Агрипина Тумбочкина - Неудачница

— Ты так говоришь, будто точно это знаешь.

— Знаю, — отрезала я, — скажи, как тебя называют друзья? А то Виктор и на 'ты', не очень сочетаются.

— Вик.

— Вик, я очень устала, и раз гостеприимство мне навязали, то я бы хотела поесть и лечь спать, — утомленно сказала я, когда мы оказались в просторной комнате с камином.

— Конечно, пойдем.

— Но сначала в душ.

Оставшись одна в выделенной мне спальне, я скинула с себя грязное платье и белье, зашла в ванную.

Стоя под теплой водой в душе, я, наконец, стала осознавать, что со мной происходит в последнее время. Эмоции прорвали плотину спасительного отчуждения. Слезы потекли вперемешку со струйками воды, а из горла вырвался первый истеричный всхлип.

Только не сейчас…

Рука сама собой потянулась к вентилю с холодной водой. Но, даже не смотря на принятую меру, успокоиться, удалось не сразу, поэтому из душа я вылезла дрожащей от холода. Закутавшись в белых махровый халат, вышла из ванной.

В комнате на кровати сидел Виктор, и его вид отнюдь не был идеалом спокойствия. Это стало последней каплей. Истерика, казалось бы, надежно подавленная, вырвалась вновь. Слезы хлынули из меня непрерывным потоком, а дрожащие ноги подогнулись. Упасть мне не дал подхвативший на руки Вик. Вцепившись в его рубашку, как в спасительный круг я позволила себе выпустить всю ту боль и обиду, что во мне накопилась.

— Все будет хорошо, — услышала я голос Виктора сквозь собственные рыдания, и мне захотелось ему поверить.

Почему-то сам факт того, что я рыдаю на плече у практически не знакомого человека, меня ни капельки не смущал. Иногда люди совершенно не знающие твоего характера, твоих слабостей и настроений, могли сделать для тебя гораздо больше чем близкие.

Слезы закончились, рыдания постепенно утихли — это в сердце пробрался неугомонный солнечный зайчик. Тепло, уютно, я почувствовала себя защищенной.

Так хорошо. Зачем он только возится со мной?

— Спасибо, — тихо прошептала я, не поднимая на него глаз, все же капелька неудобства осталась.

— Может, теперь ты мне все-таки расскажешь, что у вас с Викой произошло?

— Может, как-нибудь…

— Не хочешь говорить об этом сейчас? — я уверенно кивнула головой и попыталась отстраниться от Виктора, но он все так же крепко прижимал меня к себе.

— Я успокоилась, можешь отпустить, — спокойно попросила я.

— Ну, хорошо, тогда пойдем вниз, буду тебя кормить, — а его лицо озарила по-мальчишески бесшабашная улыбка.

— Ты прямо как заботливая мамочка, — расхохоталась я, вытирая мокрые глаза.

— Конечно, как никак двое детей на моей несчастной шее сидит, — притворно огорченно заметил он.

— Как это двое? — поинтересовалась я, следуя за ним. Он шел широкими шагами, поэтому мне приходилось, чуть ли не бежать за ним, а если прибавить вспыхнувшее любопытство, то еще и подпрыгивала от нетерпения.

— После смерти мамы отец долго не мог смириться, а когда мне исполнилось двадцать, снова женился, так появилась Вика, — я даже споткнулась от таких новостей, отчего влетела Виктору в спину.

— Извини, — смутилась я.

— Ничего, только под ноги смотри, мне тут трупы не нужны…хотя, — он изучающим взглядом прошелся по моей фигуре.

— Что?

— Можно подарить тебя Артему в качестве анатомического пособия, они как раз в институте проходят подробную анатомию, — хохотнул он.

— Ладно, будет считать, что я этого не слышала. А кто такой Артем? — мы уже зашли в огромную кухню, и теперь Виктор с упоением возился в холодильнике, из которого вынимались разных размеров контейнеры.

— Артем и является вторым спиногрызом, атак же студентом медуниверситета, ну и сыном до кучи.

— Ага, — только и смогла сказать я, плюхаясь на круглую табуретку. На меня недоуменно уставилась пара серых глаз, — в смысле я хотела сказать: у тебя есть взрослый сын?

— Ну да, а что? — я задумчиво пожевала нижнюю губу.

— А лет, сколько твоему спиногрызу?

— А тебе?

— Двадцать три, — автоматически ответила я, — ой! Нахал!

— Вот и ему столько же, — хмыкнул он, запихивая в микроволновку очередной контенейнер. По кухне поползли такие соблазнительные ароматы, что я невольно сглотнула.

— Сам готовишь? — полюбопытствовала я.

— Некогда, хотя я люблю готовить, а такие щедрые угощения оставила моя домработница Мария Ивановна, так что нам с тобой несказанно повезло, — я согласно затрясла головой.

— Послушай, а твоя жена она не будет…..ммм против моего нахождения здесь? — 'не хватало мне еще одной ревнивой женщины'.

— Женя умерла при родах, — после такого ответа мне захотелось вырвать свой болтливый не к месту язык.

— Прости, — я растерянно смотрела на Вика, но его лицо не выражало абсолютно ничего.

— Не извиняйся, это было уже очень давно.

— И все же, я прошу прощения, — настойчиво с немой мольбой в глазах попросила я, он серьезно посмотрел на меня…и оттаял, подарив мне робкую, чуть отдающую горечью былого улыбку.

— Ладно, хватит грустить, на чем мы остановились, — он посмотрел на горку посуды, — ах да, ты рыбу любишь?

— Рыбу? Рыбу не люблю, но сейчас согласна на все что угодно, — ответила я, чувствуя, что еще немного и голодный обморок мне обеспечен.

Через пару минут все, что нужно было разогрето, порезано и выставлено передо мной, от такого разнообразия я блаженно закатила глаза, и накинулась на еду. Жаль только, влезло в меня совсем чуть-чуть, все же желудок уже привык к отсутствию еды в оном.

— Наелась? — с сомнением посмотрел на меня Вик.

— Ага, — я погладила себя по животу.

— А по глазам и не скажешь, — улыбнулся он.

— За раз столько не съешь, тем более после почти двух суточного голодания.

— Кофе будешь? — спросил Вик, поднимаясь из-за стола.

— Мне кофе нельзя, врач запретил, — 'черт!

— Почему? Сердце шалит? — он поставил чайник на плиту.

— А…да, да бывает, — неуверенно пролепетала я, благодаря Вика за своевременную подсказку. Почему-то мне не хотелось рассказывать про свое интересное положение, и все прочее касающееся его.

— Тогда что будешь?

— Чай зеленый, — я зевнула, после еды спать захотелось просто зверски. Сложив руки на столе, я опустила на них голову, краем глаза наблюдая, как Вик ищет что-то в шкафчиках.

— Саша, — позвал меня Вик.

— Да?

— Расскажи мне что-нибудь о себе, — попросил он.

— Кхм, не люблю я вот такие наводящие вопросы, — недовольно пробурчала я, — росла обычным ребенком в многодетной семье, я самая младшая. Училась в школе, потом поступила в художественный институт…

— Ты рисуешь?

— Нет.

— То есть?

— Как закончила, больше не рисую, — грустно ответила я.

— Почему?

— Понимаешь я всю свою сознательную и несознательную жизнь что-то рисовала, а там…в общем мой преподаватель меня невзлюбил. Четыре года показались для меня сущим адом, с одной стороны хотелось бросить все, с другой мама, которая так хотела, чтобы я получила это образование. И я боролась, только вот мои жалкие потуги привели абсолютно к нулевому результату. Но самое интересное выяснилось, когда пришло время защиты дипломной работы, комиссия меня похвалила, а моему преподавателю осталось только злобно сверкать глазами.