Анна Клименко - Принцип высшего ведовства

Я застонала. Господи, как же больно… особенно когда тебя предают уже во второй раз. После того, как я спасла его жизнь, он попросту взял – и смылся.

Еще через мгновение на моем горле сомкнулись стальные пальцы инквизитора.

– Дура! Ты что творишь? Да я тебя своими руками… придушил бы… Совсем умом повредилась?

Перед глазами замельтешили цветные пятнышки. Я дернулась, как мышь, попавшаяся в мышеловку.

– Пу…пусти!

И также внезапно Эрик обмяк, отшатнулся от меня – в черных глазах явственно мелькнул страх.

– Сумасшедшая, – выдохнул он и громко выругался по-немецки, – ты чуть не разбилась! Зачем полезла закрывать этого мальчишку?!!

Я откашлялась, кое-как оперлась на здоровую руку.

– А я не позволю тебе убивать невинных. Вот так.

– Это Андрей твой невинный? – Эрик очень быстро взял себя в руки, – а ты у него самого не пробовала спросить, как он сто лет прожил?

– Ага! Так ты теперь признаешь, что это не твой личный враг? – я покосилась на рукав. Он пропитывался кровью, и это было плохо, очень плохо…

– Я бы не смог остановить воздействие, – сказал Эрик.

– Значит, и меня на алтарь мести?!!

– Дурочка ты, Валерия, – он хмыкнул, – с тобой бы ничего не случилось…

– А я тебе не верю.

– Не верь, – Эрик протянул мне руку, – пойдем-ка, дорогая.

В который раз мне хотелось расцарапать ему физиономию. Но вместо этого я вцепилась в жесткую ладонь, поднялась из кучи мусора. Руку дергало болью так, что перед глазами то и дело темнело. На выходе из башни я пошатнулась, и Эрик подхватил меня на руки. Попробовала сопротивляться – бесполезно. Да и силы катастрофически быстро таяли, как сливочное масло на солнце. В висках бухало, сердце саднило – Андрей убежал. Убежал… Как в тот раз. Боже мой, так значит, я для него – пустое место? Так, мимолетное увлечение на пару-тройку ночей? Если бы он… любил меня хотя бы чуть-чуть, то остался бы…

– Давай, помогу куртку снять, – буркнул Эрик, – черт, как ты ее разворотила… А если бы на арматуру нанизалась, а? Об этом ты, конечно же, не думала! Ты мне нужна живой, слышишь? Смотри на меня, не засыпай.

И тогда я спросила:

– Почему Андрей сказал, что я становлюсь чудовищем?

Эрик разорвал рукав моей рубашки, достал из дорожной аптечки перекись водорода и бинты.

– Придется немного потерпеть… Ну, как тебе объяснить? Во-первых, Дар у тебя не слабый, я бы так сказал. Во-вторых – редкий. Когда знак проклюнется окончательно, думаю, тебе цены не будет. Ну, и в-третьих…

Он замялся.

– Что?

– Многое зависит от того, как проходит инициализация. Любовь и ненависть, радость и страх – все это дает разные результаты, – осторожно сказал Эрик. И отвел взгляд.

– Ты сам… чудовище, – прошептала я, откидываясь в кресле, – поэтому и растишь… подобных себе.

– Джейн пришлось еще хуже, – заметил инквизитор, пеленая мое предплечье, – Все, Лера. Возвращаемся домой, прогулка окончена.

…Ночь я промаялась с рукой. Даже укол чудодейственного по словам Эрика «кеторола» не помогал… Так и до заражения крови было недолго. А когда все-таки задремала под утро, разбудил меня железный грохот, словно кто-то молотил ломом о фигурное литье ворот.

– Эрик! Тварь, отпусти ее!!! Слышишь? Я не уйду отсюда без нее! Открывай! Иначе твои приятели все узнают!

Я поперхнулась воздухом и кое-как села на кровати. Сквозь приоткрытое окно доносился голос Андрея.

…Итак, он нас нашел. Уж не знаю как, не иначе – рысил вслед за джипом. Чепуха какая-то. Но факт оставался фактом: Андрей появился у ворот жилища Эрика и стал требовать меня. П-ф-ф-ф. Ну и нахал. И это после того, как дважды бросил свою «прекрасную даму» в руках врага!

Но сердечко не обманешь, и ему же, родимому, не прикажешь. Вот Андрей прижимает меня к себе, словно драгоценность, целует – а затем, почувствовав неладное, отшатывается как от прокаженной… И ведь хочется, даже теперь, приникнуть щекой к мягкому шелку рубашки, впитать тепло его тела. Стоять на берегу пруда и смотреть, как мерцают в небе звезды, как медленно плывет луна сквозь редкие обрывки облаков.

Н-да. Вот и приехали.

Я поймала себя на том, что сижу на кровати и хихикаю, накручивая прядку на палец. Пострадавшая рука ниже локтя была в еще более плачевном состоянии, чем вечером: мало того, что с каждым ударом пульса по ней будто колючей проволокой елозили, так еще и бинт пропитался кровью, застыл бурой неприглядной коркой. Черт, мне бы в больницу, да отлежаться бы – и вместе с тем я прекрасно понимала, что должна подняться… вот сейчас же… и выйти из комнаты. К Андрею. Потому что оставь я их вдвоем, ну, Эрика и Андрея, исход может получиться летальный. И не нужно гадать, чье тело будет зарыто в саду под яблонькой.

Ругнувшись, я кое-как сползла с кровати. Мужчины, черт бы их побрал!.. Голова кружилась, кофейно-молочная спальня так и раскачивалась перед глазами, словно детская колыбелька. Пришлось здоровой рукой придерживаться за тяжелое кресло, и этой же рукой стягивать ночную сорочку, а затем облачаться в приобретенную вечером рубашку, клетчатую, из теплой фланели. Изумруд в перстне озорно подмигивал, напоминая о давешнем происшествии, а мне даже показалось, что стал он ярче, набрался травяного сока… Господи, только галлюцинаций мне не хватало!

…В общем, я оделась. Глянула на себя в зеркало и, к собственному изумлению, увидела там не измученное и растрепанное существо, а этакую готичную красотку, смертельно бледную, но с таинственно сияющими зелеными глазами, с небрежно рассыпавшимися по плечам локонами, бледно-розовыми, но очень и очень аппетитными губами – тут же вспомнилось незабвенное явление сестер графа Дракулы Джонатану Харкеру. Я на всякий случай пригляделась к собственным зубам – нет, слава Богу, хоть здесь было все в порядке.

А тем временем грохот и вопли у ворот продолжались. Андрей не собирался отступать, а Эрик не торопился открывать, делая вид, что «никого нет дома».

– Сволочь! Я тебя убью, если хоть волос упадет с ее головы! – донеслось сквозь окно, а я нервно хихикнула. Кто бы говорил, а? Сам-то хорош, дальше некуда!

И, сделав вывод о том, что пора прекратить этот балаган, я неуверенно двинулась к двери. Спальня продолжала раскачиваться и кружиться перед глазами, здоровой рукой я придерживалась за стенку. Так, еще немного, и…

– Ну ты и гад ползучий.

Я оказалась предусмотрительно запертой в собственной спальне. Вероятно, чтобы исключить всякое вмешательство «слабой и неразумной женщины» в разговор двух мужчин.

…Наступила тишина, тревожная, гнетущая.

Андрей умолк. И – раздался легкий скрип ворот. Просто замечательно! Моему принцу так не терпелось оказаться зарытым под яблоней?!!