Вера Огнева - Возвращение к себе

Мать знала, куда пойдет дочь. Но она не могла предположить, что уже через несколько дней неосторожная Скила выберется на дорогу и нос к носу столкнется с отрядом из замка. К несчастью зарослей по обочинам дороги в этом месте не было.

Беглянку, легко нагнали верхами. От страха она не сообразила, что ведет преследователей точнехонько к своему убежищу, а когда сообразила, было уже поздно.

Дальше она не рассказывала, только всхлипывала, да тряслась. Роберт протянул ей плошку с теплой водой, куда опустил веточку мяты. Но руки Скилы так дрожали, что приш-лось поить ее самому.

- Успокоилась? Вот и хорошо. Вспомни, сколько их было? - спросил и сам спохватился, откуда лесовичке знать счет. Но та выставила из-под плаща растопыренную пятерню и прибавила еще один палец.

- Шестеро. Один маленький, сморщенный, в длинной кольчуге?

Глаза девушки полезли на лоб.

- Не бойся сюда они не вернуться.

- Дорогу укажут. Придут другие… - безнадежно прошептала она.

- Не укажут. Оттуда, где они сейчас обретаются, пока еще никто не возвращался… во плоти, по крайней мере.

- Они умерли?

- Ага. Все разом. Не поминай их больше. Считай, Бог их покарал.

- Вашей рукой?

Догадливая. Впрочем, отвечать не стал, перевел разговор на другое:

- Мы ехали к мадам Анне. Барон Филипп мой друг, просил перед смертью, навестить ее, помочь, если случится нужда… Ты когда ее видела в последний раз?

- Перед самым… Перед тем как ушла.

- С ней все в порядке?

- Да что там может быть в порядке?! Когда в Барне эти слуги сатаны поселились, она заболела. Нас с матерью из-за того и в замок пригнали. Мать мне потихоньку шепнула после: не болезнь это - зелье госпоже подлили.

- Не понимаю. Сначала отравили, а потом лечить кинулись?

- Шептались: они клад ищут, куда госпожа золото барона Филиппа спрятала. Часть они вроде нашли, но говорят - мало, должно быть больше.

- Вот это - закрутилось! Знать бы… - посетовал Роберт.

- А вас много ли, или вы один? - несмело спросила девушка.

- Пятеро, - для верности он выставил перед собой пальцы.

- Не осилите. Их больше. И наши, кого барон на замке оставил, к ним переметнулись.

- Все?

- Герик - капитан стражи и еще один.

- Остальные их слушаются?

- Когда как. Если над головой топор висит, куда деваться?

- Как же так получилось, что вся власть от мадам Анны к Герберге перешла?

- Не знаю, когда нас в замок пригнали, она уже вовсю командовала.

- С ней только оружные?

- Нет. Двое… другие.

- Какие?

- Один, вроде, монаха. В рясе, голова всегда капюшоном закрыта.

- Почему же вроде?

- В церковь не ходит. Даже в праздники и по воскресеньям. А второй - не франк.

Только он не с ней, он позже приехал.

- Как думаешь, кто он?

- Не знаю, говор не наш.

- Из Прованса?

- Нет… не знаю… Другой - и все! Чернявый, вертлявый, везде суется. Его прогоняют, он только похохатывает. Дурака строит.

- Может, и впрямь - дурак?

- Чего же он тогда к ведьме этой, Герберге, бегает?

- Ну, дело житейское.

- Да не за тем - нe за мужской надобностью. Говорят, они там ругаются. Он на нее кричит.

Роберт задумался. Странная компания подобралась в замке Барн.

- Ты такое имя, Франков де Лебар, слышала?

- А как же? Он у мадам Анны вместо приемного сына вырос. С Филиппом, сыном барона - не разлей вода. Только, когда нас в замок пригнали, его уже там не было.

- И что по этому поводу болтают?

- Ничего. Страшно болтать стало. Того и гляди, донесут. Болтун в миг без языка останется. Такой страх в замке! Каждый норовит в щель забиться, чтобы Герберге или монаху ее на глаза не попадать.

Помолчали. Роберт осмотрелся. На улице уже совсем стемнело. В доме, согретом огоньком комелька, слоистыми серыми полосами плавал дым. Одна такая полоса отделилась и поползла в дыру под крышей. Ни на столе, ни на полке - ничего съестного.

- Как же ты столько времени без еды?

- Ходить только сегодня смогла. Завтра на охоту пойду.

- Много ты наохотишься. Знаешь что, пойдем-ка со мной. У нас лагерь неподалеку.

Поешь, потам еще поговорим. Никто там тебя не обидит.

Девушка колебалась. Уходить от знакомых стен, которые, впрочем, ни от чего не защитили, к совсем чужим людям… Роберт ждал. Скила неловко сползла с лавки - решилась.

Ушла она недалеко - у подножья холма с каждым шагом начала пристанывать, да тихо охать, но упорно переставляла ноги, пока не споткнулась так, что Роберт едва успел придержать. Поплотнее укутав девушку в плащ, он подхватил ее под коленки и забросил себе на плечо.

- Потерпи маленько. На руках тебя нести - тропы не видно. А так - в самый раз.

- Я потерплю, господин рыцарь, только неловко, что вы меня несете.

- Когда женщина шесть пудов весит, оно действительно неловко. А ты много легче среднего барана.

Обратная дорога с ношей на плече заняла довольно много времени. Когда Роберт добрался до стоянки, уже наступила глухая, черная ночь. Обойдя шатер, он спустился к огню.

- Лерн, Гарет, - кивнул подскочившим товарищам. - Найдите, что подстелить. Она ни сидеть и стоять не может.

- Где такую нашел?

- Тут неподалеку. Марк, травы принеси, все мягче будет.

Девушку уложили на расстеленную попону. Она так и куталась в робертов плащ. Сам он, подсев к огню, зачерпнул травяного чая из котелка.

Пока ужинали, Роберт поведал историю Скилы. Та, уже съев похлебку и кусок лепешки, собирала крошки с попоны. Глаза прятала. Но никто не насмехался, и она вскоре расслабилась, прилегла на бок; подложив руки под щеку.

- Ты, девушка, случайно Тиссы не знаешь? - неожиданно для всех спросил Гарет.

- Ясновидящая, которая у пустоши живет? Мать к ней ходила, смотрела травы, как лекарства делать, как раны лечить. Много чего.

- Знаешь, значит, - неопределенно заключил Гарет. Роберт покосился в сторону старика. Запала-таки в душу славянка лесовичка.

- Скила, - Роберт полез за пазуху и достал памятную подвеску, найденую когда-то Критьеном в лесу на месте боя. - Тебе эта вещица знакома?

Поднес поближе, а когда девушка протянула руку, отдал.

- Не скажу… я даму Гербергу только раз в украшениях видела. Они пир устроили.

Всех, кто в жилых покоях был, погнали, оставили только девчонок прислуживать.

Меня тоже оставили, но я сбежала. Я ход потайной знаю. Мне Миле прежний сенешаль показал. Велел не говорить никому. Там на кухню коридорчик есть, от него отходит короткий тупичок. В нем всякий хлам складывают. В самом низу у стенки один камень надобно сдвинуть, и стена повернется. Так я и ушла. Боялась, хватятся на утро, дознаваться начнут. Только приезжие господа так напились, что утром и себя не помнили.

- Ты о подвеске-то скажи. Видела иль нет? - поторопил ее Гарет.

- Ой, не помню. На ней столько золота было: и венец и ожерелье, и еще что-то висело на груди. И все красивое, как из сказки.