Вера Огнева - Возвращение к себе

Знаешь почему?

- Почему?

- Мы ему не интересны и не нужны.

- Что?

- Кем надо быть, чтобы допустить такое?

- Тебе лучше остановиться. Нe продолжай!

- Поздно. Достаточно быть просто вооруженным человеком, чтобы резать детей и женщин. Резать, сознавая свою силу и безнаказанность. Он не остановит. Я это видел… С этого началось ПОТОМ.

Про такие мелочи как захват земель, домов, добычи и дележ, дележ, дележ, я не говорю. И над всем этим адом - рев пьяного зверя: 'Так хочет Бог!' И вот я спрашиваю: Господи, если Ты меня слышишь, если Ты вообще можешь что-нибудь услышать, и захочешь ответить, кто - я? Человек или зверь в твоем облике? И… кто - Ты?

- Тебя вместе с Абу надо бы утопить в Ниле. Тот тоже все время лезет к Аллаху со своими сомнениями, - лицо Тафлара потемнело от гнева, он почти кричал. - Вопросы задаешь! Бог тебе во всем виноват. Режете, крушите, выжигаете, избиваете и все - сами, а потом спрашиваете гневно: это как же Ты такое допустил? - Тафлар задохнулся от гнева, но, отдышавшись, продолжил, - ты на небо ночное, на звезды когда-нибудь смотрел?

- Конечно.

- И что там видел? Небось, серебряные монеты и золотое блюдо. Ты даже не понимаешь, что это - вселенная! Гармония! Она в небе, она на земле. Во всем сущем: в цветке, в заре, в любви, даже в нас, мельчайших песчинках этой вселенной. Он создал гигантский механизм. Но не только создал. В каждом творении - Его дыхание. Даже в таком никчемном и грязном как человек. И не вина Бога, что вы не видите, не чувствуете этого дыхания. Слепые! Слепые, бесчувственные, даже не пытаетесь понять. Вот ты спрашиваешь: кто я, Господи? А он уже давно ответил.

Только ты не услышал ответа, или не понял. Глядя под ноги, не различишь путь, начертанный в небесах! Лучшие умы жизни кладут, чтобы хоть на волосок приблизиться к пониманию, - Тафлар немного успокоился, заговорил тише. - И тут приходишь ты и кричишь: 'Не нравится мне, как Ты ведешь себя там, наверху. А ну признавайся, кто Ты такой, и есть ли Ты вообще!'.

- И каждый получает ответ?

- Да, но понимает только тот, кто очень хочет понять.

Они почти не разговаривали потом два дня, но постепенно их отношения вошли в обычное русло. Только много позже Роберт понял, что тот бурный спор, больше похожий на скандал не разделил их, а наоборот сблизил.

В присутствии свидетелей: венецианца Гвидо Сальеджи и посланца короля Филиппа I Годфруа Гаттингского с одной стороны и Тафлара абд Гасана ат Фараби эль Багдада и аль Сауфи с другой, Роберт подписал послание короля. За сим произошла передача выкупа.

Франк и венецианец, подозрительно оглядываясь на многочисленную стражу, немедленно покинули дом Тафлара. Следом за ними отбыл аль Сауфи, который как ни старался, не смог скрыть своего недовольства. На следующий день Роберт должен был встретиться с венецианским купцом, участвовавшим сегодня в церемонии, для получения небольшого займа. Король не озаботился, послать родственнику деньги на обратную дорогу.

Своей подписью, теперь уже бывший, граф Парижский отрезал себя сегодняшнего от себя вчерашнего. Жизнь оказалась поделенной и взвешенной нечистым на руку менялой. На одной чашке весов остался его пустой, захваченный чужими людьми, но все же родной дом. На ней же осталось понимание своего места в мире. Когда-то оно помогло выжить в каменоломнях, потом победить болезнь и врагов. Оно поддерживало Роберта все эти 'пустые' годы, проведенные в плену. Там же осталась, что греха таить, возможность удобно и безбедно жить в чужой стране. На другой, почти пустой чашке одиноким символом ле-жала свобода.

Так получилось, что, освобождаясь от неволи, он одновременно освободился от себя прежнего, становясь из знатного сеньора, фактически никем. Странствующий рыцарь, ловец удачи на турнирах или наемник - вот его будущее. Внутри скрутился тугой пульсирующий ком. Показалось: одно движение или слово и он лопнет - разорвется сердце.

Роберт до темноты неподвижно просидел в зале, где сегодня высокие до-говаривающиеся стороны продавали, покупали его честь. Мимо скользили тени, голоса доносились как сквозь подушку. Его не окликали. Не надо было отвечать.

Наконец он шевельнулся. Спина и ноги затекли, движение отдавалось болью.

Оказалось, в сумеречном зале он не один, у дальней стены на полу примостился, сложив ноги калачом, Джамал. Стоило Роберту пошевелиться, начала двигаться и тщедушная фигурка старого слуги.

- Ожил? Наказание нашего дома. Пойду, скажу господину. Он за тебя волнуется, душу надрывает. Только ты посиди пока здесь, - тон Джамала стал просительным. - Не уходи сразу к своим неверным.

Тафлар быстрыми шагами вошел в зал.

- Я уже начал волноваться за твое здоровье.

- Не стоит. Все в порядке.

Роберт поднялся. Появилось мучительное ощущение, что на плечи давит невидимый груз, давит и норовит согнуть к полу. Руки свисали плетьми, тошнотворный привкус во рту позывал, вывернуться наизнанку.

- Пойдем, посидим на крыше, - участливо предложил Тафлар. - Нам принесут запретный напиток, и самые прекрасные женщины станут танцевать для нас под звуки флейт.

На крышу сераля вынесли низенький столик на коротких ножках-закорючках. Рядом разложили вышитые покрывала и груды ярких подушек. В бронзовом треножнике заполыхало благовонное масло.

Роберт отошел к балюстраде, откуда как на ладони открывался вид на окутанный сумерками древний город.

- Присоединяйся, - позвал Тафлар, но франк не торопился. Панорама ночной Эль Кайры тоже останется в его вчера.

- Накануне, - заговорил араб, когда Роберт вошел в круг света, - ты казался менее огорченным нежели сегодня. Что-то изменилось? Тебе успели шепнуть некую гадкую новость?

- Вчера я думал, что осознаю, а сегодня - осознал. Такая же разница как между словом халва и ее вкусом.

- Да, вкусу твоей халвы не позавидуешь. Но вопреки всему плохому, что случилось и еще будет случаться с нами в жизни, давай устроим пир. Смотри, Джамал уже налил твоего любимого вина, - хозяин поднял свой сосуд, но Роберт понуро сидел над чашей. - Знаешь, почему левый берег Нила так мало заселен?

- Ты говорил, древние люди считали его страной мертвых. Там только хоронили.

- Предрассудок, а держится до сих пор. Если переправиться через реку и уйти за пирамиды, действительно на несколько дней пути потянется мертвая, безводная пустыня. Потом в ней станут попадаться оазисы, а за ними и города, в которых как и везде живут люди, творится добро и зло, смерть и рождение. Оказывается древние, мудрость которых мы так превозносим, просто заблуждались.

- К чему ты клонишь?

- Представь человека выбравшегося в одиночку на ту сторону. Он знает, что это - страна мертвых. Так ему говорили. Обратно через реку не переплыть: течение, крокодилы, опять же. Как ты думаешь, что он станет делать?