Александр Матюхин - Тень императора

А его голос, о, этот голос!..

Но я не хочу писать тебе о Ловкаче сейчас. Еще не время. Сначала о том дне, о церемонии посвящения.

Обычно в августе, ты знаешь, тучи редко дают солнцу показать себя во всем великолепии, но в прошлом году (вернее будет написать в позапрошлом, поскольку несколько дней назад миновал старый год, и луна снова исхудала до огрызка-полумесяца) все обстояло иначе. Природе было наплевать, что умер Император. Теплый ветер грел землю, трава тянулась к солнцу, листья и не думали желтеть.

А во дворце сгустилась очень напряженная атмосфера. С одной стороны, молодой Император сильно переживал из-за смерти своего отца, по утрам его часто видели с раскрасневшимися глазами и растрепанными волосами, бредущего из отцовской библиотеки, где он проводил бессонные ночи. Но с другой стороны, молодой Император прекрасно осознавал, какая власть ему досталась в наследство. И он горел желанием сесть на трон и продолжить дело своего отца. Несколько раз я присутствовал в его комнате, когда молодой Император, забывшись, неожиданно замирал перед окном или склонившись за рабочим столом, начинал бормотать:

«Власть мне дана не просто так. Бог видит, что я смогу управлять Империей не хуже своего отца. Я стану достойным преемником. Современники будут слагать обо мне хвалебные оды, а люди будущего вспоминать меня, как пример для подражания… и поклонения…» И еще много подобного.

Император рвался к власти, но не как собака рвется к цели, а скорее, как садовник с нетерпением ждет утра, чтобы вернуться в сад. Он не хотел ломать и крушить, чтобы строить на обломках что-то свое, но хотел ухаживать и оберегать то, что вырастил его отец. И, по возможности, привнести много нового, современного, своего. У молодого Императора были грандиознее планы. На лето следующего года было намечено строительство первой железной дороги, из имперской казны выделили деньги на разработку летающего аппарата, который смог бы перевозить людей из одного города в другой. В самой столице планировалось построить подземный город, где можно было бы размещать рестораны, игорные дома, магазины. Я видел пухлые папки с новыми проектами, которыми был завален стол молодого Императора. И он тратил ночи, на изучение, чтобы утром дать добро или, наоборот, отказать. Еще до коронации стало понятно, что Империя находится в состоянии активного роста. Жизнь вокруг стонала от напряжения, витающего в самом воздухе. Каждый чувствовал желание расти, расти, расти!

И оставалась только одна преграда перед тем, чтобы позволить зернам, брошенным Императором, пробить почву и взметнуться к солнцу — молодой Император должен был официально получить корону.

В тот день мой господин волновался безумно. Ему предстояло в первый раз выйти, что называется, в люди, предстать перед многотысячной толпой, которая соберется на площади перед дворцом. Речь была заготовлена, выступление отрепетировано: лучшие хореографы были приглашены во дворец, дабы поставить великолепнейшие танцы для услады зрителей, дворецкий по имени Сутуп — длинный, похожий на богомола, с большущим вечно красным носом, носился по дворцу, как наша собака Плуто после купания, и всюду давал свои бесценные указания. Ты, наверное, помнишь, у Сутупа были маленькие грешки, о которых я тебе рассказывал, и он опасался, что молодой Император вспомнит ту пьянку в трактире, где Сутуп едва ли зарезал не насмерть молодого парня и избежал наказания только благодаря своему высокому званию. Молодой Император частенько журил Сутупа в моем присутствии, так что основания опасаться у дворецкого были. Вот он и хотел выслужиться, и если бы церемония прошла без сучка и задоринки, то вполне мог бы сохранить свое место…

О чем еще хотел поведать? Какую мелочь упустил? Дай-ка подумать… Ближе к полудню с площади перед дворцом практически убрали охрану, чтобы могли пройти все желающие. Молодой Император распорядился проводить беглый осмотр подозрительных лиц, а тех, кто выглядит прилично, не трогать вовсе, чтобы не стеснять праздника.

В два часа дня, когда солнце сошло, наконец, с зенита и устремилось в сторону запада, молодой Император позвал меня в свою комнату, велел принести бумаги и чернил и продиктовал несколько мыслей.

Я не помню сейчас дословно, что он диктовал, потому что, ты знаешь, когда я пишу, то становлюсь что новомодная механическая машинка — отбиваю буквы и слова бездумно, но быстро и аккуратно. А бумаги эти, к сожалению, остались во дворце, и у меня не было потом возможности забрать их с собой — уж очень стремительно Ловкач нанес свой удар.

В общих чертах Император говорил о том, чтобы он хотел сделать в первую очередь, когда сядет на трон. Это был своего рода краткий план на ближайший год (тот самый год, который нам суждено будет провести в погоне за Ловкачом. Год преследования, как любит шутить молодой Император сейчас, хотя мне не до шуток вовсе). Больше всего меня порадовал тот факт, что не собирались поднимать налоги. Ты же знаешь, что даже с моим заработком налоги сжирали львиную долю доходов, а что говорить о крестьянах, которым приходилось отдавать в казну едва ли не половину своего урожая. Старый Император мудро лавировал между большими доходами в казну и благонадежностью граждан Империи, и я не припомню в его правление особо кровопролитных и жестоких бунтов. Молодой Император хотел двигаться в том же направлении. К концу месяца он собирался объездить ближайшие крупные города, чтобы лично посмотреть, как там идут дела. Поговаривали, что в Инадуне не очень довольны молодым Императором, а в соседнем городе Башкире, наоборот, настолько рьяно выступают за правителя, что кому-то где-то свернули шею, отчего там могут вскорости вспыхнуть непорядки. Еще поговаривали, что когда-то давно был обычай — объезжать свои имения и лично знакомиться со своими наместниками в городах. Кажется, Императору такая идея нравилась, но ехать он хотел только тогда, когда построят первую железную дорогу, а там уже с комфортом и в тепле, как говориться…

В тот день я очень радовался за молодого Императора. Я даже подумал, что смогу полюбить его, как любил Императора старого.

И вот момент настал. Перед моими глазами стоит та картина — я записал последние мысли моего господина и оставил бумаги на столе, давая чернилам просохнуть. Император поднялся, скрипнув стулом, поправил манжеты, поднял воротничок камзола и вышел из комнаты. В коридоре его ждала свита, вместе с которой он направился к Балкону, откуда собирался говорить речь перед собравшимся народом. Я следовал позади, оттесненный телохранителями и верным Шматом в частности. Ты, кажется, видела Шмата, это здоровенный детина, обладающий невероятной силой, но, к сожалению, лишенный частички ума и крепкой памяти. Он всегда путал меня с отцом своей невесты и спрашивал, дома ли сегодня Валентина или нет. А я, в свою очередь, не хотел его расстраивать и всякий раз туманно уклонялся от ответа… Но вернусь к церемонии.