Гарри Тертлдав - Ночь оборотней

Второй орел спикировал на изумленного Лиса.

Он впился когтями в кожаный рукав его куртки, очевидно считая, что и одежда тоже есть часть врага. Лис обхватил хищника свободной рукой, пытаясь отвести острый клюв от своих глаз. Нанося удары вонючими крыльями, птица кричала и вырывалась.

Раздался хруст. Это Вэн несколько раз стукнул орла по голове рукоятью кнута. Безумное сияние в золотистых глазах птицы померкло. Через какое-то время Джерин осознал, что сражается с мертвой плотью. По его руке струилась кровь — все-таки кожаный рукав от когтей не защита.

Вдруг в перьях орла что-то серебристо блеснуло. Оказалось, что с шеи птицы свисает цепочка с крошечной пуговкой на конце. На пуговке была изображена свастика.

— Это точно Баламунг, — проворчал Джерин.

Вэн из-за его плеча тоже рассматривал находку.

— Дай-ка взглянуть на нее поближе, — сказал он. Джерин снял цепочку с шеи мертвого орла и протянул Вэну.

Тот задумчиво взвесил ее на ладони.

— Она легче, чем должна быть. — Он зажал пуговку между большим и указательным пальцами, рыча от напряжения. — Немного поддается, но несильно.

И великан надавил на нее ногой в тяжелом ботинке. Раздалось тоненькое шипение. У Джерина перехватило дыхание. Запахло отхожим местом, разрытыми старыми могилами, затхлой водой из рва, давними останками, забродившими в глубине болот и прорывавшимися на поверхность склизкими пузырями.

Птица в его руках начала извиваться, хотя он знал, что она мертва… должна быть мертва. Он опустил глаза и с воплем ужаса разжал пальцы. Мертвый орел, упав на землю, превратился в трокмэ. Голова воина была разбита, огненные кудри пропитаны кровью. Однако… его тело было не больше орлиного. Удрученные, Джерин и Вэн еще дважды повторили неприятную процедуру и оба раза с тем же эффектом.

Похоронив три крошечных тела в общей могиле, Джерин почувствовал, что возникшее было в нем чувство гордости за свои магические таланты убывает, уходит, словно вино из прохудившейся кружки. Какой толк от его скромных навыков, если он имеет дело с таким могущественным колдуном, как Баламунг, который способен изменять сущность людей и посылать их в полет за сотни миль убивать по его приказу?

— Да-а, — протянула Элис, — чтобы противостоять такой силе, понадобится очень умелый волшебник.

Хотя голос девушки был мрачен, ее слова, вместо того чтобы огорчить Лиса, подняли ему настроение. Он ведь не собирается биться с Баламунгом один на один. Исход такой дуэли известен заранее, ибо северный чародей вооружен гораздо лучше его самого. Но зачем же он приехал на юг, если не за помощью?

— У тебя дар говорить правильные вещи, — с благодарностью сказал он.

Элис недоуменно покачала головой. Лис не стал ничего объяснять. По мере того как день подходил к концу, он чувствовал себя все лучше и лучше. Верно, Баламунг пытается разделаться с ним издалека, но уже дважды его попытки проваливались, а с каждым часом расстояние между ним и противником все увеличивается.

Ближе к вечеру Вэн указал на какой-то придорожный кустик, размером с человеческую кисть. Тот не сильно отличался от прочих, но Вэн сказал:

— Раз ты немного разбираешься в растениях, Джерин, вот тебе еще одна полезная травка.

— Эта? — уточнил Лис, — По-моему, ничего особенного в ней нет.

— Это потому, что вы, элабонцы, не знаете, что с ней делать. Она растет также на равнинах Шанды. Шаманы тех мест зовут ее аоратос. Это означает, что, пожевав ее листья, ты сможешь увидеть то, что скрыто. Кроме того, она помогает бодрствовать во время ночных дежурств. Я же говорю, очень полезная штука.

— Что значит «увидеть то, что скрыто»?

— По-другому объяснить не могу, капитан. Подожди немного, скоро сам узнаешь.

Вэн вырвал небольшой кустик и вернулся к повозке. Джерин с любопытством оглядел растение, но оно было настолько неопределенного вида, что он не мог вспомнить, видел ли его когда-либо или нет.

Вскоре ему представился случай проверить его качества: той ночью он дежурил первым. Листья оказались с песчинками и горчили. Их сок обжег ему горло. Однако понемногу усталость начала улетучиваться. Сидя на посту, он чувствовал, как ночь вокруг него оживает.

Небо как будто потемнело. Эллеб, едва перевалившая за первую четверть, светила с призрачной ясностью. Когда она взошла, тут же появилась Мэт, полная-преполная. Звезды тоже казались очень яркими, четкими.

Но это была лишь частичка эффекта аоратоса. Вскоре Лис обнаружил, что может с точностью определить, где притаилось то или иное живое существо на расстоянии сотни ярдов от костра. Как бы тщательно оно ни скрывалось, его жизненная энергия посылала ему сигналы, похожие на свет, который он видел краем сознания, а не зрения.

Теперь он понимал, почему Вэну было так трудно объяснить свои ощущения. Аоратос будто бы пробуждал и вводил в действие скрытые ресурсы его организма, Какие в обычных обстоятельствах спали. Он теперь мог даже различить странное сияние, исходившее от призраков, хотя при этом их подрагивающие очертания были, как и всегда, едва заметны.

Однако постепенно новое ощущение стало угасать и исчезло совсем задолго до полуночи. В общем и целом свойства растения ему понравились. По крайней мере, с их помощью легко обнаружить любую засаду.

— Йо, так и есть, — кивнул Вэн, когда Джерин поделился с ним впечатлениями. — Но беда в том, что каждый раз нужно сжевать чуть ли не половину растения. А лишь богам известно, когда оно опять встретится нам. Например, в северных землях я так его и не видел.

И вправду, ни на следующий день, ни через два ни один кустик аоратоса им так и не попался. После того как все листья оборвали, жалкий стебелек был выброшен и забыт. По мере того как они продвигались к востоку, к великой долине, в сердце которой лежала столица Элабона, мысли Джерина обращались к гораздо более важными вещам. Сухое южное тепло, и солнце, льющее свой свет с небес совсем не так, как на севере, и толпы спешащих по своим делам людей, и многочисленные придорожные городки — все это раскрепощало в нем те стороны его естества, которые на границе держались под спудом. Вассалы Лиса приняли бы проснувшуюся в нем мягкость за слабость.

Драго или Роллан никогда бы не поняли, как это можно восхищаться закатом, или искать у какого-то Лекапеноса подходящие для его описания строки, или непринужденно по-дружески беседовать с купцами или хозяевами постоялых дворов, которым должно отдавать лишь приказы. Он ощущал себя цветком, добрая половина лепестков которого увидела солнце впервые за много лет.

Присутствие Элис являлось для него сладкой болью и сбивало с толку больше, чем он готов был признать. Ее женские стати томили его, что мешало им возобновить те непринужденные разговоры, которые они прежде так славно вели. Она была с ним приветлива и учтива, но при этом ловко избегала шагов к сближению, довольствуясь теми странными рамками в отношениях, какими они себя обнесли. Кроме того, приветлива она была не только с Лисом. Смех, с которым она принимала чудовищные заигрывания Вэна, резал его как ножом по сердцу.