Алексей Александров - Знамя химеры

И ему почти удалось!

Неожиданно я поскользнулся и едва не упал, потеряв равновесие. В толпе зрителей кто-то ахнул, кажется, Дэя. Уриэль углядел свой последний шанс на победу, оба меча взвились вверх, готовясь опуститься на мою голову. Не знаю, как удалось уйти от этой атаки, тело среагировало само по себе. Шаг в сторону, наклон корпуса, распрямление, ещё шаг — мечи герцога со свистом рассекли воздух в том месте, где я только что стоял — молниеносный разворот вокруг своей оси и сокрушительный удар. Чёрное лезвие Химеры с хрустом пробивает броню Уриэля как раз под рёбрами и, пройдя тело насквозь, замирает, остановленное стальными чешуйками на спине.

Не веря своим глазам, освобождаю Химеру. Пробила хвалёный чешуйчатый доспех, словно шёлковую рубашку! Только она была способна на такой смертоносный выпад.

Эльф, уронив оружие, падает на колени, зажимая руками зияющую рану в животе. Тяжело ухнув, он заваливается набок, щедро поливая подмороженную землю кровью.

На мгновение я глохну от радостного гомона моих воинов, некоторые от избытка чувств колотят в щиты рукоятями выщербленных мечей.

— Ты в порядке? — рука Дэи ложится на моё плечо.

— Что за мальчишество, Леклис! — кажется, только взоры свидетелей удерживают Клорину от нанесения мне пары пощечин. — Решил поиграть в рыцарство? Он же мог тебя убить! Ты ранен? Где?

— Просто пара царапин. Что с герцогом?

Мягко отстранив девушек, поворачиваюсь к упавшему Уриэлю, пара целителей уже осматривает его рану.

— Мы бессильны, он умирает, — качает головой один из них.

Кто-то снял с эльфа шлем — в глаза сразу бросилась его неестественная бледность, на лбу выступила испарина, губы покрывала кровавая пена.

Проклятье, как неудачно!

— Он сказал, глядя на мертвецов, что тут рождается будущее, а я не понял… — Уриэль хрипло расхохотался, поперхнулся кровью и зашёлся кашлем. Его блуждающий взор остановился на мне. — Две пешки. Две маленькие пешки, возомнившие себя королями. Проклятые вороны смотрят. Нет, я ещё жив. Он сказал, что я достоин, достоин.

Уриэль вновь зашёлся кашлем, сплёвывая кровь.

— Кто? Кто?! — спросил я, опускаясь на колени рядом с ним.

— Разрушить, что хотел сохранить… — он захрипел и замер.

— Говори! — безумно прокричал я, встряхивая остывающее тело. — Говори! Не смей умирать так просто!

— Он уже мёртв, Леклис, — голос Дэи, словно ведро холодной воды, вернул меня к действительности.

Поднимаюсь с земли, стараясь не смотреть на мертвеца. Сотни раз я представлял себе этот момент. И что? Никогда не думал, что стану жалеть о его смерти. Его последняя исповедь была слишком коротка и непонятна. Две пешки? Что он имел в виду? Кто или что та странная сила, играющая с нашим миром, как ей заблагорассудится?

— Леклис, нужно осмотреть твои раны, — взяв за руку, Дэя потащила меня прочь от тела герцога, Клорина осталась вместе с магами и воинами присматривать за остатками армии эльфов.

Похоже, лучше подчиниться, иначе она от меня не отстанет. К тому же немногочисленные ранки, полученные в бою, противно ныли. Отойдя подальше от мертвецов, я сел на землю, позволив девушке заняться моими ранами. Недавно я с удивлением обнаружил, что амулет драконов не блокирует лечебную и защитную магию.

— Знаешь, Леклис, я согласна с Клориной. — От лечебной магии на тело напала приятная истома. — Порой ты ведёшь себя словно мальчишка. Ты — король, и не должен лезть в самую гущу битвы! Из трёх десятков твоих телохранителей уцелело всего пятеро! — она осуждающе покачала головой. — Просто чудо, что ты сам не получил серьёзных ран.

Я лишь устало кивнул в ответ, спорить с девушкой совершенно не хотелось. Тем более что она была права.

ПРИВЫКАЙ, ЛЕКЛИС. ОТНЫНЕ ТВОЯ ЖИЗНЬ ТЕБЕ НЕ ПРЕНАДЛЕЖИТ.

Занятый собственными мыслями, я не заметил, как он к нам подошёл. Зато заметила Клорина и встретила капитана далеко не самым ласковым взглядом. Впрочем, уставший Глок обратил мало внимания на недовольство девушки.

— Что делать с остатками эльфийской армии? — спросил он хриплым, пересохшим голосом. Доспех капитана был сильно помят и залит кровью. Нелегко нам далась победа…

— Они сдались? — спросил я, зная, каким будет ответ.

— Нет, сир.

— Тогда отправьте всех прямо к Творцу, пусть полюбуется на свои творения.

— Леклис! — С моих губ едва не сорвался стон, когда нежные пальчики Дэи случайно (случайно ли?) надавили на рану чуть выше колена. Всё же герцогу удалось пару раз весьма чувствительно меня зацепить. — Прояви милосердие.

— Милосердие? Какое странное слово. Что оно означает?

Девушка настороженно посмотрела мне в лицо, пытаясь понять, шучу я или нет.

— На их руках много крови. Армия Дома вырезала орков и полукровок целыми селениями.

— Тогда их должны судить! Но убивать их сейчас — это низко, это нечестно.

— В войне вообще слишком мало чести.

— Леклис?!

— Хорошо, — тяжело вздохнув, согласился я. — Но не рассчитывай на многое, большинство из них всё равно умрёт от рук палача.

Поднявшись, я направился к темнеющему неподалёку строю эльфов, окружённому моими воинами. Семь-восемь сотен — прикинул я длину и глубину построения — всё, что осталось от армии Дома, остальные либо убиты, либо рассеяны по лесу, пленных очень мало. Эльфы не горели желанием сдаваться, да и мои воины не были образцом милосердия и всепрощения. Скорее всего, большинство сложивших оружие эльфов отправлялись прямой дорогой к своим предкам: слишком много зла принесли они этой земле и теперь с лихвой расплачивались за это.

Миновав расступившиеся ряды своих воинов, я остановился перед замершим «ежом» эльфов.

— Сложите оружие, и я обещаю вам справедливый суд, — не успели последние слова сорваться с моих губ, как в мою сторону полетели стрелы. — Сложите оружие или умрите! — вторично предложил я, стараясь не обращать внимания на вспышки сгорающих при ударе о магический щит стрел.

В ответ полетели оскорбительные выкрики и новые стрелы.

Кто-то из эльфов затянул песню, хор нестройных, уставших голосов мгновенно подхватил её. Слова были непонятны (не силён я в Древней речи), но мотив был легко узнаваем. «Песнь о Эйргеде», одно из самых знаменитых преданий эльфов, написанное в стихотворной форме, повествующее о гибели младшего сына первого императора, попавшего в засаду драконитов. Легенда, правда, была малость приукрашена. Грабительский набег кучки эльфов был представлен в виде великого похода, а мелкая стычка — сражением, решившим судьбу мира.

— Эти выродки что, возомнили себя героями древних сказаний?! — грязно выругался Меченый: он тоже узнал мотив. — Они, значит, воинство добра, а мы — силы зла. Лицемерные ублюдки, я видел их доброту!