Юрий Валин - Дезертир флота

Леди Атра была куда бесстыдней бордельных шлюх, с которыми приходилось общаться вору. И уж намного их жаднее. Неужели ее никто толком не удовлетворял? Или ее удовлетворения обычно проистекали в области развлечений куда ужаснее? Квазимодо служил, напрягая фантазию. Черноволосая партнерша охотно поддерживала и развивала идеи, приходилось идти дальше. Ужасаться тому, что делаешь, не было времени. Миледи урчала, как ненасытная кошка. Ее кудри густым потоком обметали разгоряченное тело. Еще новенькое, еще… Потом обратно к тому, что понравилось больше. Единственное, что непременно желала любовница, – это обязательно видеть половинчатое лицо невольного возлюбленного. Ее возбуждение уродством не смущало парня. Нет смысла огорчаться тем, что пока спасает тебе жизнь.

Хватало забот с собственным возбуждением. Проклятое колдовство требовало немедленно и до конца насладиться прекрасным женским телом. Страх не давал этого сделать. Сталкивая и сдерживая эти два чувства, Квазимодо все продлевал и продлевал удовольствие госпожи.

Иногда вздыхала и вздрагивала живая постель. Безобразно взвизгивала в упоении хозяйка. Аромат светильников и духов давно смешались воедино. Лезли на ложе собаки, и леди Атра, смеясь, отталкивала острые морды. Любовники переворачивались в новую позицию…

Собственное наслаждение? Где-то оно тоже присутствовало. Тень его бесплотно витала в темных углах зала, плыла над черной дырой колодца. Подпускать ближе его было нельзя. Вор работал и Играл.

Леди Атра отпустила его незадолго до рассвета. Отпустила целого, даже оставив в неприкосновенности глаз. Оставила, отложила на потом. Ковыляя по ступенькам, вор думал, что ничто и никогда не заставит заниматься его такой гадостью, как любовь.

От подушки пахло пылью и чуть-чуть проклятыми духами. Никогда ты от них не избавишься.

Квазимодо проспал слишком долго. Никак себе нельзя было позволять, но вор ничего не мог поделать – сил не осталось совершенно. Ночь неистовых занятий любовью вымотала парня до полусмерти. Даже не столько сами «занятия», сколько нервное напряжение, которое их сопровождало. Хотя организм тоже сильно жаловался на усталость.

Вор повернулся на спину, не открывая век, вытер тыльной стороной ладони распухшие губы. Вот, стурворм ее сожри, как будто палками отделали. Ныл порез под глазом, болела голова. Ну… еще кое-что ныло. И зверски хотелось пить.

Нужно просыпаться. Сквозь забытье Квазимодо слышал, как приносили еду. Кажется, уже два раза. Значит, вечер. Просыпайся, просыпайся, герой-любовник.

Ужин вор уничтожил немедленно. Кашу в ведро, мясо закинул в клетку напротив – человек-паук от дополнительного угощения пока не отказывался. Вот от воды заставить себя избавиться было труднее: когда выливал миску в скверное ведро, даже руки тряслись.

Вор сидел на матраце, клевал носом. Вздрагивал, просыпаясь, перекатывал за щекой спасительный комок. Единорожья жилка немного притупляла жажду. Как вчера, резвясь на господской постели, не потерял чудесное лекарство, и самому неведомо.

Квазимодо помотал чугунной головой – нет, больше такой ночи не пережить. Да и не придется – добрая леди Атра таким невинным способом больше развлекаться с тобой не станет. По крайней мере пока ты пребываешь в нынешней ипостаси. Слепой ты ей больше интересен. У-у, сука!

Вскоре после ужина забрали рыжего «князя» с товарищем. Огрызались пленники слабо. И то правда – каким бы ты крутым ни был, снадобье тебя сломит. Драпать нужно было вовремя и подальше.

Квазимодо все-таки задремал. Очнулся в тишине. Подвальный зверинец спал. Вор поспешно выбрался из клетки.

– Я думал, ты больше не придешь, – прохрипел фуа. Ныряльщик сидел у решетки и выглядел паршиво.

– Пил? – так же хрипло спросил Квазимодо.

– Еще нет.

– Сейчас принесу. Подожди, я быстро.

Быстро не получилось. Сначала пришлось ждать, когда двое охранников наговорятся у дверей пыточной. И что им в голову пришло болтать посреди коридора? Потом Квазимодо провозился, пробираясь наверх. Ночь перевалила за половину, и следовало первым делом забрать оружие. За водой вор завернул уже на обратном пути. Тащить завернутые в грязные штаны ножи и кувшин оказалось делом крайне сложным. Квазимодо чуть не попался на глаза не вовремя свернувшему на лестницу надзирателю.

– Сразу все не пей! – шипел вор.

Фуа захлебывался, высасывая из миски воду. Пришлось налить ему еще. Квазимодо и сам не выдержал, хлебнул из кувшина. Теплая, не очень чистая вода казалась вкуснее любого пива. Вор вздохнул:

– Ква, не вздумай пить отраву. Завтра мы рванем отсюда.

– Как? – обреченно пробормотал ныряльщик.

– Завтра скажу. Не морщи лоб. Не о чем тебе думать. Не знаю, что такое «трахея» и где она в твоем тощем теле растет, но лорд Дагда непременно решил на нее взглянуть. Думаю, тебе эта процедура не понравится. Держи оружие.

Фуа сначала схватил нож, потом с удивлением взглянул на ржавое, кривоватое лезвие.

– У меня не лучше, – успокоил вор. – Жди сигнала. Если что – живым в руки не давайся. Пожалеешь.

– Ты… Ты у нее был?

– Полное дерьмо. Понял? Она – полное дерьмо. И не заговаривай со мной про нее. Все, до утра отдыхаем. Потом будь готов весело умереть. Иначе умрешь плохо и длинно.

Запершись в своей клетке, Квазимодо попробовал привести в порядок оружие: тупой хозяйственный нож и зазубренный, истончившийся от старости кухонный секач. Наточить бы, да беззвучно этого не сделаешь. Не хватало еще проколоться в последний момент.

По-прежнему хотелось пить. Вор алчно посмотрел на миску – воды там оставалось больше половины. Нет, сидеть взаперти еще долго. Квазимодо спрятал очищенные от поверхностной ржавчины ножи под матрац и принялся обдумывать план.

Поразмыслить толком не дали. Зашуршали шаги, вполголоса начали переговариваться тюремщики – после потех в хозяйских покоях в камеру возвращался рыжий «князь» с товарищем по несчастью. Вор прислушался – тихо. Ну да, трепыхаться не будут, давеча утром и сам Квазимодо чувствовал себя куда как успокоенным.

Тюремщики ушли. Вор вытянулся на матраце, закинул руки за голову. Нужно отдыхать, пока есть возможность. Только что-то не сильно получается. Тихий звук сверлил уши. Совсем спятишь в этом блевотном замке – вчера у леди милостивой в объятиях все время гудение какое-то чудилось, как будто рой пчел в темном углу засел. Сегодня – мнится скулеж щенячий.

Квазимодо потрогал порез под глазом. Подсох, но ноет, зараза. Там ноет, здесь болит, а в некоторых местах себя совсем не чувствуешь. Ничего, завтра все кончится.

Тонкий жалобный звук мешал. Вор раздраженно прислушался – и правда что-то такое в уши как шило ввинчивается. Рыжий, что ли, скулит? Вроде оттуда звук идет.