Юрий Валин - Дезертир флота

Над поверженным змеем вопили десятки победных голосов.

Фуа выпрямился и замахал руками:

– Осторожнее! Придет второй!

Голос у ныряльщика был слабый, но стоящую на завале фигурку заметили.

Что-то требовательно проорал Глири.

Квазимодо на миг выпрямился над почти готовым к бою эвфитоном:

– Слушай, Глири, лошак недоношенный!

Откуда-то со стороны готовящегося заходить солнца доносился неясный звук. Словно непонятно откуда взявшийся вихрь летел по болоту.

Глири что-то скомандовал. Засуетились бойцы.

Квазимодо туда не смотрел. Крутил ворот. Пощелкивала шестерня, взводя механизм эвфитона в боевое положение.

Шум среди торчащих из воды деревьев нарастал. Вор дернул за штаны фуа:

– Садись! Нам маяк не нужен.

Когда водяной вихрь стал видимым, сотнику уже удалось сбить подобие строя. В пешем строю никто из бойцов ни морским ящерам, ни болотным гадам еще не противостоял. Защиты из бортов корабля здесь не существовало. Все, что могли сделать солдаты, – это лишь выставить двойную линию копейщиков и прикрыть ею стрелков.

Змей двигался поразительно быстро. Собственно, не змей – водяной бурун, рассекающий жирные воды болота. Глаз едва успевал разглядеть извивы длинного тела. Тварь лишь чуть высунула из воды голову и атаковала. Часть стрелков даже не успели выстрелить. Строй мгновенно разлетелся. Несчастный, оказавшийся на острие удара, высоко взлетел в воздух и, размахивая руками, отлетел далеко в сторону. Кипели вода и грязь. Разлетались и разбегались люди. Твердые как сталь кольца змеиного тела сшибали с ног, пасть рвала руки и ноги.

– Офигительно, – пролепетал Квазимодо. Эвфитон был готов к стрельбе, но стрелять было некуда. Вор ничего не видел, кроме фонтанов воды, вопящих людей и мелькающей между ними черно-зеленой шкуры безжалостного гада.

Люди падали, вскакивали, разбегались. Ни о какой обороне уже не могло быть и речи – даже полноценный щитоносный строй латников не удержал бы это взбешенное живое копье. Тем более в вязкой предательской грязи.

Люди удирали в разные стороны. Змей скользил между ними, наслаждаясь местью. Пасть распахнулась, почти нежно подхватив одного из воинов. Солдат, визжа, ткнул мечом в морду. Змей коротко мотнул головой, привычно ломая жертве позвоночник. Принялся заглатывать.

В эту короткую паузу Квазимодо выстрелил. Эвфитон бил резко, но все-таки недостаточно, чтобы поймать неуловимо быструю цель. Стрела просвистела мимо головы гада. Вор вместе с фуа едва удержали на корне дернувшуюся станину лафета.

Не обращая внимания на крики и вопли бегущих людей, змей захватил в объятия одного из моряков. Захрустели ребра. Жертва едва успела закричать. Петли змеиного тела захватили уже следующую добычу.

Квазимодо успел взвести орудие. Стрела с кованым четырехгранным наконечником ждала. Но стрелять было некуда. Змей ворочался в воде, почти невидимый. На линии стрельбы мелькали человеческие силуэты.

Неожиданно тварь вскинулась, отбрасывая раздавленные трупы людей. В узорную черно-зеленую шкуру впилась длинная стрела. Стрелял один из «серых» – только у них двоих в отряде были луки. Змей рванулся к наглецу. «Серый» исчез в водовороте. Щелчков арбалетов в воплях и плеске воды слышно не было, но по врагу стреляли уже с нескольких сторон. Зверь в секундном недоумении поднял голову.

Квазимодо, затаив дыхание, дернул рычаг. Орудие подпрыгнуло, покосилось на неровном корне. Стрела с гудением прошла над водой, угодила между кольцами змеиного туловища, прорезав, хотя и не слишком опасно, сразу два витка. Змей с оглушительным шипением вознесся над водой, высоко вздымая голову, желая увидеть, что его так больно ранило.

Вор торопливо защелкал воротом, взводя механизм. В коробе со стрелами оставалось только одна оснащенная стрела. Остальные – бесполезные древки, лишенные наконечников, – походили на слишком толстые и ровные черенки лопат. Вкладывая стрелу, Квазимодо понял, что тварь его заметила. Змей заскользил к древесному завалу. Двигался он медленнее – возможно, мешали засевшие в теле стрелы, возможно – проглоченный и, должно быть, еще трепыхающийся в чреве человек.

Квазимодо сморщился. Стрелять – бессмысленно. В молнией извивающееся в воде тело ни за что не попадешь. Эх, жизнь-дерьмо. Прыгать в грязь не хотелось – пусть уж на стволе жрет, все ж посуше. Квазимодо пихнул в воду пригнувшегося рядом ныряльщика:

– Вы, лягушки, ловкие. Может, увернешься.

Вообще-то вора больше волновал лежащий у сапога нож – единственное оружие, если не считать эвфитона. По праву нож принадлежал фуа. Но кто думает о правах, когда жить осталось два мгновения?

Быстрее мутного буруна докатилась волна вони. Змей возник из воды рядом с завалом, поднял голову. На миг Квазимодо показалось, что тварь его не видит. Но взгляд встретился с взглядом бледно-желтых с кровавыми прожилками глаз. Вор смачно харкнул в сторону монстра, подхватил лежащий у ноги нож:

– Давай, сопля зеленая!

Змей неторопливо вполз на нижние ветви, древесные стволы захрустели, накренились. Эвфитон клюнул носом. Квазимодо машинально ткнул спусковой рычаг носом сапога.

Навсегда запомнилась раскрывающаяся пасть змея, желтые клыки, убийственная вонь и хруст входящей наискось под челюсть стрелы.

В следующее мгновение вор полетел вверх тормашками. С головой окунулся в тухлую воду, по ноге больно задел древесный сук. Квазимодо сел в черной жиже, кашляя и плюясь. Один из стволов завала сдвинулся с места. По нему в конвульсиях хлестал огромный хвост. Кажется, змей издыхал.

Осыпаемый дождем грязевых брызг Квазимодо отполз подальше. Закончил выхаркивать черную дрянь и увидел стоящего невдалеке фуа.

– Эй, парень, это не ты забыл? – Вор помахал чудом оставшимся в руке ножом.

За завалом арбалетчики под командой Глири мстительно расстреливали умирающее чудовище.

Вечер Квазимодо провел, разыскивая собственное имущество. Мешок и арбалет нашлись сразу. Слегка поврежденный эвфитон тоже обнаружился полуутопшим в жиже. Ремень с ножом и тесаком навсегда канули в болоте. Непонятно куда делось и копье. Впрочем, свободного оружия оказалось предостаточно.

Погибли девять человек. Шестеро солдат, двое моряков и «серый», так хорошо стрелявший из лука. Пропали еще двенадцать человек – одиннадцать носильщиков и кто-то из моряков. Насчет «желтков» Квазимодо не удивлялся – странно, что остальных удалось собрать. Ну а вояку, видимо, в грязи не нашли. Хлопот у уцелевших людей хватало: разбить лагерь, приготовить пожрать, попробовать помочь раненым. К счастью, тяжело раненным оказался только один солдат – переломанные ноги и внутри что-то сильно помято. Бедолага едва дышал и пускал розовые пузыри. Зато вывихнутых рук, ног и ушибов хватало. Половина отряда хромала, стонала и ругалась. Квазимодо и сам прихрамывал. Штаны на правой ноге прорвались, глубокая царапина кровоточила. К разочарованию вора, Филин остался почти невредим, только разодрал руку. Ладно, по крайней мере есть кому тащить эвфитон.