Влада Воронова - Крест на моей ладони

«— Роберт», — спрашиваю я, «— в Альянсе настолько жёсткая кастовая система?»

«— Не хуже, чем в средневековой Индии. Но в Альянсе не только касты как таковые. Там всё гораздо сложнее… На самой низшей, первой ступени находятся человеки. Следующий уровень — эстранс а нги или, как их чаще называют, грязнокровки, волшебнородные потомки смешанных браков. При этом надо помнить, что нормой считаются союзы магов и перекидней, старших волшебников и высших хелефайев, младших волшебников и рядовых хелефайев. Мезальянсы типа “хелефайский аристократ — ведьма” или “волхва — простой хелефайя” не приветствуются, но и не осуждаются. Происхождению матери придаётся б о льшее значение, чем отцовскому. Потомков от брака аристократки с плебеем примут в высшем обществе, а детей аристократа и плебейки — нет. Брак человеков и волшебников считается нормой при условии, что человеки постоянно живут в большом мире. Союз с потайничными поселенцами невозможен».

«— Интересная закономерность», — отметила я. «— Человеков везде пытаются делить на большемирских и тех, кто живёт в мире волшебном, причём волшебномирских всегда стараются ограничить в правах».

«— После низших каст идут мелкие», — продолжил Роберт. «— Третья ступень — вампиры. Четвёртая — перевертни. Пятая — стихийники. Теперь высокие касты. На шестой ступени находятся маги и перекидни младших волшебнических рангов и рядовые хелефайи, самая привилегированная раса искусственников. Седьмая — старшие волшебники и хелефайская аристократия. Над ними находится высшая каста, восьмая ступень — кудесники и чародеи. Девятая, наивысшая — чаротворцы. Но это ещё не всё. Внутри каждой ступени есть подуровни в виде принадлежности к аристократии, степени чистокровности, должностного звания и прочей дребедени. Причём в зависимости от ситуации происхождение может перевесить все чины и ступени, а может быть и наоборот, когда должность перевешивает и происхождение, и кастовую принадлежность. Одно всегда неизменно — высшие маги и перекидни находятся вне категорий. Они наиболее влиятельная часть общества, которая обладает правом исключительности и сто и т над обычаем и законом».

«— Могу себе представить, каков тогда статус чаротворцев», — ответила я.

«— Их очень мало. Они самовластно правят Альянсом и этим всё сказано».

«— Теперь понятно, почему Эрик так почтителен с Поликарповым. Дело не только в благодарности, но и в статусе».

«— Да», — согласился Роберт. «— Кудесник ещё туда-сюда, а с чародеем он бы от пиетета и говорить не смог. Для бедняги стало слишком громадным потрясением, что высший приехал за тридевять земель специально ради того, чтобы обучить какого-то лагвяна, да ещё мелкой касты».

У меня запиликал мобильник. Павел прислал эсэмэску. Вопрос с нарушением Уложения о высшей мудрости решался легко — надо всего лишь наделить Эрика истинным именем, и Департаменту магоресурсов он станет неподсуден.

Поликарпов помрачнел.

— Я могу стать назывателем только для серодворца, — сказал он Эрику виновато. — Это скреплено первоосновной клятвой. Прости.

— Что вы, учитель! — испугался извинений Эрик. — Не надо… Я и без того ваш вечный должник. Ваш слуга.

Он хотел поцеловать Поликарпову руку, но тот отстранился.

— В Троедворье таких привычек даже в азиатских регионах нет, — хмуро сказал кудесник.

— Дитрих, — спросила я, — у вас действительно истинное имя ценится столь высоко?

— Намного выше, чем в Троедворье. Несоизмеримо выше.

— Но ведь у вас почти никто не умеет видеть чакры, — усомнилась я.

— Истинника легко узнать и без этого. У нас истинное имя — редкость. Оно даже не у всех чаротворцев есть, не говоря уже о кудесниках. У вас же высших наделяют истинным именем в обязательном порядке. Да и всех прочих снабжают им слишком часто, чтобы люди по-настоящему могли оценить его величайшую ценность.

Я вздохнула. Какое-то всеобщее помешательство с этими истинными именами, от которых ровным счётом никакого реального толка. Ну да это заботы магородных. Гораздо важнее, что истинное имя защитит Эрика от претензий департамента.

— Силой и властью изначалия, — на ладони у меня засияли «звезда Хаоса» и «розы» первооснов, — нарекаю Эрику фон Грюнштайну истинное имя Мартин. Дитриху фон Грюнштайну нарекаю истинное имя Альберт.

Чакры у братьев на мгновение сжались и раскрылись уже восьмилепестковыми. Всё в порядке. Я развеяла «звезду» и «розы».

— А Дитриху-то имя зачем? — удивился Поликарпов. — Ему учиться высшему мастерству письменно разрешил сам верховный предстоятель. Знал, что в Троедворье без этого не обойдёшься.

— Для страховки. Теперь, даже если предстоятель отменит собственное разрешение, ничего не сможет с Дитрихом поделать.

— Тоже верно, — согласился Поликарпов. — С именем будет безопаснее.

— Почему Альберт? — ошарашено пролепетал Грюнштайн-младший.

— Вы ведь сами говорили, что это имя вам нравится больше, чем Дитрих.

Грюнштайн-старший с безразличным видом ковырялся палочками в тарелке. В имянаречение он не поверил, но, поскольку учитель не посчитал нужным одёргивать простокровку, Эрик делал вид, что ничего не произошло.

— Для истинного наречения нельзя брать бытовое прозванье, — возразил Дитрих. — Только лишённый смысла звукоряд, который придумает называтель.

— Не обязательно, — ответил Поликарпов. — Люцин означает «светлый». Имя его назывателя Дидлалий, это соединение имён Дид и Лала. В дохристианскую эпоху так звали супружескую пару младших богов, которые покровительствовали домашнему очагу. Их культ был особенно распространён в новгородских землях, где и проходил церемонию имянаречения белодворский большак. Есть у нас и Темнокрасы, и Серовзоры, и Кызылгюли. Множество осмысленных имён на разных языках как для мужчин, так и для женщин.

— Но все они — придуманные! Ни одно из них не используется в простеньском мире как бытовое.

— Да, — вынужден был согласиться Поликарпов. — Но это традиция, а не закон. При желании истинными именами можно сделать бытовые прозвания Мартин и Альберт. Кстати, Нина Витальевна, почему Мартин?

— Потому что сейчас идёт март месяц. У меня не особо богатое воображение, увы.

— Имя красивое, — ответил Поликарпов.

Грюнштайн-старший зло отшвырнул палочки.

— Учитель, это возмутительно! Чтобы какая-то простокровка издевалась над священнейшей церемонией…

— Мартин, Хорса — не только истинница, но и мастер имён. Она может проводить наречение так, как ей заблагорассудится. К сожалению, Нина Витальевна невысоко ценит истинные имена, но это беда всех самоназванцев.