Гарри Тертлдав - Владыка Севера

Взять бы храм приступом, но Байтон того не позволит. Если Ламиссио останется непреклонным, все планы Лиса ждет крах. А Ламиссио был столь же непреклонен, как если бы представлял собой глыбу базальта, подобно древнейшему изваянию Байтона, возвышавшемуся под сводами храма.

Удрученный Лис уже собирался уйти, чтобы попытаться найти другие способы справиться с гради.

— Подожди, — вдруг не совсем своим голосом сказала Силэтр.

Джерин повернулся к жене. Глаза ее, широко раскрытые, смотрели словно бы сквозь него. Когда она заговорила снова, из ее уст полился густой баритон, который Джерину уже приходилось слышать ранее. Таким гласом Байтон обыкновенно вещал через своих Сивилл.

Когда бог оставил Силэтр, она покачнулась, словно оглушенная. Джерин обнял ее за плечи, придерживая, чтобы она не упала. Она с удивлением огляделась вокруг.

— Я что-то сказала? — спросила она. — Что именно?

— Это был прозорливый бог, — сказал один из стражников храма запинающимся от благоговейного страха голосом. — Не кто иной, как владыка Байтон.

— Байтон? — Силэтр вытаращила глаза. — Владыка Байтон вещал через меня? — Казалось, она производит умственную инвентаризацию. — Это возможно. Я чувствую себя так, как раньше после… — Она умолкла в замешательстве. — Но он не мог.

— Он это сделал, — сказал Джерин. На мгновение он сжал рукой ее плечо. — Мы все это слышали.

Его товарищи и стражники закивали. Он повторил стихи, которые произнесли ее уста, а затем добавил:

— К тому же их значение вполне очевидно.

Он смотрел прямо на Ламиссио. Из всех присутствовавших при магическом трансе, который охватил Силэтр, лишь священник Байтона все еще сомневался в его подлинности.

— Как может прозорливец вещать через сосуд, от которого он сам отказался? — спросил Ламиссио. — Как он может вещать через женщину, которая не девственна?

Но стражник, который первым признал, что Силэтр молвила голосом Байтона, ответил ему:

— Боги сами устанавливают правила и сами их нарушают. Именно поэтому они и считаются богами. К тому же принц Севера совершенно прав в том, что значение слов оракула нельзя не понять.

Однако неясности все же имелись. Для Джерина очевидные, даже если все прочие не заметили их. Байтон позволил ему спуститься в подземелье святилища и вступить в переговоры с теми силами, каким поклонялись чудовища. Но он не сказал, что эти силы исполнят свою часть договора, если таковой будет заключен.

Вэн сделал шаг по направлению к Ламиссио, явно намереваясь силой добиться от него сговорчивости, раз уж другого способа не находилось. Джерин отпустил Силэтр, собираясь перехватить чужеземца. Но Дарен опередил его. Их взгляды на мгновение встретились. Лис знал, что его сын, так же как и он сам, понимает: если даже стражники сочли возможным признать, что Байтон, по правилам или нет, выразил свою волю через Силэтр, священнику ничего не остается, как сдаться.

Так оно и вышло. Бормотнув что-то походящее на ругательство себе под нос, Ламиссио сказал:

— Очень хорошо, пусть будет по-вашему. Нам остается только молиться, чтобы Прозорливец не допустил никаких несчастий, которые могут за этим последовать. — Тут его мрачное лицо затряслось, а затем опало, словно стены храма во время десятилетней давности землетрясения, теперь опять горделиво высящиеся за ним. — Бог расширил мое представление о возможном, — пробормотал он.

Джерин усмотрел в этом высказывании далеко не худшую оценку произошедшего.

Вэн, позволивший Дарену удержать себя, так и не набросился на Ламиссио, но это явно его расстроило. Он проворчал:

— А ты расширил мое представление о том, как зря теряется время. Веди нас вниз, хватит тянуть.

— Пусть будет по-вашему, — повторил Ламиссио. — После повеления бога, которому я служу, как может статься иначе? Но придется еще чуть-чуть подождать.

Вэн вновь заворчал, на этот раз весьма и весьма угрожающе. Ламиссио поднял вверх пухлую ладонь.

— Сивилла уже заняла свое место в подземной пещере. Мне придется послать одного из моих товарищей, чтобы тот вывел ее оттуда. Если случится худшее и чудовища снова вырвутся на свободу, неужели вы допустите, чтобы она оказалась в ловушке, не имея возможности выбраться из нее?

Вэн не нашелся, что ответить. Жест, которым он ограничился, мог означать: «Побыстрее заканчивай эту возню». Священник ушел в святилище. Джерин тем временем обратился к стражникам храма:

— Лучше вам встать наготове возле расселины, ведущей под землю. Если оттуда появимся не мы, а чудовища, то вы сможете попытаться их задержать, не пуская наверх. Если они снова заполонят наши края… — Он не стал продолжать. В этом не было необходимости.

Ожидание было мучительно долгим. Сколько времени нужно священнику, чтобы спуститься к Сивилле и прийти с ней обратно? Наконец после длительного томления евнух вывел из храма девушку, с которой Джерин и Дарен уже имели счастье видеться в этом году.

И девушка и Силэтр уставились друг на друга. Джерин видел, что эта встреча потрясла их обеих. И та и другая были чем-то одним. Наконец действующая Сивилла кивнула Силэтр, а затем позволила евнуху повести себя дальше. Ламиссио вышел из храма Байтона и поманил Лиса и его товарищей за собой.

Подходя к храму, Силэтр сказала, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то:

— Я и думать не думала, что вернусь сюда. А еще… О! Я даже и мечтать не могла, что бог снова заговорит через меня. Поразительно.

Ее лицо светилось, будто озаренное изнутри.

Шагая рядом с ней, Джерин тоже разволновался. Ведь Силэтр покинула своего бога ради него. Но теперь, когда Байтон вернул ей расположение, сочтет ли она возможным по-прежнему дарить любовь свою простому смертному? Единственным способом выяснить это было ждать. Что нелегко. Однако торопить события еще хуже.

Джеродж и Тарма вскрикнули от удивления, увидев великолепие внутреннего убранства святилища. Ламиссио ожидал их возле статуи Байтона, являвшей собой почти не отесанный столб черного базальта с торчащим из него фаллосом. Изваяние стояло над расселиной в скальной породе, сквозь которую нуждающиеся в божеской помощи спускались к пещере Сивиллы или, как сейчас, отправлялись навстречу судьбе, которая вполне могла оказаться чернее тьмы, сквозящей из щели.

— Думаю, наши обычные ритуалы сейчас неприемлемы, — сказал евнух. — Мы спускаемся в глубины земли не для того, чтобы встретиться с Сивиллой, и даже не для того, чтобы каким-то другим образом войти в контакт с Прозорливцем. Все, о чем мы можем сейчас молиться, это о нашей собственной безопасности.