Влада Воронова - Крест на моей ладони

Цитат из российских кинофильмов Джакомо не знал и юмора не понял, но основную мысль уловил.

— Только не уточняй, — шепнул он, — куда дивнюки обычно вставляют свои фанфары, я и так догадался.

У всевладыки слегка дёрнулись верхушки ушей, почувствовал, что встреча начала развиваться не по его сценарию.

— Ваши деяния поразительны, всевладыка Дуанейвинг, — сказала я. — В памяти народной они будут жить столетиями, ибо воистину станут неповторимыми.

И Дуанейвинг, и Джакомо глянули на меня с удивлением.

— Вознести плоть на вершину лестницы, — пояснила я, — а честь при этом опустить в грязь, где надлежит валяться только свиньям, сумеет далеко не каждый. И совершенно точно ни один здравомыслящий людь не станет повторять подобное… — тут я сделала крохотную паузу и произнесла со всем возможным ехидством: —…достижение.

От затрещины стражника я уклонилась и сказала:

— Людей оценивают по их поступкам. Но если чьим-то главным достоинством становится порода, то речь, несомненно, идёт о хряках и свиноматках.

— Тем более, что уши похожи, — тихо добавил Джакомо.

От ярости Дуанейвинг на несколько мгновений онемел. Я запоздало сообразила, что сначала надо было выяснить, почему нас задержали, а лишь затем язык распускать. Тем более, что здесь и Джакомо. Но уже поздно, что сделано, то сделано.

— Вы должны привести сюда ар-Даллигана ли-Вириара, — приказал Дуанейвинг.

— Должны? — переспросила я. — Ваша власть кончается за пределами Общинного Круга, владыка Хелефайриана. Вы можете приказывать Дивному Народу, но не человекам.

— Ли-Вириар повинуется мне, — ответил Дуанейвинг.

— Вот ему и приказывайте.

— Но это ты увела его на основицу!

— Ли-Вириар не баран, всевладыка Дуанейвинг, чтобы его можно было куда-то уводить. Ли-Вириар поселился там, где ему понравилось, и занимается тем, чем считает нужным. Если вы хотите с ним поговорить, то напишите письмо. Я передам. А дальше будет так, как решит ли-Вириар.

— Письмо с приказом вернуться было отослано вчера. Ответа ли-Вириар не дал до сих пор.

— Значит, письмо такое, что отвечать на него у адресата нет ни малейшего желания. Напишите другое, достойное того, чтобы потратить время на ответ.

— Ты можешь не дожить до рассвета, обезьянокровка!

— Вполне возможно, — согласилась я. — Но кто гарантировал, что вы, всевладыка Дуанейвинг, доживёте хотя бы до заката?

— Ты смеешь мне угрожать?

— А вы считаете, что дали повод для угроз?

— Позволь, всевладка, — вскричал обозлившийся командир стражи, — я перережу глотку этой обезьяне! — В рукоять дальдра он вцепился так, что побели костяшки пальцев.

— Поосторожней с холодным оружием, — сказала я. — Священный клинок не любит, когда его вынимают понапрасну, и может наказать владельца.

Я замедляла и растягивала слова, утяжеляла и подчёркивала ударения, сокращала паузы. Привыкший бездумно повиноваться приказам страж быстро включился в гипнотический ритм речи, кончики ушей обвисли и едва заметно задрожали.

— Ты его из ножен, а он тебя — по пальцам, — говорила я. — Ведь в нём сила первой яблони, священного источника и опорного камня. Его мудрость следует только за дарованной ими истиной, а не за тщеславным самодурством носителя ножен. Обнажая дальдр, ты тем самым отдаёшь себя на суд первоначал твоей земли. Настолько ли ты уверен в своей правоте, чтобы проверить её на священном клинке? или всё же есть сомнения? серьёзные сомнения? или — несомненные сомнения? Так достань дальдр, открой его правоту.

Хелефайя невольно потянул кинжал за рукоять, вынул до половины.

— Давай!

От неожиданно громкого вскрика пальцы стража дрогнули, на одном из них появился крохотный, всего-то на одну каплю крови, порез. Но и его оказалось вполне достаточно, чтобы остальные стражи отпрянули от нас в испуге, а свита всевладыки уставилась на своего хозяина с беспомощной растерянностью.

— Мы все одинаково слабы и ничтожны пред властью будущего, — всё с той же интонацией сказала я прежде, чем Дуанейвинг успел озвучить всё, что думал о моём дешёвом NLP. — Мы все одинаково не ведаем, что случится с нами в следующую минуту. Кого-то покарает собственный дальдр, другой поскользнётся на лестнице и свернёт себе шею, а третий получит такой ответ на своё письмо, что пожалеет о той минуте, когда затеял переписку.

Договорить задуманную речь я не успела — к Дуанейвингу подбежал курьер, что-то громко сказал на хелеф а йгеле. Тот досадливо отмахнулся.

— Всевладыка, — на волшебной речи вскричал курьер, — это судьботворная весть! Смотрите сами!

Он протянул ему белый шарф, на котором лежал почтовый конверт с основицы и ещё что-то, мне от подножия лестницы было не видно.

— Адресовано вам, — с печалью и виноватостью произнёс курьер. — Отправитель — ар-Даллиган ли-Вириар.

Дуанейвинг побледнел под стать шарфу, уши обвисли до самых щёк. Дрожащими пальцами он прикоснулся к посланию и резко обернулся ко мне.

— Командор Хорса, я прошу вас о разговоре наедине, — сказал всевладыка по-итальянски. — Дело касается судьбы Хелефайриана. Поэтому я умоляю вас забыть пока о личных обидах и уделить мне время для беседы. — Дуанейвинг сложил ладони в жесте просьбы, склонил голову.

— Всевладыка Дуанейвинг, вам нужно просить о помощи синьора Сальватори. О чём бы ни шла речь, к его словам ли-Вириар прислушается гораздо внимательнее, чем к моим.

Дуанейвинг спустился к нам с Джакомо.

— В привратницкой можно поговорить без помех.

— Хорошо, — кивнула я. — Джакомо?

— Идём, — ответил он.

— Всевладыка, — пискнул сверху кто-то из хелефайев, — а как же мы?

— Допредсказывалась, — едва удержал смешок Джакомо. — Вот и давай теперь, отменяй собственное предначертание, своди каждого вниз за ручку.

Как ни глупо это выглядело, но мне действительно пришлось сводить их за руку. Каждый хватался за меня с судорожной цепкостью утопающего, так, что на запястье остались синяки. Впредь наука будет — сначала думать, а потом язык распускать. Особенно с NLP-технологиями. Когда до меня, наконец, дойдёт, что слово — это тоже действенное оружие?

В привратницкой мы сели за обшарпанный стол, Дуанейвинг положил на столешницу алиир Миденвена.

— Его прислал ли-Вириар в ответ на мой приказ вернуться в нычку. До сих пор алиира лишали только преступников по приговору суда. По собственной воле от общины не отказывался ни один хелефайя уже полторы тысячи лет.

— Потому что за все эти полторы тысячи лет ни один владыка не предавал своих поданных, — ответила я.

У Дуанейвинга гневно оттопырились верхушки ушей.

— Вы не смеете обвинять меня…

— Смею, — перебила я. — Это вы отдали приказ об аресте ли-Вириара, хотя прекрасно понимали, что он невиновен. Все стихийники безоговорочно повинуются своим правителям в обмен на столь же безоговорочную защиту. Но вы предали своего подданного и в то же мгновение перестали быть его владыкой. Так что ли-Вириар всё сделал правильно, — кивнула я на алиир. — Глупо было бы оставаться жителем земель, которыми правит предатель.