Антон Грановский - Темные врата

– Но какого черта они вместе? Как могли они сговориться?

– Они раздают горожанам «дары», – ответил Рамон.

– Дары?

– Да. Эти вещицы исполняют желания. Делают мнимые чудеса.

Глеб выдохнул облако дыма и прищурил заслезившиеся глаза:

– Объясни.

– Я выведал кое-что у людишек Добровола, – сказал Рамон. – Одних подкупил, других опоил вином. Люди болтливы и хвастливы, они всегда готовы выложить свои секреты первому встречному, нужно только уметь слушать.

– И что тебе удалось узнать?

– Несколько месяцев назад витаевские скоморохи отправились в Повалиху, чтобы устроить там представление. Стоял лютый холод, и скоморохи решили съехать с большака и сократить путь через лес. Вскоре началась буря, они заплутали и, сбившись с пути, попали в Гиблую чащобу. В чащобе с ними что-то произошло.

– Что именно?

– Этого я не знаю, Первоход. Но когда скоморохи вышли из Гиблого места, они уже были другими . Они приехали в Повалиху и привезли с собой полный возок чудны́х вещиц.

– Те самые «дары», о которых ты говорил?

– Да. Они стали показывать людям чудеса. А тем, кого удалось соблазнить чудесами, дарили привезенные вещицы. – Лицо толмача помрачнело, голос зазвучал тише и суровее. – Теперь люди Добровола дарят эти вещи жителям Хлынь-града. При этом втолковывают, что вещицы эти умеют исполнять желания.

Глеб выдохнул облако дыма и прищурился:

– Это в самом деле так?

Рамон качнул чернявой головой:

– Нет. Рано или поздно наваждение кончается, и все обретает свой истинный облик. Но цена, которую приходится заплатить за исполнение мнимых желаний, – хуже смерти. Человек начинает меняться. Чем больше желаний исполняет чуднáя вещь, тем разительнее перемены. Сначала у человека выпадают волосы и зубы. Потом солнечный свет начинает жечь ему кожу. Постепенно люди превращаются в темных тварей.

Глеб стряхнул пепел на земляной пол и сказал:

– Я вижу, ты и впрямь много знаешь.

Толмач вздохнул:

– О, да. Одного не понимаю, как скоморохи сумели выбраться из Гиблого места живыми?

– Это как раз просто. Думаю, что Гиблое место отпустило их.

– Отпустило?

Глеб кивнул:

– Да. Сначала извергло из своей поганой утробы «дары», а потом заманило тех, кто доставил эти «дары» людям. Не будь поблизости скоморохов, подвернулся бы кто-нибудь другой.

Рамон помолчал, с хмурым, взволнованным видом обдумывая слова Глеба, затем спросил:

– И для чего все это?

Глеб пожал плечами:

– Кто знает. Гиблое место постоянно пытается вырваться за межу. Оно стремится расширить свои границы.

– У него есть какая-то цель?

Глеб махнул рукой перед лицом, отгоняя дым.

– Может быть. А может быть, и нет. Мы, ходоки, все время стремимся наделить Гиблое место разумом. Но вполне возможно, что Гиблое место – это что-то вроде гигантской безмозглой амебы, которая питается человеческими душами.

Толмач обдумал его слова и грустно вымолвил:

– Это было бы еще страшнее.

– Да, наверно, – согласился Глеб. Он вмял окурок в темную, иссеченную ножом столешницу. Затем пристально взглянул на Рамона. – Я задам тебе еще один вопрос, и ответь на него правдиво.

– Постараюсь.

– Советник Кудеяр перешел на сторону мятежников?

Толмач нахмурился и тяжело вздохнул:

– Кудеяра они убили, Первоход. Закололи ножами, а потом… Потом они его…

– Не продолжай, – угрюмым голосом прервал Глеб. – Как выглядят «дары»?

– По виду эти вещицы – что-то вроде обточенных костей или камней. Я видел одну такую. Я вовсе не собирался ее брать, но рука моя сама к ней потянулась. «Дары» притягивают к себе. Очень сложно не поддаться соблазну и устоять.

Некоторое время Рамон молчал, искоса поглядывая на бледное лицо Первохода, затем мягко поинтересовался:

– Что ты намерен делать, Первоход?

– Что я намерен делать? – Глеб мрачно ухмыльнулся. – По-моему, тут все очевидно. Я совершил ошибку, когда отправил стрельцов в Повалиху и не пошел с ними сам.

– Ты думаешь, если бы ты пошел с ними…

– Я ходок, Рамон, – сухо проговорил Глеб. – Ходок в места погиблые. Таковым я был, таковым, как видно, и останусь. Знаю, как самонадеянно и глупо это прозвучит, но никто не может бороться с темными тварями так успешно, как это делаю я.

Глеб поднялся с кровати, покачнулся, но удержал равновесие.

– Ты еще слаб, – сказал Рамон.

– Верно. – Глеб повертел головой, поморщился. – Здесь, в городе, я слаб. Но в Гиблой чащобе я снова стану сильным.

– Ты в этом уверен?

– Я такое же дитя Гиблого места, как лысые твари, Рамон. Разве что с другим знаком.

– С другим знаком?

Глеб хмыкнул:

– Ну да. Если они «минус», то я «плюс». По крайней мере, я на это надеюсь. – Глеб повернул голову к комоду и оглядел свою одежду. – Жаль, что ольстра пропала, – сокрушенно вздохнув, проговорил он. – Эта штука здорово меня выручала.

– Твоя ольстра у меня, – сказал Рамон. – Я выкупил ее у боярских охоронцев.

– Выкупил? – не поверил ушам Глеб.

– Да. Это стоило мне всех моих накоплений.

Рамон поднялся со скамьи, прошел к комоду, открыл его и, покопавшись немного, вынул обрез охотничьего ружья. Протянул его Глебу.

– Ратники Добровола боялись брать твое оружие в руки, Первоход. Они считали, что в этой штуке живут злые духи, которых ты приручил.

– И они не ошиблись. – Взяв ружье, Глеб осмотрел его и проверил магазин. – Отлично! Я твой должник, толмач. Может, ты и сумку мою сберег?

Рамон снова повернулся к комоду, порылся в нем и извлек из-под груды вещей кожаную охотничью суму Глеба. Лицо Первохода просияло.

– Рамон – ты просто чудо! Ей-богу, парень, был бы ты женщиной, я бы тебя расцеловал.

Заполучив обратно ольстру и сумку, Глеб заметно повеселел.

– Скажи-ка, толмач, – снова обратился он к Рамону, – а кузнец Вакар еще в городе?

– Да. Добровол и Крысун не тронули его.

– Я так и предполагал. Хорошие кузнецы нужны при любой власти. Он по-прежнему в своем доме?

– Да.

– Отлично. Нанесем ему визит.

Глеб положил ружье и сумку на лавку, прошел, пошатываясь, к своим вещам и принялся медленно одеваться. Некоторое время Рамон наблюдал за ним, потом хмуро произнес:

– Я хочу тебя предупредить, Первоход. В городе многое переменилось. Постарайся не ужасаться тому, что увидишь.

Глеб надел замшевую куртку и так же хмуро ответил:

– Я много лет хожу в Гиблое место, толмач. Меня трудно напугать. И еще трудней удивить. – Глеб застегнул куртку и облегченно вздохнул: – Ну вот, полдела сделано. А теперь, дружище Рамон, помоги мне надеть перевязь.

На улице царили предутренние сумерки. Небо уже слегка выцвело и посерело, однако видно вокруг все еще было плохо. Глеб огляделся. На первый взгляд больших изменений не было. Улочки как улочки, дома как дома.