Робин Бейли - Поющая кровь

Тотчас раздался еще одни крик, заглушивший вопли Кела. Она узнала знакомый голос и вовремя обернулась на Ашура — он вздыбился и бил копытами, предупреждая ее. Глаза его неистово сверкали, подобно звездам.

Удар грома расколол небо, сотрясая все вокруг. Голубые, оранжевые молнии зигзагами вспыхивали по всему небу сквозь тучи, раздирая ткань ночи, наполняя воздух резким запахом гари.

— Отстань от него! — взревела Реймут. — Оставь моего внука!

Мать стремительно шла к ней, вид ее был ужасен. В глазах потрескивали, сверкая, молнии, длинные волосы развевались вокруг лица. Колдунья махнула кулаком, последовал еще один оглушительный удар.

Стужа мельком взглянула на Книгу Шакари, лежавшую в середине круга — там, где прежде стояла Реймут. Ветер, поднявшийся уже не по воле Стужи, перелистывал страницы книги, и она вспомнила о ритуале, которому помешала. Сегодня ночь новолуния, и в эту ночь заканчивается жизнь матери — та, что она получила без магии Артефактов.

Голос Реймут — мощный и гневный — перекрывал шум бури:

— Мне следовало убить тебя той темной ночью много лет назад. Но муки страдания по твоему отцу и брату ослепили меня тогда. Теперь ты готова лишить жизни собственного сына и обречь меня на смерть во второй раз. Ты чудовище, Самидар, настало время положить конец твоим злодеяниям!

Стужа задрожала от душевного волнения, ведь слова обвинения, которые она бросила в лицо Келу, вернулись к ней из уст матери, произнесенные с такой горечью. Но Реймут ошибалась, как ошибалась тогда, той далекой ночью.

— Не заставляй меня драться с тобой, матушка, — крикнула она, отбрасывая меч. — Ты не понимаешь. Ты никогда не понимала!

Реймут остановилась. Буря все еще бушевала по ее колдовской воле. На фоне пульсирующих молний, освещавших внутренний двор, мать выглядела впечатляюще. Она угрожающе подняла палец.

— Отойди от моего внука, — убедительно повторила она.

Стужа замешкалась, и вдруг ветер невероятной силы оттолкнул ее назад. Она оступилась, зацепилась ногой о камень и упала, больно стукнувшись головой. Это ее разозлило. Небольшим усилием она отвела от себя ветер и встала на ноги, чувствуя, как песня в ее душе разрастается в пугающую симфонию.

— Оставить его, чтобы он снова швырял в тебя камнями? — вопрошала она мать. — Или чтобы он снова осквернил останки твоего мужа? А ты знаешь, что такое шимиер, Реймут? Это порабощенная душа, которую скрутили и превратили в нечто отвратительное, чудовищное! Вот что хотел сделать Кел с твоими любимыми мужем и сыном. В сущности, он, наверное, уже сделал это. И только боги знают, кого он подослал ко мне той ночью в лесу!

— Что бы он ни сделал — в нем все равно течет моя кровь, — упорствовала Реймут. — Он нашел меня и вернул к жизни. Он бы дал мне жизни еще, подлиннее, но ты помешала!

Вдруг камни поднялись в воздух и окружили Стужу, как это было с Келом. Они должны были побить ее, но она опередила их. Махнула рукой, и камни отвернули в сторону. Они со стуком посыпались на землю и остались там лежать.

— Ты слаба, матушка, — с издевкой бросила Стужа. — И совершенно лишена воображения. Ты повторяешь мои заклинания. Но ты всегда была слабой. Когда Кел велел тебе заткнуться, ты так и поступила. Он приказал тебе оставаться в круге, и ты подчинилась, пока не увидела, что он проигрывает. — Стужа накапливала в себе волшебную силу и исподволь начала брать в свои руки бразды правления над бушевавшим ветром. — Ты жалка, — продолжала она голосом, полным презрения. — Я любила отца, а ведь он точно так же относился к тебе. Хоть ты и была величайшей колдуньей Эсгарии, но ты была его невольницей, такой же, как и все женщины Эсгарии.

Обжигающая молния устремилась с небес вниз, но Стужа уловила движение матери и успела вовремя отскочить, перекатиться через плечо и снова встать на ноги. На том самом месте, где она стояла еще мгновение назад, теперь чернела небольшая ямка и догорали остатки бурьяна и диких кустов, пробивавшихся сквозь разбитую брусчатку.

— Ты лжешь! — закричала мать. — Мы с твоим отцом правили вместе и вместе охраняли северные границы от Роларофа. — Она махнула в сторону безвольной фигуры Терлика. — Какой стыд был бы для него увидеть, что ты связалась с таким ничтожеством!

Стужа сдерживала себя, прислушиваясь к буре, готовая встретить следующее нападение.

— Охраняла границы, говоришь? Но, черт побери, ты же заточила себя в тюрьму! Ты когда-нибудь задумывалась, матушка, что находится там, за этими границами? А там — целый мир, но ты по слабости своей боялась открыть его для себя. Ради своего колдовского знания ты пряталась за этими стенами, прикрывалась законами и традициями маленькой отсталой страны. — Она сплюнула в пыль. — Ты не стоишь той магии, которой обладаешь.

Взбешенная Реймут пронзительно закричала. Она подняла кулаки, затем резко опустила их в требовательном жесте.

Но молнии не откликнулись. Стужа уже владела всеми своими силами, высвобождая звучащую в ней музыку, и перехватила управление грозой.

— Да, ты слаба. Именно поэтому ты покончила с собой много лет тому назад!

Она отвернулась от матери и громко крикнула ветру. В ответ посыпался шквал молний, и часть крепости взлетела на воздух, взорвавшись со страшной силой.

— Нет! — Реймут в ужасе смотрела на разрушения. Она выкрикнула несколько слов, непонятных Стуже, и топнула ногой.

Земля стала вздыматься, подобно огромной волне, и Стужа упала, не сумев удержаться. Краем глаза она заметила Ашура. Единорог ревел, убегая от надвигавшейся волны, и исчез, завернув за старые казармы. Вздыбившаяся земля обрушилась на ветхое здание и разнесла его в щепки.

Стужа не знала, какое заклинание произнесла мать, но оно было мощным, обладало почти такой же разрушительной силой, как и ее молнии. Она отважилась посмотреть, где Кел и Терлик. Оба лежали неподвижно, не подавая признаков жизни. Может, мертвы?

— Ты называешь меня слабой? — рычала Реймут. — Я повидала ужасы девяти кругов ада. А ты смеешь говорить со мной о каком-то мире? — Она снова закричала что-то, и на этот раз Стужа узнала язык — древний эсгарианский диалект, на нем уже несколько столетий никто не говорил.

Трава и бурьян вдруг выстрелили вверх с невероятной скоростью и обхватили руки и ноги Стужи, обвились вокруг туловища, прежде чем она успела встать. Острые травинки впивались в тело, когда она пыталась вырваться, стебли стягивались вокруг горла, не давая дышать. Кровь стучала в ушах, легкие горели.

— Ты покойница, доченька, — с издевкой произнесла Реймут. — Встретимся снова лет через двадцать, если сможешь вернуться к этой жизни.

Но Стужа не собиралась сдаваться. Она рванула стебли, душившие ее, и вдохнула воздух. Одновременно по всему ее телу заплясало загадочное мерцание, оно высушивало переплетенную растительность, на глазах трава почернела, стала ломкой и рассыпалась от легкого движения плечами. Стужа, взбешенная, вскочила на ноги.