Анна Котова - Время Изерлона

Справься там с нашей красавицей-крепостью поскорее, и я привезу тебе твою Мэри.

Счастливец ты, майор.

"Улисс" нырнул в броню Изерлона и пошел на посадку.

Жизнь — занятная штука. Второй раз я опускаюсь под это искусственное небо. Да только… я ли это? Что осталось во мне от той наивной девочки, прилетевшей когда-то сюда работать по контракту, который не удосужилась прочитать? Даже имя — и то изменилось. Другое имя. Другая страна. Другое образование. Профессия, слава великому Одину, тоже другая. И там, внизу, ждет меня мой розенриттер, мой рыцарь из страшной сказки, самый лучший во вселенной парень. Пусть сказка все равно осталась страшной, и я это понимаю, — я рада. Будь что будет, лишь бы мы были вместе. Пока мы вместе, я ничего не боюсь.

Я знаю, что война придет сюда. Она всегда приходит. Но пока мы вместе, ей ничего не сделать с нами. Она просто разобьется о нас и отползет, не причинив нам вреда. Твои доспехи прочнее ее топоров, мой истребитель шустрее ее «валькирий». И да, ведь еще есть наш адмирал — он умнее всех на свете, одна его мысль закрывает нас непроницаемым щитом.

Я знаю, что все это самообман. Нас мало, нам не выстоять против несметной мощи Рейха, если он обрушит ее на нас. Но я верю, что мы все-таки выстоим. И каждый из нас верит. Пусть мы глупые идеалисты и мечтатели. Мы выстоим, и каждый металлический лист в мостовых Изерлона будет сражаться на нашей стороне.

Как хорошо, что этой чуши никто не слышит. Но я так чувствую, вот же глупая девчонка. Только… вон они, опытные воины, прошедшие тысячи битв, и я вижу на их лицах свет той же неимоверной чуши, которую несу сейчас я.

Великий Один, услышь нас. Пусть эта чушь будет правдой.

Пожалуйста, что тебе стоит?

…Война всегда приходит.

Но она пришла только через три месяца. Прикатилась и встала у порога, постепенно подтягивая через необъятные пространства бывшего Альянса чудовищное тело, готовясь навалиться всем весом и раздавить нас раз и навсегда. Хвост ее еще маршировал где-то вдали, а усы — два передовых флота — уже засунулись в Изерлонский коридор и шарили по нему деловито, принюхиваясь и присматриваясь, щупая нас, проверяя на прочность.

Тогда изерлонцы дернули за особенно настырный ус, имперцы огрызнулись, и началось. Усы обломать удалось быстро, и тогда война взвыла от негодования и втиснулась в коридор. Всей передышки оказалось — три дня. Потом был непрекращающийся кошмар. Один раз удалось вынырнуть на мгновение, глотнуть воздуха, — и вся тяжесть военной машины Рейха обрушилась, давя, круша, утюжа, засыпая трепыхающегося противника железными обломками и телами солдат.

Думать было некогда. Где-то там, наверху, еще успевали не только среагировать, но и опередить, подставить подножку, отшвырнуть, ударить когтями и вцепиться зубами. Мы, зубы и когти, только били, и били, и били, ничего уже не соображая, с затуманенными усталостью глазами.

Когда дым рассеялся, оказалось, что мы все еще не побеждены. Нас можно было ткнуть пальцем, и мы бы упали, но война замешкалась и отползла назад. Поэтому мы упали сами — не держали ноги.

Райнер нашел ее в ангаре, свернувшуюся калачиком прямо возле ее собственного истребителя. Попытался поставить на ноги. Безуспешно. Тогда он подхватил Мэри, закинул на плечо и потащил.

— Врешь, не уйдешь, — сонно пробормотала Мэри. — Есть — поворот на два часа.

— Хватит уже стрелять, спи наконец, — проворчал он.

До кают слишком далеко. А вот в кафе есть диванчик…

До диванчика он дотянул. До его подушек — уже нет.

Генерал Шенкопф, обозревавший сонное царство, ухмыльнулся, увидев своего майора на полу возле диванчика. Даже во сне этот собственнический жест — мое! Мэри-Сью Беккер спала, пристроив голову на коленях у Райнера Блюмхарта, надежно прихваченная поперек плеч майорской рукой.

Эту спящую царевну есть кому будить поцелуем. Если, конечно, сначала удастся разбудить майора.

Спите, дети. Мы чудом продержались — и, кажется, теперь наконец будет мир.

Вот он вам пусть и приснится.

— Все хотят лететь с нашим адмиралом, — сказал Райнер. — Целая баталия развернулась. Новая битва в Изерлонском коридоре. Но, по справедливости, отправляться должен я.

Сидели, обнявшись, в маленькой каюте, ставшей их домом на все мирные дни после второго взятия крепости. На столике площадью чуть больше табуретки остывали две чашки с чаем. Блюмхарт машинально таскал из щербатой вазочки шоколадное печенье — миссис Кассельн поделилась. Чуть ли не единственный человек на станции, умудрившийся вспомнить, что в разгар сражения Райнеру стукнуло двадцать восемь. Он и сам забыл, и сильно удивился, когда лейтенант Минц передал ему подарок от супруги коменданта — майор и не подозревал, что она в курсе. В личное дело, что ли, заглянула?.. Но так или иначе, а теперь у них было праздничное чаепитие.

— Почему ты? — Мари потерлась носом о его плечо.

— Потому что я уже сопровождал его однажды на встречу с господином Лоэнграммом. После Вермиллиона.

— Тогда, уж если по справедливости, тебе надо уступить очередь кому-нибудь еще. Адмиралу Кассельну, например. Он ведь еще не видел кайзера.

— Ну, положим, я тоже его не видел, — хмыкнул Райнер. — Только адмирала Мюллера и нескольких сошек помельче. Нос у меня не дорос — лично встречаться с кайзером всея Галактики. Правда, кайзером он тогда не был… А Кассельн не поедет, должен же кто-то на хозяйстве остаться.

— Может, Аттенборо? — спросила Мэри.

Райнер помотал головой.

— Этого наш адмирал прочит в заместители. Аттенборо остается командовать флотом.

— Не Мюрай? — удивилась Мэри-Сью.

— Конечно, нет, что ты, — майор потянул ее за ухо. — Ну подумай. У Мюрая же нет воображения…Да можешь не перебирать. Моя кандидатура, считай, одобрена. Что ты кривишься? Разве я не заслужил экскурсии ко двору?

— Ты заслужил сто тыщ экскурсий, — отозвалась она, — не понимаю только, почему тебе развлечения, а мне шиш с маслом? Я тоже хочу посмотреть, не виснет ли у господина Лоэнграмма корона на ушах.

Райнер засмеялся и поцеловал ее в нос.

— У самого красивого парня в Галактике и с короной все в порядке. Судя по программам новостей.

— Монтаж, — фыркнула Мари. — На самом деле он одноглазый, горбатый и лысый. А самый красивый парень в Галактике… — тут она выдержала длинную паузу, искоса поглядывая на физиономию Блюмхарта, уже слегка размякшего в предвкушении комплимента, и ехидно завершила: — …разумеется, Юлиан Минц!

Майор подавился. Мари заботливо похлопала его по спине.

— Видишь, милый, как вредно разговаривать с набитым ртом, — сказала она наставительно и протянула ему чашку. — Запей.

— Просто я никак не ожидал, что ты, оказывается, заглядываешься на малышей, — проворчал Райнер, прокашлявшись и глотнув чаю. — И не стыдно?