Лилия Баимбетова - Перемирие

Мы ступили под своды пещеры. Дневной свет померк и остался у нас за спиной, сумрак, холод и сырость охватили нас. И сразу за входом начиналась грязь. Может быть, бывают хорошие сухие и чистые пещеры, но Перевал Снов — это настоящее царство мокрой глины, а у входа вообще сущее болото, такое, каким оно бывает после того, как по нему пройдет стадо: множество глубоких следов, и в них оконцами скапливается вода. Под этим этажом пещеры есть еще один, где протекает подземная река.

Я поежилась — сырой холод окружал меня и словно проникал в каждую клетку моего тела. Надо было, конечно, надеть плащ, но мне, честно говоря, было лень. Вытаскивая сапоги из вязкой глины, я медленно шла в полумраке. Только сумеречный рассеянный свет проникал сюда от входа. Я медленно вдыхала холодный сырой воздух, сосредотачиваясь. Наконец, ночное зрение включилось, и я увидела все вокруг, хотя смотреть особенно было не на что. Только вход в эту пещеру величественен, а внутри было мокро, холодно, камни и глина. В сером странном свете я увидела сероватые стены с известняковыми натеками, пол — скопление валунов, покрытых слоем мокрой глины. Потолок плавно снижался влево, в сторону озера-ямы. С правой стороны он резко переходил в отвесную стену, мне говорили, что в этом месте проходит разлом горных пород. Хотя весь пещерный комплекс тянется почти на четырнадцать лиг, первый (или второй, если считать с подземным) этаж представляет собой всего один зал протяженностью метров в сто. Зал слегка заворачивал, и на повороте виден был массивный известняковый натек, который Вороны называют Lee Lamado — Зимняя женщина, а истереи Ледяной королевой. Напротив нее на стене должны быть наскальные рисунки, но в тот раз я их не видела, мы были слишком далеко.

Метрах в пятнадцати от входа вертикальная металлическая лестница вела на первую промежуточную площадку. Я подошла к ней и, остановившись рядом и взявшись рукой за холодный металлический прут, стала обчищать сапоги об нижнюю ступеньку. Металл был мокрым, видно, на нем конденсировалась влага. Ребята подошли ко мне. Я кивнула им и полезла наверх.

Честно говоря, это главное из того, что я не люблю на Перевале Снов. Еще я не люблю эту дурацкую глину, на которой я постоянно поскальзываюсь, а на полу, который состоит из валунов и провалов, это чревато серьезными последствиями. И еще я не люблю того, что в пещерах (как и в любых других закрытых помещениях), мое восприятие Воронов путается. Но самое главное — это лестницы. Я вообще боюсь высоты, и уж тем более я не люблю лазить по таким лестницам, которые состоят из скользких металлических прутьев; мне всегда кажется, что я сейчас свалюсь, и я только чудом не падаю. Мокрые сапоги скользили по металлу. Перекладины лестницы холодили руки. Эта лестница, слава богам, была не слишком длинной. Я вылезла на поверхность и остановилась, дожидаясь, пока поднимутся остальные. Я что-то чувствовала, но не понимала — что именно. Может быть, это были далекие караваны, а мог быть и этот чертов Занд.

Я дождалась, пока все вылезли, и мы пошли дальше. Кейст, прекрасно знавший все мои слабости, поймал меня за руку и пошел рядом со мной, придерживая меня. Я улыбнулась, взглянув на него. Его глаза едва ли не светились в темноте.

— Я верю, что твоя матушка кувыркалась с Вороном в степи, — сказала я шепотом.

— Да?

— У тебя глаза светятся, ты, что, Abra karge наглотался?

— Ну, и что? — усмехнулся он, помогая мне взобраться на валун. Хорошо таким длинноногим дылдам, а маленьким, интересно, как здесь лазить?

— Ведь я просила тебя…

— Ты просила меня не пить, о галлюциногенах речь, по-моему, не шла.

Я невесело рассмеялась.

— Кстати говоря, — пробормотала я, — я никогда не слышала, чтобы Вороны сами ее употребляли, эту абру…

— Я тоже не слышал. Или ты думаешь, что я скрываю от тебя сведения, как ты от меня, Tjuri roko?

— Ой, тебе так не терпится узнать, что мы ищем?

— Ворона-мутанта?

— Да, что-то вроде.

Здесь уже не было пола, а было нагромождение валунов. Хорошо здесь было ходить Воронам или таким, как кейст, а мне, маленькой, да с моей способностью поскальзываться, лазить здесь было нелегко. О чистоте одежды я и не думала заботиться, я просто садилась и слезала с одного валуна и потом на коленях залезала на другой. Каждый здесь карабкался как мог. Я слышала, как ругаются мерды.

К северо-востоку от лестницы, метрах в двадцати оттуда есть проход в другие залы среднего яруса. Проход тоже выглядел неплохо, хотя и не так, как портал, ведущий наружу. Этакая уменьшенная копия, высотой метра полтора и шириной около десяти, слабо изогнутая арка в десятиметровой стене, сплошь затекшей кальцитом. Мы прошли под этим сводом, и я сразу почувствовала, как меняется температура. Все, дальше живой воздух с улицы в пещеру не проникает…

— Далеко нам идти? — спросил кейст, протягивая мне грязную, с засученным рукавом руку. Я ухватилась за его руку выше запястья, влезла на очередной валун и остановилась, переведя дух.

— Ты, что, здесь не был никогда?

— Нет.

— Что, серьезно? — удивилась я, поправляя шлем, — Я почему-то думала, что был. Хотя ведь ты со мной не ездишь.

Кейст с насмешливым видом наклонил голову, соглашаясь.

— Так что, далеко?

Торренс и два адрая остановились рядом с нами. Торренс, согнувшись и опершись руками об колени, как кошка потягивался, распрямляя спину. Все они прислушивались к нашему разговору.

— Не очень, — сказала я, показывая руками, — Вот смотри, мы дойдем до туда, до конца этого зала…. То есть не совсем до конца. В общем, там недалеко от стены есть подъем на третий этаж, такая же лестница, только там не лаз, а что-то вроде галереи или террасы. Там поднимемся, пройдем, потом свернем на запад, там есть лаз, вроде шкуродера, только ниже. Оттуда спустимся к озеру.

— И ста лиг не будет, — пробормотал кейст.

— Что ты! — сказала я серьезным тоном, — И двух не будет.

Все расхохотались. Мерд, только догнавший нас, спрашивал у торренса, над чем смеются. А мой смех вдруг оборвался, и в груди стало холодно. Я что-то почувствовала — совершенно мимолетное ощущение, я не успела даже понять, что это, а оно уже исчезло. Это был мгновенный всплеск непонятного страха, и холод на миг стиснул мне сердце, и перехватило дыхание, но тут же все прошло. Кейст беспокойно оглянулся на меня.

— Ты тоже почувствовал?

— Что?

— Ты ничего не почувствовал?

Он встревожился. Шагнув ко мне, кейст крепко схватил мне за руку выше локтя и заставил отойти в сторону.

— Что? Что ты чувствуешь? — спрашивал он, — Вороны?

— Нет-нет, — сказала я, высвобождая свою руку из его цепких пальцев, — Нет, это не Вороны, вообще, это чепуха. Просто вдруг стало холодно, — я усмехнулась, — Наверное, гусь прошел над моей могилой.