Веда Талагаева - Потерянный король

- Пойми же, дитя, с ним покончено. Он сейчас там, где было его место - во тьме, - сказала она умоляющим тоном, - Посмотри вокруг - жизнь по-прежнему идет.

Тарилор опустила голову еще ниже. Ее лицо выражало мрачное отчаянное упорство.

- Он не может быть сразу и во тьме, и в моем сердце, - проговорила она едва слышно и, опережая возражения Лариэль, поспешно добавила, - Неужто ты пришла ко мне в комнату спозаранку, мама, чтобы говорить о прошлом?

- Нет, - нежное лицо Лариэль застыло, ее глаза затуманились печалью, - Я видела тяжелый сон сегодня, он не дает мне покоя. Мне снилось, будто мы опять вернулись в то время, и ты опять едешь в безвестные края, опасности навстречу.

Встретив испуганный взгляд матери, Тарилор покачала головой и протянула к ней руки, приглашая подойти поближе. Лариэль быстро прошла через комнату и села на кровать рядом с дочерью.

- Видеть сны - занятие для Генимар, - ласково обняв ее, возразила Тарилор и припала щекой к ее волосам.

- Я и без Генимар знаю, что нас опять ждет что-то ужасное, - с горечью молвила Лариэль, гладя такие же пышные и рыжие, как у нее, волосы дочери, - Это из-за Элиа. Неужели его вид не страшит тебя?

- Это не его вина. Он нуждается в помощи. Мама, - Тарилор вздохнула и еще крепче обняла мать, - я и сама знаю, что скоро уеду. Я это почувствовала, едва открыла глаза по утру. Скоро за мной пришлют и скажут, что пора собираться, - она взяла лицо Лариэль в ладони и, приблизив к нему свое, заглянула ей в глаза, - Я знаю, ты не хочешь меня отпускать. И я бы хотела остаться с тобой. Но...

- Но так нужно, - едва слышно договорила Лариэль.

Она склонилась лбом ко лбу Тарилор, закрыла глаза, и две хрустальные слезинки скатились по ее щекам. Эльфы не выносят вида слез, и сами плачут редко, только от невыносимой душевной печали.

- Чтобы я еще когда-нибудь доверился проклятым оракулам! - бушевал Вернигор по дороге обратно в "Зеленую фею", - Ничего толком и не молвил, зараза. Только табакерку зря утопил, а ведь это была память о Виго!

- И больших денег стоила, - добавил Вед, - Чародей в красном плаще. Почему его так называли? Разве сам Умадан величал себя не Черным Королем?

- Чародей в Красном Плаще не просто прозвище. Это почетный титул, - немного успокоившись, объяснил Вернигор, - Когда гильдия волшебников была едина, красный плащ подносили тому, кого Общий Собор признавал наилучшим из наилучших. Избранный носил этот плащ до конца дней своих. Многие чародеи по сей день гордятся, что у них в роду были те, кто им обладал.

- А что же теперь? - спросил Вед.

- Титул упразднен, - ответил Вернигор, - Ибо он послужил причиной великих бедствий. Из-за него поссорились Умадан и Витольд четыреста с лишним лет назад. В очередной раз собравшись вместе, волшебники присудили красный плащ Умадану из замка Кортран, искусному колдуну и бесстрашному борцу с демонами. А до него Чародеем в Красном Плаще прозывался Арндаль из Орфины, прадед Витольда. То был столь славный и могучий волшебник, что предания о его деяниях живы и по сей день. Из уважения к Арндалю титул Красный Плащ стали прибавлять не только к его имени, но и к именам его потомков. Повтори-ка, как звучат эти слова на языке Старых Волшебников?

- Reni Paono , - сказал Вед.

- Верно, - кивнул Вернигор, - Со временем от длинной фразы "reni paono" осталось только "re"no" - первый и последний слог, но все отлично знали, что это означает. Умадана очень задевало, что кроме него титул носит еще один волшебник, ничем его не заслуживший. Обида зрела в его самолюбивой, гордой душе. На одном из Соборов Умадан потребовал воздавать лишь ему те почести, которые положены Чародею в Красном Плаще, и хотел, чтобы Витольд Рено прозывался просто Витольдом из Орфины. Витольд был самолюбив не меньше. В глубине души он считал, что красный плащ должен был достаться ему. Он сказал, что не откажется от славной памяти своего предка и останется Витольдом Рено, Витольдом в Красном Плаще. Они поссорились на глазах у всех, и Умадан в великом гневе объявил, что выходит из гильдии волшебников. Он ушел сам и увел своих сторонников, которых, как оказалось, было не мало. Так начался Великий Раскол и война между чародеями и темными магами, ступившими на путь злого колдовства.

- Так страшная кровопролитная война началась из-за красного плаща? - в изумлении воскликнул Вед.

- Думаю, то был лишь предлог, - покачал головой Вернигор, - Умадан давно уже хотел перейти на сторону тьмы. Не будь этой обиды, он нашел бы другой повод. Но так или иначе, он остался последним Чародеем в Красном Плаще в истории Дивного Края. А если бы ты лучше эту историю учил, мне не пришлось бы ее тебе пересказывать своими словами.

Вед не успел что-либо сказать в свое оправдание. Позади, в конце улицы, по булыжникам мостовой зашлепали быстрые шаги. Кто-то бежал за воинами Крылатого Льва со всех ног.

- Стойте! Погодите! - крикнул детский голос, и Вед с Вернигором, обернувшись, увидели прислужника оракула.

Мальчик несся за ними вниз по улице, подхватив полы своей черной мантии.

- Ох, быстро ж вы ходите! - проговорил он, задыхаясь, когда поравнялся с воинами, - Я от самой площади за вами бегу. Когда вы ушли, оракул вдруг сделал еще одно предсказание. Такого никогда не было. Он выбросил камни, на них были слова, написанные Языком Всех. Прежде оракул никогда не говорил на общем языке. Вот. Хранитель думает, это для вас.

Он сунул руку за пазуху, достал горсть камней и протянул Вернигору раскрытую ладонь. Гроссмейстер заглянул в руку мальчика.

- Мы срочно возвращаемся в Азатан, - сказал он.

Слова на камнях в руке прислужника составляли надпись: "Ищи в бумагах Виго. "

- Что б я когда еще доверился эльфийским ведьмам! - бушевал Ронф, расхаживая из стороны в сторону по светлой горнице мимо окон, выходивших во двор, - Придумала тоже - ехать в Дальноземье! Мы что не успокоимся, пока всех зловредных эльфов не объедем?

- Я думал, ты хочешь найти книгу, - заметил Кадо, сидевший в нише одного из окон.

Он быстрее всех собрался в дорогу. Другие путники только паковали вещи, а его мешок уже был крепко завязан и стоял рядом на подоконнике.

- Конечно, хочу! Я затем сюда и поехал, - огрызнулся Ронф.

- Тогда делай, что велено, - вздохнул Кадо, которого ворчание гоблина уже начинало утомлять.

Ронф хитро прищурился.

- Я-то хочу вернуть моему народу "Мудрость гоблинов", - сказал он, - Со мной все ясно. А вот ты зачем ввязался в это дело? Ты чего добиваешься?

- Я хочу, чтобы с Элиа все было хорошо, - ответил Кадо, его лицо и голос стали грустными, - Я хочу, чтобы мы скорее нашли Гвендаля. Потому что надеюсь, что он сумеет помочь ему.

Ронф ничего не ответил. Он перевел взгляд на Элиа, собиравшего дорожный мешок Восточного Колдуна, и мрачно покачал головой. Если бы Кадо не был так занят своими грустными мыслями, он бы увидел, что во взгляде гоблина впервые промелькнуло что-то похожее на сострадание.