Пол Хофман - Левая Рука Бога

— Четыре… — считал Унтер-Искупитель.

Кейл прошел мимо пятилетних мальчишек, некоторые из них смеялись, как смеются все малыши, и мимо восемнадцатилетних юношей, которые выглядели как мужчины средних лет. Две группы человек по восемьдесят практиковались, с переменным успехом отжимая друг друга назад, при этом они синхронно издавали крякающие звуки — словно один гигант мерялся силой с другим; дополнительное подразделение человек в пятьсот молча маршировало строем, четко, словно единый организм, совершая маневры по знаку сигнальных флажков: налево, направо, потом строй застывал на месте как вкопанный, отступал назад и снова начинал движение вперед.

Теперь Кейл находился ярдах в пятидесяти от крепостной стены, окружавшей Святилище, на краю стрелкового поля, где Кляйст распекал отряд из десяти послушников, которые были минимум года на четыре старше него. Он корил их за никчемность, за внешнюю безобразность, за неумелость, за плохие зубы и за то, что глаза у них слишком близко поставлены. Остановился он, только когда увидел Кейла.

— Ты опоздал, — сказал он. — Тебе повезло, что Примо болен, а то он бы с тебя шкуру спустил.

— Можешь попробовать сам, если хочешь.

— Я? Мне плевать, здесь ты или нет. Это ведь тебе нужно.

В ответ Кейл едва заметно пожал плечами, что можно было истолковать как неохотное признание его правоты. Кляйст был обнажен до пояса, если не считать потрепанной на вид безрукавки, которая не скрывала его выдающейся, хотя и необычной фигуры. Казалось, вся она состоит из спины и плеч — будто торс взрослого мужчины приставили к ногам и голове четырнадцатилетнего подростка. Особенно бросалась в глаза одна особенность: его правая рука была настолько более мускулистой, чем левая, что это выглядело почти уродством.

— Ладно, — сказал Кляйст. — Давай посмотрим, что там у тебя не ладится. — Он явно наслаждался возможностью продемонстрировать свое превосходство и очень хотел, чтобы Кейл это заметил.

Кейл поднял большой лук, который вручил ему Кляйст, оттянул к щеке тетиву, прицелился, секунду помедлил и выпустил стрелу в сторону мишени, удаленной на восемьдесят ярдов. Едва стрела сорвалась с тетивы, Кейл застонал: пролетев по дуге, она прошла в нескольких футах от мишени, имевшей форму и размеры человеческого тела.

— Черт!

— О боже, боже, — сказал Кляйст, — я не видел ничего подобного с тех пор как… уж и не припомню с каких. Ты же был не так плох. Где в этом подлунном мире ты нахватался таких ошибок?

— Просто скажи, как мне их исправить.

— Да это же просто. Ты дергаешь тетиву, а нужно ее просто отпускать — вот смотри. — Он потеребил тетиву своего лука, чтобы показать Кейлу, что тот делал неправильно, а потом медленно натянул ее и с огромным удовольствием продемонстрировал, как следует тетиву отпускать. — И еще ты открываешь рот, когда стреляешь. И, перед тем как выстрелить, опускаешь локоть руки, тянущей тетиву. — Кейл хотел было возразить, но Кляйст перебил его: — И еще одновременно с этим немного подаешь вперед кисть той же руки.

— Ладно, я все понял. Я буду делать, а ты подсказывай. Просто у меня выработались кое-какие неправильные навыки, вот и все.

Кляйст как можно более театрально вздохнул сквозь зубы.

— Лично я не уверен, что дело только в нескольких неправильных навыках. Боюсь, дело в том, что ты зажимаешься. — Он указал пальцем на голову Кейла. — Подозреваю, причина кроется здесь, приятель. Теперь, когда я об этом думаю, твой случай кажется мне худшим видом мандража из всех, какие я видел.

— Ты это только что придумал.

— Да, у тебя есть неправильные навыки — неустойчивость, дерганье. Не знаю, можно ли что-либо исправить. Все эти разевания рта, опускание плеча — лишь внешние проявления состояния твоей души, приятель. На самом деле проблема — в твоем духе. — Кляйст вставил стрелу в лук, оттянул тетиву и одним изящным движением выпустил ее. Стрела, пролетев по красивой дуге, с убедительным шмяком воткнулась в грудь мишени. — Видишь? Идеальное попадание — внешнее свидетельство внутренней гармонии.

Теперь Кейл откровенно смеялся. Он повернулся к колчану со стрелами, лежавшему на скамейке у него за спиной, но в этот момент увидел Боско: пройдя через середину плаца, тот подошел к Искупителю Джилу, который тут же отправил куда-то послушника. Кейл услышал позади себя: «Вжик» — и, повернув голову, увидел, что Кляйст украдкой целится излука в Боско, имитируя звук летящей стрелы.

— Давай-давай. Попробуй, если духу хватит.

Кляйст рассмеялся и вернулся к своим ученикам, сидевшим и болтавшим в отдалении. Один из них, Донован, как обычно, пользовался любым перерывом, чтобы прочесть проповедь о пороках Антагонистов.

— Они не верят в чистилище, где можно постепенно сжечь свои грехи и заслужить право отправиться на небеса. Они верят в оправдание религией. — Некоторые из внимавших ему послушников охнули от изумления, не веря своим ушам. — Они утверждают, что любой из нас будет спасен или проклят по непреложному выбору Искупителя, и никто ничего с этим не может поделать. И они заимствуют для своих псалмов мелодии песен, которые поют в пивных. Повешенного Искупителя, в которого верят они, никогда не существовало, и они умрут, не избавившись от своих грехов, потому что боятся исповеди, а следовательно, покинут этот мир, унося с собой все свои прегрешения, которые отпечатаны на их душах, и будут прокляты.

— Заткни свое хлебало, Донован, — сказал Кляйст, — и давайте — за дело.

Как только послушник отправился с посланием к Кейлу, Боско сделал Искупителю Джилу знак рукой отойти к краю плаца, где их никто не мог бы услышать.

— Ходят слухи, что Антагонисты ведут переговоры с наемниками из Лаконии.

— А они достоверны?

— Достоверны, насколько могут быть достоверными слухи.

— Тогда нам следует озаботиться, — сказал Джил. Тут ему в голову пришла мысль: — Им же понадобится тысяч десять или больше, чтобы сломить нас. Чем они будут им платить?

— Антагонисты нашли серебряные рудники в Лауриуме. И это уже не слухи.

— Тогда да поможет нам Бог. Даже у нас всего несколько тысяч воинов… может, три… способных противостоять лаконийским наемникам. Их слава отнюдь не преувеличена.

— Бог помогает тем, кто помогает себе сам. Если мы не можем справиться с людьми, которые сражаются исключительно ради денег, а не во славу Господа, тогда мы заслуживаем поражения. Это испытание, и мы должны быть готовы. — Боско улыбнулся. — «Пусть подземелья, пусть костер и топор», не так ли, Искупитель?

— Знаете, мой Лорд, если это испытание, то такое, которое даже я не знаю, как выдержать. А уж если я — несмотря на грех гордыни — не знаю, то и ни один другой Искупитель не знает.