Светлана Крушина - Путь Богини Мудрой

— Ты в самом деле не понимаешь, что делаешь не так? — резко спросил мэтр Эйбел.

Лионель молча опустил глаза. Он старался дышать тише и ровнее, но воздуха не хватало. Грудь рвалась, как будто он только что пробежал лигу или две.

— То-то же! все ты понимаешь. Сколько раз можно тебе повторять одно и то же? Или считаешь, что сам себе голова? Сам все знаешь? Так вот, мальчик, ничего ты не знаешь. Ну, куда ты все время рвешься? Что хочешь доказать? Зачем каждый раз выкладываешься, как будто это твое последнее в жизни заклинание? Слишком уж ты горяч, поостыть бы надобно. Холодная голова, острый разум — вот что нужно настоящему магу. У тебя получаются сильные и точные заклинания, но зачем ты отдаешь себя им целиком? На что годен маг, который теряет сознание после первой же формулы?

— Я не… — вскинулся было Лионель, но учитель осадил его яростным взглядом.

— Молчи! — хрипло крикнул он. — Не смей перебивать. Верно, сознания ты еще не терял. Но будешь продолжать в том же духе — рано или поздно это случится. Ты должен уметь контролировать текущие через тебя силы, управлять ими, а не позволять им овладеть тобою. Разве ты сам не чувствуешь, что заклинания выпивают тебя?

— Чувствую, мэтр…

— Так почему же не пытаешься противостоять этому? Сосредоточься! Не позволяй себе витать в облаках, пока творишь заклятье. Держи себя в руках, иначе сам себя погубишь еще до посвящения. Дозируй силу! Пока она идет через тебя неуправляемой лавиной, любой сильный маг, если окажется поблизости, без труда подхватит поток и обратит его против тебя.

— Я знаю, мэтр. Но у меня не всегда получается.

— А должно получаться всегда! — сухие старческие ладони с силой, яростно ударили по резным подлокотникам. Мэтр Эйбел с усилием поднялся и принялся расхаживать перед юношей туда и сюда. Лионель опустил голову еще ниже и теперь только слышал едва различимое шуршание алого шелка и чуть шаркающие шаги. — Иначе грош цена тебе как магу. Пойми, мальчик, этому тебя никто не научит. Ты должен сам. И я уже ничем не могу тебе помочь, разве только советом. С формулами ты управляешься изрядно, но не это главное. Идеально сотворенное заклинание ничего не стоит, если не умеешь совладать с потоком. Понял?

Старик вдруг остановился рядом с Лионелем и запустил пальцы в его свободно рассыпавшиеся темные волосы. Захватил в горсть несколько прядей и изрядно дернул. Лионель тихо ойкнул.

— Много себе позволяешь, мальчик, — проворчал мэтр Эйбел. — Ты не нобиль и не посвященный, чтобы носить волосы распущенными. Будь добр подвязывать. Ну а теперь, если ты уже отдышался, поднимайся и повтори всю серию с самого начала. Да не забудь, о чем я говорил только что.

В храмовом дворике цвели вишни. Плыл по воздуху сладкий аромат. Ветерок качал облитые белой пеной, клонящиеся к земле ветки. Лионель сидел на вытоптанной траве, подобрав босые ноги под длинный подол балахона (старые башмаки стояли рядом), и ухитрялся делать несколько дел сразу. Одним глазом следил за двумя мальчишками, младшими послушниками, которые мели двор. Старались они не очень, больше дурачились, но Лионель не стал их одергивать. Сам давно ли был таким? Вторым глазом он ласкал цветущие деревья и вспоминал, какие вишни росли в палисаднике за отцовским домом на Тополиной улице. Он уже научился думать о родителях, не испытывая боли. Осталась только грусть, которая — Лионель знал, — станет вечной спутницей воспоминаний. Что ж, так и должно быть.

К одному только дню он старался не возвращаться мыслями. К тому дню, когда, едва поднявшись после болезни, он сбежал из храма домой. И увидел, что дом пуст и, судя по всему, давно. Оставалась надежда, что родители уехали из города прежде, чем оспа коснулась их. Этой надеждой он себя и подбадривал, когда стучался в дверь мастера Риатта (после он узнал, что сосед с семьей успел покинуть город незадолго до того, как накрепко заперли городские ворота и объявили карантин, поэтому болезнь обошла его — будь благословенна Рондра!). Открыла ему Лионетта, и по ее лицу, по испуганным глазам он понял — надеяться не на что…

Вдруг он встрепенулся и приподнялся, встав на колени. Мальчишки затеяли шуточное сражение, орудуя метлами, словно копьями. Так недолго было и покалечиться.

— Эй, эй! — крикнул он. — А ну, прекратите. Вот я вам!

Мальчишки прыснули, а один показал ему язык.

— Ах так! Нате!

Лионель схватил башмак и запустил его в озорников. Целился он нарочно мимо, а для красоты снабдил башмак длинным огненным хвостом, как у кометы. Заклинание потребовалось самое простенькое, а эффект получился что надо. Мальчишки восторженно взвыли.

— Еще, еще!

— Обойдетесь. Давайте, тащите сюда башмак.

— Фигушки!

Да, в них еще явно не начали вбивать розгами послушание. И почтительного трепета по отношению к Лионелю, как к старшему, не испытывали. Да и с чего бы? Балахон на нем точно такой же как на них, ученический. А что ему подвластны магические силы… так мало ли! может, лет через пять они станут магами еще получше, чем он.

— Безымянный на ваши головы! — проворчал Лионель, натягивая башмак. Неловко поднялся и, придерживая длинный подол балахона, на одной ноге попрыгал в дальний угол двора, где сиротливо валялся в пыли второй ботинок. Вырос он в городе, и босиком ходить не привык. Но на половине пути ему в голову пришла мысль получше. Он остановился посреди двора, поджав одну ногу, скрестил пальцы в сложном жесте и пробормотал соответствующую формулу. Башмак взмыл в воздух и неспешно, величаво поплыл к владельцу.

— Ух ты, здорово! — с завистью сказал один из мальчишек.

— Сила! — согласился второй.

— Вот так-то, — удовлетворенно сказал Лионель, принимая башмак из воздуха.

Вообще-то, до посвящения пользоваться магией в личных целях строго воспрещалось. Но не было в храме ни одного ученика, который хоть раз не нарушил бы запрет. Слишком уж велик был соблазн, хотя и за ослушание карали строго.

С учениками, даже с самыми маленькими, не нежничали. Едва переступив порог, взыскующий мудрости Гесинды подвергался испытанию.

Впервые маленький Лионель вошел в обитель Богини, держась за руку отца. Его сразу поразил свет, который наполнял алтарную залу и лился, казалось, отовсюду. Со стены над алтарем на входящих смотрело женское лицо неземной красоты. Лионель встретился взглядом с огромными сияющими глазами и застыл на месте. Горло сжало от восторга. Отец стоял рядом и тоже глядел на фреску, подняв голову. И молчал, как будто позабыл, зачем пришел.

— Какая красивая… — прошептал Лионель, справившись со сдавившей горло спазмой.

— Богиня столь же прекрасна, сколь мудра, — раздался рядом незнакомый мужской голос.

От неожиданности Лионель едва не подпрыгнул. Повернулся и увидел высокого, еще не старого мужчину в синей мантии. На шее у него висел медальон в виде змеи. Змеиные браслеты обвивали запястья поверх широких рукавов.