Вера Огнева - Возвращение к себе

Блистательный, но не очень умный Омар не нашел ничего лучше, как объяснить свое участие в сражении под Антиохией коварством франков. Некто, Рабан аль Париг, хитростью заманил его на позиции и ранил предательским ударом в спину. Но и сам Омар Малик не лыком шит: он сразился с Рабаном и тяжело его ранил. Добить же подлого христианина помешали франки, хлынувшие несметным числом на место их схватки и разделившие бойцов в самый ответственный момент. Что влез в драку на стороне сельджуков, исключительно из желания помахать саблей, Омар Малик, естественно, не сообщил.

Как он отнесется к представленному на всеобщее обозрение франку, который, к слову, за все время похода не получил ни одной серьезной раны? Никаких сомнений - постарает-ся убить. Во первых, чтобы избежать огласки, во вторых, чтобы залить кровью ненавистного христианина досаду. Так что, золоту в графской сокровищнице скорее всего предстоит ле-жать бестревожно.

За спиной заскрипели камешки. Кто-то подходил со стороны лагеря. Роберт обернулся. В сгустившихся сумерках светила белым просторная джеляба Тафлара абд Гасана. Ни лица, ни рук уже не разглядеть.

- Грезишь о свободе? - без обиняков, насмешливо спросил араб.

- Скорее размышляю, сколько у меня шансов остаться в живых и той свободы дож-даться.

- Как ни прискорбно, но ты прав. Очень скоро Омар узнает о твоем присутствии в Эль Кайре. Ни я, ни Селим не можем поручиться за всех своих людей. Звон золотых монет часто заглушает голос преданности и долга. У вас не так?

- Люди везде - люди.

- Кстати, о свободе… мы с Селимом заключили пари. Оговорюсь, он не верит данно-му тобой слову, но кое в чем я смог его убедить. Так вот, пари: я утверждал, что ты сдер-жишь слово, он возражал. В конце концов, он согласился, в случае если я окажусь прав, че-рез год начать переговоры о выкупе. Разумеется, если ты к тому времени еще будешь жив. Но ни он, ни я, ни ты еще не рассматривали третьего варианта.

Роберт поднялся, снизу вверх глядя на рослого араба. Он уже понял, о чем пойдет речь.

- Ты еще не слыхал вопроса, а ответ уже передо мной. Сейчас ты - весь отрицание.

И, тем не менее, погоди отталкивать руку дающего, - перефразировал известное выраже-ние Тафлар. - Приняв ислам, ты одним мановением избавишься от всех бед.

А учитывая твой опыт и воинское искусство, любая армия Востока с распростертыми объятиями примет тебя в число своих командиров. Тебе, кстати, совершенно не обязательно воевать там, где противниками могут оказаться твои соплеменники.

Войны идут и далеко на юге и в горах Персии. Ты сам только что сказал: люди везде - люди.

- Это не спасет меня от кинжала наемного убийцы.

- Нет, конечно. Такая опасность останется. Но согласись, безвестного раба намного легче зарезать, нежели человека, занимающего значительно более высокое положение. Я только не понял, чем продиктован твой вопрос: согласием или несогласием.

- Это вообще не вопрос. Так - замечание.

- Что ж, не будем пока продолжать этот разговор. Ты еще не настолько хорошо зна-ешь меня, чтобы доверять, и не настолько хорошо знаешь нас и наши обычаи, чтобы сравни-вать, - засмеялся Тафлар. - Пойдем, нас ждет трапеза.

- Почему вы едите только с наступлением темноты? - спросил Роберт, всю дорогу наблюдавший этот странный обычай.

- Сколько ты пробыл на руднике? - вопросом на вопрос отозвался Тафлар.

- Восемь месяцев и три дня.

- Значит, тебе не успели объяснить. Я с удовольствием продолжу нашу духовную бе-седу, - на слове духовная, Тафлар сделал ударение, - за столом.

На расстеленном достархане стояли чашки с вареным рисом, приправленным шафра-ном и маслом, тарелки с изюмом, курагой и фисташками. Кучкой лежали вяленые финики, огромные фиолетовые плоды тоже были финиками, только свежими. Стопкой возвышались белые лепешки. На отдельном блюде в центре стола исходило паром зажаренное на ребрыш-ках мясо ягненка.

Роберт медленно уселся на место, предложенное хозяином. Есть не начинали, пока тот не произнес молитву и не провел по лицу раскрытыми ладонями. Но и тогда Роберт не торо-пился. Как когда-то он загонял глубоко внутрь гордого рыцаря, сейчас также глубоко старался упрятать голодного раба, готового хватать все, что перед ним лежало и есть, есть, есть!

Наконец, он взял с подноса и положил в рот сладкий упруго медовый финик. Тафлар ел медленно, сосредоточенно, не глядя по сторонам. Роберту удалось подавить голос голодной плоти: попробовав всего понемногу, он отодвинулся от стола. Им принесли чай - душистый желтоватый напиток пряного вкуса. Тафлар взял в руки пиалу, пригубил и только тогда поверх ее края посмотрел на Роберта:

- Ты очень сильный человек, Рабан аль Париг. Отдаю должное твоей выдержке.

Внутренняя борьба, происходящая в душе франка, была столь очевидной, или просто перед ним оказался очень умный и проницательный человек? Тафлар не дал Роберту време-ни подумать над этим, тут же сменив тему:

- Тебя удивляет, что с некоторых пор мы перестали вкушать пищу и даже пить воду в течение всего дня? Каждый год зимой или в начале весны наступает время ограничений. Мы называем его Рамазаном. Это - время поста, и прощения, время творить милостыню. Оно продолжается месяц, затем наступает праздник - Ураз Байрам - время прославлять Аллаха. Все в этот день, даже рабы, празднуют.

- У нас тоже есть посты. Великий - длится семь недель. Потом наступает Пacxa.

Хри-стово Воскресение и Рождество - самые большие наши праздники.

- В наших верах вообще много общего. Вот например у нас есть такой пророк Исса и мать его Мариам. Ничего тебе не напоминает? - хитро прищурился Тафлар.

- Возможно, но я - воин, а не богослов, мне трудно с тобой спорить, - отступил Ро-берт, сильно опасаясь, что на зыбкой почве схоластики окажется слабым противником уче-ному арабу.

- Жаль, жаль. Но я не оставлю надежды поколебать твое упрямство. У нас еще много дней пути впереди. К концу дороги, когда ты лучше будешь знать нас и наши обычаи…

- Боюсь, ты зря растратишь свое красноречие.

- Посмотрим. Все в руке Аллаха.

Ежевечерне Тафлар абд Гасан усаживал, франка за свой стол. Выдержка так ни разу и не изменила Роберту, а вот силы начали таять. Да еще постоянные попытки втянуть его в духовный диспут. Роберт использовал все свое невеликое красноречие, чтобы по возможности вежливо отклонять наскоки умного и насмешливого сарацина. Но тот только еще больше раззадорился в стремлении обратить упрямого христианина. Они так ни до чего и не договорились, когда маленький караван вступил в тень исполинской стены Эль Кайры.

Их встретил огромный город, окруженный с востока красными, падающими в прозрач-ное как слеза теплое море, скалами, а с запада - бескрайней серой пустыней. По берегу Нила и вдоль узких заполненных текучей водой каналов стояли величественные дворцы, между которыми взмывали в небо тонкие легкие минареты. Во все стороны разбегались дома усадьбы, окруженные густыми парками, дома кварталы, потом дома хижины и просто очаги, отгороженные одной двумя глинобитными стенами, да насыпью от красной пустыни. В бе-лесой дымке за широкой водной гладью Нила выступали вершины гигантских пирамид.