Александр Матюхин - Ловец богов

Неожиданно кто-то тронул Азелона за плечо. Сзади стоял человек в капюшоне и протягивал пару кожаных сапог.

— Это твои, возьми, — сказал Шиджилл.

И Азелон понял, что возьмет. Что-то проскользнуло в голосе Шиджилла. Приказ? Возможно. В любом случае, ноги мерзли, а Азелон теперь был один против двоих. Да еще и ружье где-то бросил…

— Бери, бери, — настаивал Шиджилл, — а то и правда околеешь.

Сила внезапно опустила, и Азелон сел в снег. Ну, чем черт не шутит — взял сапоги и быстро обулся. Старый одинокий сапог забросил далеко, целясь в деревья, чтобы сбить снежные комья, но промазал. А когда обернулся, то обнаружил, что Кхан вновь исчез. Только кружились снежинки над девственно чистым, без единого следа, снежным покрывалом, разделяющим его и Шиджилла.

— У меня не так много времени, — сказал Шиджилл, — давай сделаем так: по дороге я все-все расскажу. Идет?

Азелон молчал. Видит Снежный Червь, за свои двадцать семь лет он повидал много невероятного. На его глазах один приезжий монах воскресил мертвеца. А тут, понимаешь, перенеслись куда-то в самую чащу леса… но с другой стороны буравила голову назойливая мысль: а куда делся тот, второй?

— А что будет, если я откажусь?

— Я не могу тебя заставить, — пожал плечами Шиджилл, — если хочешь, я могу вернуть тебя обратно.

— В смысле, на поляну, — уточнил Азелон.

— В смысле, да. К кадетам и застывшим в воздухе пулям. Несколько я смог остановить, но боюсь, кадеты успеют сделать еще один залп.

— Врешь ты все… — произнес Азелон. Во рту стремительно пересохло, — как можно остановить пули? Даже монахи так не умеют, а ты… ты же не монах! И этот твой, в капюшоне, тоже мало похож на монаха. Думаешь, изобразил фокус с исчезновением и ловлей кинжалов, значит всемогущ? Значит, запугивать можно? Не выйдет! И не такое видали! А мертвеца живого хочешь? Чтоб самый настоящий, недавно умерший? Вот один монах оживил, а ты сможешь? Или зелье какое-нибудь приворотное, чтобы на меня все девки без разбору бросались?..

— Могу, — перебил Шиджилл.

Слова застряли в горле. Азелон впился глазами в спокойное лицо собеседника. Шутит или нет? Безумец какой-то, дурак!

— Что — могу? Зелье?

— Мертвеца показать могу, — сказал Шиджилл и вновь небрежным жестом поправил шарф на горле, — а приворотное зелье тебе не нужно. На тебя и так все девки бросаются без разбору, — он помолчал немного, потом тонкие губы разлепились, — уходишь?

— Подожди, — Азелон прижал потер висок и коснулся кончиком языка верхней губы, — мертвеца… покажешь?

— Покажу, — кивнул Шиджилл и указал рукой куда-то за спину Азелона, — знакомься. Это Шайтан.

Перед дверью отеля стоял швейцар в костюме, при шляпе, из-под которой выбивались в разные стороны пучки каштановых волос, и смотрел на меня, будто голодный волк на ягненка.

— В отель только по пропускам или приглашениям, — бурчит он, — вы здесь проживаете?

— Нет, — вынимаю из кармана пластиковый пропуск, от которого все еще слабо пахнет одеколоном Паршивца, и сую швейцару под нос.

Взгляд его делается более приветливым. Он шумно засопел носом, но просто так сдавать позиции пока не собирался. Натура у него, видимо, такая.

— По какому вопросу?

— Ты умеешь читать? — спрашиваю, — видишь подпись? А что написано, прочел? Свободный доступ, блин! Можно без вопросов! Отодвинься, дай пройти!

В душе я, конечно, таких парней понимаю. Ответственность и все такое… а самое главное — скука. Стоит такой швейцар дни напролет у дверей, смотрит на пустынную улицу, на людей, курит иногда и скучает. А скука характер человека портит, подтачивает, как ржавчина металл. Скука заставляет такие вещи делать, какие нормальный человек никогда бы в жизни не совершил. А тут, значит, появляется некто вроде меня, и сразу, понимаешь, у подобного швейцара появляется в жизни цель — скуку развеять. Продлить момент до бесконечности (ну, или хотя бы до конца своей смены). Остается посочувствовать, что я так быстро все его попытки пресек. Скука снова взяла его цепкой хваткой, где-то там, за моей спиной.

К слову сказать, по моему нынешнему виду не скажешь, что я в друзьях Паршивца хожу. В представлении швейцара, друзья у Паршивца все без исключения в белых рубашках с накрахмаленными воротничками, туфли за сто кредитов каждый и по пять перстней на пальцах — золотых! Да и не ходят, извините, а ездят на личных интермобилях с откидным верхом.

А я как выгляжу? Джинсы с растянутыми коленками, и футболка серая — узкая на спине и слегка не по размеру. Вытянулся я в тюрьме, подрос, так сказать. Если прибавить ко всему этому шрам на шее и запаянные скретчеты на висках — неплохая картина выходит. «Сбежавший уголовник» называется, но не как «Друг Паршивца нашего, батюшки».

Но пропуск есть пропуск. В общем, обогнул я швейцара, толкнул дверь и вошел в холл.

Ни разу здесь не был. Когда я отправился в места не столь отдаленные, Паршивец владел небольшим отелем на западе Такера, в старом спальном районе, который, кажется, уже снесли. Теперь, вот разошелся, разжирел. Тут один холл, пожалуй, больше будет, чем старый отель в целом.

На полу — огромный зеленый ковер, ворсистый. Под потолком — рекзаторы воздуха, работают бесшумно. Большую часть холла занимают кресла и странные растения с большими разлапистыми листьями и огненными цветами на самой макушке. Аквариум огромный на всю стену. А еще едва уловимый запах табака…

Я огляделся — и точно — обнаружил неподалеку стеклянное ограждение с надписью «Регистратура». Из окна регистратуры выглядывала молоденькая девушка. Девушка курила и разглядывала меня ленивым взглядом, делая вид, что таких, как я, шляется здесь по тысяче человек за день.

Холл, к слову сказать, был пуст. Никак не могу взять в толк, на чем бизнес Паршивца держится? Туристов в Такере днем с огнем не сыщешь. Раньше, понятное дело, проще было. А сейчас? Неужели на одних государственных делегациях кредиты стрижет?

Я подошел к регистратуре и облокотился о зеркальную стойку. Девушка приветливо улыбнулась — работа у нее такая.

— Привет, — говорю, — Паршивец где обитает?.. То есть, тьфу, этого, Романа Антоновича где найти? Главного вашего.

Да уж, неловко себя чувствовать в таком холле с такими коврами, особенно после заключения. Тут хочешь не хочешь, а разовьется боязнь открытых пространств. Невольно задумываешься — а где же моя маленькая камера три на три метра со всеми удобствами под рукой?..

Девушка стряхнула пепел куда-то под стол:

— Роман Антонович знает о вашем визите?

— А как же. Он сам меня и позвал, — отвечаю, — я только что с кругосветного путешествия. Вот, даже переодеться не успел. Пришлось срочно брать аирмобиль и лететь сюда. И все из-за вашего Романа Антоновича! Позвонил, чертяка, сказал, что, мол, без меня не справляется, совета просит.