Нил Аду - Старгородские Тайны

– А сколько ты здесь, дядя Пахом?

– Да уж скоро четыре года.

– Ого!

– Пустяки! – отмахнулся Пахом. – Вот Овсей Твердоступ, (завтра его увидишь) шестнадцатый год здесь. С самого первого дня, ещё когда змеев огнедышащих разводить начали. И ничего – не жалуется. Работы немного, кормят хорошо, да ещё и жалованье выплачивают. Главное – не болтай никому, что здесь видел!

– Так я что – я молчу, – начал оправдываться Сысой, но бородатый его перебил:

– Ладно, хватит прохлаждаться! Пора в обход отправляться.

Старший стражник убрал за пазуху кисет и неспешно в сторону частокола зашагал. За ним со вздохом сожаления и напарник отправился. А я, подождав, пока они за кустами скроются, стал осторожно к холму пробираться. Теперь уже уйти просто так, не разведав всё до конца, я не мог. Нужно своими глазами взглянуть, что за "громилы" и "зверюги" такие? Раз уж тайны воеводские сами в мои руки просятся, отворачиваться от них не следует. Хуже мне уж точно не будет. И так хуже некуда!

Где крадучись, где бегом, а иногда и ползком, я без помех до вершины холма добрался. Устроился между коробом и жёлобом, голову высунул и в сторону частокола посмотрел. Отсюда, сверху вся огороженная площадка, как на ладони, видна была. Почти ровный круг, приблизительно версты три в поперечнике, с изрядно вытоптанной травой и без единого деревца.

И по унылому этому полю небольшое стадо мирно и лениво передвигалось. Восемь взрослых животных и три детёныша. Выглядели они весьма безобидными, и если бы не огромные их размеры и незнакомое сложение, я бы решил, что подозрения мои напрасными оказались.

Зато пастухи их меня сразу насторожили. Если расстояние не обманывало, росту они были просто невероятного. Не ниже четырёх саженей. И фигуры у них слишком кряжистые для обыкновенных людей. Но кто же они в таком случае?

Один из пастухов вдруг в сторону холма обернулся, что-то своим товарищам крикнул и неуклюже к частоколу побежал. Когда он половину пути преодолел, я смог, наконец, его рассмотреть. Черты лица грубые, крупные. Волосы на голове вовсе отсутствуют. Ноги, насколько позволяла судить мешковатая одежда пастуха – длинная рубаха навыпуск и широкие штаны – несоразмерно короткими были. Зато руки болтались ниже колен.

Но самое необычное в облике незнакомца – кожа. Серая, сухая, какая-то безжизненная, будто железная либо каменная. Каменная?! Кажется, я теперь знаю, кто эти великаны. Скажи мне о них кто другой – рассмеялся бы, но своим глазам трудно не поверить. Волоты – каменные люди. Существа из былин, которых давно уже никто на белом свете не встречал. Многие даже начали их выдумкой считать. А они, оказывается, существуют! В каких-то тридцати-сорока верстах от Старгорода! По-видимому, они и есть те "громилы", которые только приказа воеводы слушаются.

Ай да Ярополк Судиславич! Где ж он волотов отыскал? И кто же тогда те "зверюги", коих они стерегут?

Отгадка второго вопроса долго себя ждать не заставила. Волот добежал до частокола и снова громко неразборчиво крикнул. В ответ послышался визг, громкий пронзительный и испуганный. Мимо пастуха, нелепо забрасывая толстые задние лапы и поджав длинный змеиный хвост, промчался к своим сородичам диковинный зверь. Туловище его было блестящей чешуёй покрыто, а маленькая птичья головка коротким раздвоенным рогом, петушиный клюв напоминающим, заканчивалась.

Слишком много рисунков в книгах летописных я видел, а также песен, недавнюю победу дружины княжеской восхваляющих, выслушал, чтобы и теперь зверя не признать. Это же василиск! Тот самый, взглядом убивающий. Теперь понятно, почему стадо волоты стерегут. Потому что взгляда чудовища не боятся. Что им сделается, они и так каменные! Но тогда выходит, того василиска, что на Старгород напал, сам же воевода и вырастил! И ему не славу петь за то надобно, а в острог посадить, как злодея, чуть город не погубившего. И ещё спросить, зачем он чудовищ этих содержит?

– А ну-ка иди сюда, парень! – послышался за моей спиной строгий голос. – Ты что здесь делаешь?

Я обернулся и увидел уже знакомого мне стражника Пахома. Как же это я проглядел, что они с напарником уже обход закончили?! И что я ему теперь отвечать стану? Кабы не Сысой, может, чего и придумал бы. А так – хоть молчи, хоть правду рассказывай – всё одно головы не сносить!

– Да я, дяденька, это… вон оттудова…

Я показал рукой в сторону леса и в то мгновенье, когда охранник невольно обернулся, со всех ног бросился бежать. Пахом, хоть и немолод был, очень ловким оказался. И едва меня не перехватил. Но верный клубок вовремя ему под ногу подкатился. Бородач споткнулся и упал, а я благополучно с холма сбежал. Внизу, правда, меня его молодой напарник поджидал, но от этого увальня я ускользнул без труда. И преследуемый криками "Держи его, лазутчика!" скрылся в глубине леса.

На шум из избы другие стражники выбежали, но принять достойное участие в погоне не сумели. Быстрым рывком я их враз не у дел оставил. И теперь мне лишь Пахома с Сысоем опасаться следовало. Ну, что ж, попробуйте поймайте!

В казаки-разбойники я всегда хорошо играл. Главное здесь – не дать себя окружить, или зажать в угол. На весь лес лишь одно место с углами имелось, но я как раз оттуда и убегал. А зайти с разных сторон я преследователям не позволил, всё время ошуйную забирая. В конце концов, оба ловца у меня за спиной оказались, и дальше мою судьбу только скорость решала.

Погоня недолгой, но утомительной получилась. За короткое время я больше выдохся, чем за всё ночное путешествие. К тому же все руки и лицо себе ободрал. Но тут уж я сам виноват. Убегая, я старался самую непроходимую дорогу выбирать. Стражники ведь и крупнее, и неповоротливее меня были, и там, где я лишь царапинами отделывался, они пробирались долго и весьма болезненно.

Особенно нелегко Сысою пришлось. Он всё ещё бежал следом, громко сопя и прихрамывая, но с каждым шагом отставал всё сильнее. Бородатый Пахом оказался не только ловчей, но и выносливей. А может быть, просто упрямей. Он за мной версты три в непролазной чаще мчался, но всё, чего он добиться сумел – это на болото меня загнать.

Как раз тут я от него и оторвался. Я-то лёгкий, меня трясина выдержит. А Пахом – хоть и худой, а всё ж таки взрослый, здоровый мужик. Он потоптался немного у края болота, глядя, как я без труда с кочки на кочку перескакиваю там, где он сам и со слегой ступить не решился бы, и повернул назад.

И правильно сделал, я вам скажу! Даже мне в хляби той порой несладко приходилось. А ведь мы, Беловодские к болотам привычны. Таких топей лесных, как у нас, нигде в мире нет. Разве что в Севкином Семиреченске.

Вот ведь нашёл время про дружка бывшего вспоминать! Если так уж тоскливо без него, отложи воспоминания до более удобного случая. А сейчас нужно на твёрдую землю выбираться. Ты бы ещё о русалке своей задумался!.. А что, всё правильно – болото, вода, русалки. Или всё-таки в стоячей воде они не живут? А кто живёт? Водяные? А может, утопленники? Точно, матушка рассказывала – они путников за ноги хватают и на глубину утаскивают. Оттого их всё больше и становится.