитар, – сколько их каждый день привозят-то… Да что же… все там будем… Ну куда же его положили?.. А, вот! Извольте. Только барышня того, зеленая уже вся.

И я увидела. Сначала бело-синее бедро. А затем, там, где должно было начинаться туловище – черно-коричневый провал, обрамленный острыми лоскутами кожи.

– Выпотрошили бедолагу, – издалека доносился голос санитара, – на поллитра-то дадите?

Голос этот плыл, накатывал волнами, шелестел мелкой рябью.

А взгляд мой полз и полз, выше и выше. До тех пор, пока не добрался до лица, которое когда-то… Было приятным лицом светловолосого паренька. Что он там покупал-то? Журнал «За рулем»… И был у него легкий немецкий акцент.