Агрипина Тумбочкина - Неудачница

Быть может это было то странное спокойствие, что ранее никогда не чувствовалось в нем.

— Пожалуй, я пойду, — с улыбкой произнес он, отпуская мою руку, которую до сих пор держал.

Эффект неожиданности сделал свое, а быть может и что-то другое.

— Куда? — по-детски наивно спросила я, глупо захлопав ресницами и неосознанно подавшись к нему.

Все внутри сжалось от испуга. Что же я творю? Но сердце требовало другого, оно изо всех тянулось к мужчине, что сейчас недоуменно, но все же с некоей толикой надежды заглядывал мне в лицо. И я уступила, перешагнув все свои страхи и сомнения.

Я шагнула навстречу Андрею, неловко обняв его за талию, уткнулась лицом в грудь и тихо-тихо прошептала:

— Я скучала, — пускай, мне никогда не понять самой себя и той логики, что сподвигла сделать это, но стало так невероятно легко, будто все чего я боялась, в один миг отпустило меня.

Он молчал, но его руки, тесно прижавшие меня к себе, и губы, осторожно коснувшиеся макушки, говорили о его чувствах более красноречиво. Стоять так было невероятно уютно, но вот замерзшие ноги думали по-другому, поэтому я нехотя отстранилась, но лишь ровно настолько, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Мне надо ехать.

— Знаю, — выдохнул он, наклонившись к моему лицу.

И мне показалось, ну вот, сейчас, он оттолкнет меня, растоптав все то, что осталось от сердца. Но ощутила лишь легкое касание его губ на своих губах, такое прохладное и свежее, что меня повело, как от глотка вина. Опьяненная поцелуем, я ответила, так страстно и жарко, что сама испугалась. Попытавшись оттолкнуть Андрея, спрятать пылающие щеки, я не заметила, как он смеется, теснее прижимая к себе.

— Ты не капельки не изменился, — прошептала я, украдкой смахнув выступившие на глазах слезы счастья.

— Ты тоже.

— Значит, я была права.

— В чем?

— Люди не меняются.

— Верно, их меняют обстоятельства.

— Угу, — буркнула я, понимая, что он сейчас уйдет, а я поеду в больницу, но что будет дальше?

— Мне недавно показали одно замечательное место, — неожиданно сказал он, всматриваясь в мое лицо, — ты не хочешь поехать со мной, сейчас там сказочно.

— Почему нет? — легко согласилась я, — только я не знаю, сколько еще дней смогу провести здесь. Меня начальник и так потерял, а потом долго и нудно рассказывал какая я бессердечная, что бросила его. Хорошо если до рождества останусь.

— А сегодня? — он смотрел на меня ожидая ответа, но я совершенно не знала, что ему ответить.

— Я не знаю.

И я действительно не знала.

— Ладно, поезжай, — Андрей довел меня до водительской двери и, усадив за руль, захлопнул дверцу, но терпеливо подождал пока я заведу мотор и открою окно.

— С наступающим, — поздравление прозвучало грустно, совсем не по-праздничному.

— И тебя, — он отошел от машины, давая, мне место для маневра, и отпустил, позволив мне уехать, чего бы никогда не сделал раньше.

Но в этом и была усмешка судьбы. Мне вовсе не хотелось, чтобы меня отпускали. Все повисло в воздухе, стало запутанно и непонятно. Всего час назад я даже не подозревала, какой поворот произойдет в моей жизни, к чему оказалась совершенно не готова. Только мне никто не дал времени на размышления, колесо времени закрутилось с неимоверной скоростью, увлекая за собой всех, кто хоть как-то связал со мной свою жизнь.

По приезду в больницу я была поставлена перед неприятным выбором. О чем мне не преминул сообщить главврач. Ему именно сегодня захотелось выставить меня из отделения реанимации, чему, несомненно, поспособствовал канун праздника и пришедшая в себя Оксана. Вовка же по чистой случайности в момент нашей словесной баталии отсутствовавший, тоже включился в наш разговор, но почему-то на стороне врача.

— Что?!!! — оба поморщились от моего возгласа, — да ты! Предатель!

— Но Аля, — укоризненно, но без особой надежды на благоприятный исход, в который раз произнес Вовка.

— Да, я Аля, но какого черта Вовчик! Почему я не могу провести праздник рядом с ней! — откуда взялось такое нездоровое упрямство, мне хотелось узнать самой.

— Оксана меня сама попросила отправить тебя домой.

После такого убийственного аргумента я в момент утихла, виновато поглядывая на отважных мужчин.

— Ну мне хоть можно на минуточку… к ней? — под моим просящим взглядом врач растаял.

— Но только на минуточку, — грозно сведя брови, пробасил он.

И все-таки я ненавижу больницы, — зло подумала я, выходя из палаты своей подруги. Я надеялась хотя бы сказать ей пару слов о том, что я рядом, и в любой момент приеду, пусть только позовет, но она спала. Это хорошо, ей нужно спать, потому что сон помогает восстановиться быстрее.

Вернувшись в приемный покой, я отдала Вовчику ключи от машины, и наотрез отказалась ехать с ним вместе домой. Мне хотелось проветриться, погулять по улицам, поглазеть на витрины магазинов, да и просто побыть одной.

А в городе было шумно и суетно, все торопились купить то, что еще не куплено, и успеть то, что забыто в праздничной горячке. Мои, наверное, тоже сейчас что-то готовят, а в зале стоит елка. Я ее еще не видела, но она такая же красивая, как и всегда. Нужно возвращаться домой…

Домой…

Жизнь — так бы я назвала эту главу, потому что слово эпилог похоже на надгробную плиту, которой автор ставит жирную точку, но я это делать отказываюсь, потому что мои герои будут жить в моем сердце…

Полгода спустя.

— Андрей! — негромко позвала я, поднимая глаза от прыгающих в глазах букв.

— Да, цветочек, — он сидел напротив, что-то сосредоточенно перечитывая.

— Давай ты мне поможешь, а?

— Я занят.

Глубоко выдохнув, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и медленно сосчитала до десяти, потом до двадцати и остановилась на тридцати семи, кажется, немного отлегло. Открыв глаза, отметила, что Андрей внимательно следит за моими дыхательными упражнениями.

— Это совсем не смешно, — заметила я, — давай не будем заниматься этой бумажной галиматьей? Всем кому нужно я могу позвонить, а тех, кого не знаю, ты обзвонишь сам, — но, глядя на мужа, я начинала понимать всю абсурдность собственного предложения.

— Ну вот, ты сама все прекрасно поняла. Пиши-пиши, осталось всего-то ничего, — он ласково улыбнулся и поднялся с кресла, — мне пора.

Я сложила руки на груди и осуждающе посмотрела на него.

— Ты нагло дезертируешь, отговариваясь работой! А ведь мне оно не так уж и нужно! — конечно я сейчас бессовестно давила на его больное место, но…

— Ну хорошо, брось. Я отвезу все это моей секретарше, она заполнит все за тебя, — хорошо, что он уже стоял в дверях, потому что рука сама собой потянулась к тяжеленной хрустальной пепельнице.

— Конечно, дорогой, так и сделаем!