Агрипина Тумбочкина - Неудачница

Я бросила смущенный взгляд на часы.

— И завтракать.

После довольно плотного завтрака, идти куда-либо совершенно не было желания, но я поборола сонную лень и, одевшись, вышла из квартиры. Спустилась на третий этаж и позвонила в дверь, которая будто только и ждала моего появления. Открыла мне Наталья Андреевна мама Оксаны.

— Здравствуй Саша, проходи, — женщина посторонилась, пропуская меня в полумрак коридора.

В квартире ощутимо пахло лекарствами, особенно валерианой. Я спешно разделась, игнорируя попытки помочь мне убрать вещи в шкаф.

— Что вы теть Наташ я сама, пойдемте на кухню, — первой подав пример, прошла на кухню, где как я и думала ничего кроме таблеток на столе не наблюдалось.

Наталья Андреевна зашла следом и с видимым облегчением опустилась на стул, откинув голову на стену. Я искоса посмотрела на ее посеревшее лицо, темные круги под глазами. Неудовлетворенно отметила на всегда аккуратно одетой женщине мятую футболку.

— Теть Наташ, у Оксаны все будет хорошо я это чувствую! Не надо так переживать, у вас же больное сердце, а Ксюха она сильная, она выберется, и потом будет упрекать вас за то, что не берегли себя, — я говорила эти слова, нисколько не сомневаясь в своей правоте.

Характер моей подруге был таков, что эта оптимистка умудрялась всегда поддерживать вокруг себя тот же настрой, а если увидела его упадок, не стеснялась прямым текстом заявлять о своих наблюдениях. И собственная мать не станет исключением. Если это знала я, то Наталье Андреевне даже не стоило об этом напоминать.

— Я знаю Саша, но мне так тяжело оттого, что моя дочь сейчас в таком состоянии, а тот подонок что сбил ее все еще катается по улицам нашего города, — она со злостью сузила глаза, ненавидяще уставившись в окно.

Прозвучавшее сейчас не стало новостью, но я впервые задумалась именно об этой немаловажной детали под таким углом. А ведь верно, катается, и наверняка думает, что его не найдут, а соответственно не накажут. Ну, это мы еще посмотрим!

Вот примерно с такими мыслями, мы вместе с тетей Наташей приготовили ужин, а спустя минут пятнадцать пришла старшая сестра Оксаны Роза. Передав в ее руки уже изрядно приободренную Наталью Андреевну, я засобиралась к Оксане в больницу.

На улице меня ждал неприятный сюрприз в виде мертвого скелета автомобиля, а точнее полное отсутствие топлива в баке. Стоило, наверное, отправиться на остановку, где стояли машины такси, но я упрямо полезла в багажник в надежде найти канистру. Но уж чего в багажнике не было, так это ее, зато нашлась полупустая баклажка с незамерзайкой. Наверное, подойдет, с сомнением подумала я, открывая капот, чтобы долить оставшуюся жидкость. С горем пополам, найдя под капотом иномарки бачок для воды, опустошила нужную мне тару.

Хорошо, что станция заправки находилась через дорогу чуть в стороне, и мне не пришлось бегать по району в поисках горючего. Пока я дошла до заправки, пока слегка оторопевший заправщик наливал мне бензин, и пока я тащила тяжелую бадью обратно, я изрядно взмокла. Так что, подойдя к машине, мне как минимум хотелось избавиться от хлопотной посудины, сплавив ее законному владельцу, а как максимум пнуть по колесу и обматерить ее, на чем свет стоит. Вот в таком боевом состоянии я собиралась в больницу к подруге.

Но то лишь полбеды, нужно было залить бензин в прожорливое брюшко железного коня, а это знаете ли весьма опасное занятие. Почему-то сразу вспомнился неудачный опыт наливания компота из трех литровой банки в стакан, когда непременно под стаканом образовывается липкая лужица. Что уж говорить про вонючий бензин. Но мне-то деваться было абсолютно некуда, поэтому я смело открыла лючок и отвинтила пробку бака. Последний раз, вздохнув, я подняла баклажку и аккуратно начала заливать, периодически замирая, когда тонкая струйка скатывалась по черному боку машины. Но как говорят: глаза боятся, а руки делают. Я почти закончила, и в изрядно полегчавшей таре уже плескалось немногим больше литра, облегченно выдохнула.

Рядом заскрипел снег, в поле зрения показались стильные черные туфли, и все последовавшее за ними, когда же мой взгляд дошел до самого лица любопытного прохожего, мои руки дрогнули и последние капли полетели мне на джинсы.

— Черт! — выругалась я, бросая на снег опустевшую баклажку.

— Я тоже рад тебя видеть, — как ни в чем не бывало, произнес подошедший Никольский.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки, после чего я решила, что нужно закрутить крышку бака и закрыть лючок. Потом я посмотрела на испачканные ладони и вспомнила, что в сумке кажется, были влажные салфетки, и полезла в салон присев на краешек пассажирского кресла, принялась с особым усердием вытирать руки.

— Аля! — и кажется, я услышала упрек в его голосе.

— Да Андрей, я тебя прекрасно вижу. Отлично выглядишь, — и про себя добавила — "в отличие от меня".

— Ты на праздники приехала? — совершенно искренне поинтересовался он, а во мне некстати поднялось раздражение и обида.

— Какие праздники, Андрей? — вспылила я, вскакивая с сиденья, — у меня подруга в больнице лежит, а еще эта чертова машина!

И снова пострадало не в чем не повинное колесо. Но, поняв, что виду себя как последняя истеричка, я шумно выдохнула и обернулась, теперь без страха посмотрела на мужчину, которого старательно изживала из своей жизни и головы.

— Прости, — виновато сказала, отметив, что сейчас несколько иначе воспринимаю этого человека, — тяжелые дни.

— Ничего, — мягко ответил он, легко улыбнувшись, — может тебя подвезти?

Я бросила взгляд через его плечо, увидев знакомую машину, и уверенно покачала головой.

— Нет, после всех мучений я должна ее завести, к тому же мне ее вернуть надо, — я сама поразилась той легкости, с которой слетали с губ слова, словно бы и нет той пропасти разделившей наши пути.

— Ладно, — он пожал плечами, а мне показалось, что передо мной стоит совершенно другой, незнакомый мне мужчина.

Скомкав в руках салфетку и не решившись бросить ее на землю, взяла с сиденья сумку, а, открыв, зацепилась взглядом за черную бархатную коробочку.

— Послушай, — мучительно соображая как поделикатней разрешить проблему, — тогда, ты мне к Ксюхой передал подарок, он слишком дорог и я не могу принять его.

— И ты хочешь его вернуть? — как бы помогая мне закончить мысль, сказал Андрей.

— Верно.

Вынув из сумки коробочку, я протянула ее. Он послушно принял ее из моих рук и, открыв, вынул кольцо.

— Я так и думал. Али, ты гордячка, а я дурак, — он взял меня за руку и надел кольцо на безымянный палец, там, где когда-то красовалось обручальное колечко.

— Ммм? Никольский, это точно ты? Или мне на волне недосыпа мерещится? — я сощурила глаза и внимательнее пригляделась к нему, но ничего нового не увидела.