Рус Лакмен - По ту сторону зеркала

— Ты говорил, что Элисар освободился, они куда ушли?

— Сказали, что в город, — ответил тот, всматриваясь на ночную речную гладь. — И я, кажется, даже их вижу!.. Посмотрите вон туда! — указал он вперед, и принц, действительно, увидел точки лодок, медленно плывущих в сторону города.

— Но они же там погибнут, смотрите что там твориться!

— Вы правы, они идут на верную гибель!

— Зачем вы не сказали, чтоб они не подождали меня!

— Дело в том, — начал Монте извиняться, — что… простите меня Ваше Величество, но я не сказал, что вы тоже здесь. Конечно, нет оправдания моему отвратительному поступку, но Ферус… потом решил, что уже все равно…

— Так значит это дело его рук! — хищно усмехнулся Росоэн, — я знал, что это он! Хорошо! У тебя еще осталась лодка, нам нельзя здесь задерживаться, поскорее давай уйдем!

— Слава богу, должна быть! Идемте! — и они побрели к знакомому Росоэну, с недавних пор, скрытому причалу. Там стояла маленькая лодка и, усевшись туда, пятеро поплыли к берегу.

Когда они доплыли, Росоэн на ходу выпрыгнул в воду и помог лодке встать в удобном месте. Потом, так же взяв Орхея за плечи, они с Монте осторожно его вывели на берег и, дав тому немного отдохнуть, медленно пустились в сторону леса. Благо, было темно — их вряд ли бы заметили, а лес находился всего в нескольких шагах. Дойдя до опушки, принц, плохо разбиравшийся в местности, спросил:

— Монте, вы должно быть, лучше знаете, куда нам идти! Решайте, куда дальше?

— Для начала, нам нужно углубиться в лес, — подытожил было тот важно, но потом удрученно произнес, — Если, честно, я не более вас разбираюсь в окрестности, моя работа… Знаете, я не бывал на этом берегу, наверно, ни разу.

— Ладно, в лес! — сказал молодой человек. — Дальше увидим.

И они, снова водрузив Орхея на плечи, зашагали в лес. Девушки последовали за ними. Шаг за шагом, погружаясь в ночную чащу, они скоро вышли на небольшую прогалину и снова остановились передохнуть. Тут Орхей, огорчив всех, взмолился его оставить.

— Не говорите так, — посетовал Росоэн, — вы огорчаете своих дочерей, да признаться и нас тоже! — но тот покачал головой, говоря, что дальше идти не сможет.

— Надо сделать носилки, — сказал Монте, обрадовавшись своей изобретательности.

— Отлично! — и они, под суетливым руководством того же Монте, который обладал единственным мечом, в их маленькой группе, принялся им рубить две молодые берёзы, после чего мастерски начал сооружать сей предмет, а молодой король искренне ему помогал. Через некоторое время перед ним образовались неплохие носилки. Водрузив туда упрямого больного, твердившего лишь то, чтобы его оставили, (они теперь, даже не обращая внимания на его препирательства) пятеро, то есть четверо, пустились идти дальше.

Дорога была трудная, точнее, этой дороги вообще не было, поэтому им приходилось ее самим протаптывать, ломая хлыставшие по щекам назойливые ветки и валежник, а иногда перебираясь через завалившееся дерево. Поэтому они продвигались медленно, из-за темноты спотыкаясь о невидимые сучья, время от времени останавливаясь, дабы дать, все чаще и чаще немеющим рукам и устающим ногам, немного отдыха. А Эмелина с сестренкой старалась идти впереди, прокладывать мужчинам эту самую, ставшей насущной, дорогу. Они продвигались, — удалялись от опасного места, что немаловажно. Они шли и шли, наступало утро и идти в свете становилось хоть и немного, но все-таки легче.

Пока они не думали о будущем. Что будет завтра, их сейчас не волновало, если даже волновало, то это чувство находилось так глубоко захоронено в застенке сознания, что даже не догадывались о его существовании. Единственную цель, что они замечали перед глазами, и которую во что бы то ни стало, нужно было достичь до зари — это как можно дальше уйти от города, ставшим местом трагедии, где, они знали, обосновался враг. А об остальном они подумают потом. А пока, вперед!

Все лодки благополучно достигли берега. Он был пуст, но за преградой городских стен, там, на улицах столицы, теперь, видимо, уже превращающиеся в горящие факелы, все еще слышались отголоски не утихающей битвы. Элисар, снова вставший во главе, хоть незамысловатого войска, но состоящего из отважных и верных ему товарищей, скомандовал последовать за собой. Он держал в руке какой-то меч, которого он одолжил, у одного бездыханно лежащего на берегу солдата, (мертвецов было много, поэтому многие незамедлительно последовали его примеру, а некоторые, даже, облачились в кольчугу) и, словно, молодой, мечтающий непременно прославиться, сержант, устремился в зияющую невдалеке дыру.

Перед тем как вступить во внутрь города, Элисар вызвал в добровольцы двух лучших лазутчиков. Ждать, к его великой гордости, не приходилось, — все его верные товарищи, каждый считавший честью отдать свою жизнь за выполнение любого, не зависимо от его трудности, задания, столь прославленного в прошлом сына Далая, мигом вызвались выполнить это поручение. Самыми ярыми приверженцами принципов доброволизма, конечно же, были Фарнак с его другом Тарук. Они, толкая всех, словно десятилетние новобранцы военного кадетского корпуса, маячили перед глазами своего предводителя, чтобы тот именно их отправил на почетную разведку, дабы подкрепить недавнюю славу, с еще более отважным поступком. К их несказанному огорчению, Элисар, сказав им, что будет неблагодарностью с его стороны, если выберет их, безоговорочно, отправил совсем других.

На разведку пошли два солдата. Остальные в ожидании остались стоять около стены. В скором времени Баллин и Яконт (так звали двух счастливчиков) вернулись и доложили пренеприятную новость. По их словам, дело оказалось совсем уж безнадежное, что город фактически пал, во многих местах защитники с белыми флажками в руках стали сдаваться в позорный плен и, что вражеские войны, теперь уже не встречая препятствий на своей дороге, во всю хозяйничают в их столице, громя и грабя все вокруг; и что, если они найдут наглость туда неразумно сунуться, то это будет весьма печально, ибо это, безусловно, приведет их к гибели.

Слушая это известие, Элисар все более и более меняясь в лице, (отнюдь не в лучшую сторону) попросил сорганизовать небольшой совет и начал витийствовать. Он, аргументировав то обстоятельство, что, по истинному закону государства Далая, не имеет права распоряжаться судьбами людей, вовсе не являющимися в данный момент солдатами, сказал, что не сможет их повести на очевидную верную гибель, поскольку и сам еще, по тому же закону, не предводитель. Те почти что хором, хотели его слова тут же опровергнуть ко всем чертям, но непоколебимое упрямство Элисара их поставило в тупик. Однако, подумав мгновение, Элисар произнес: