Джуд Фишер - Дикая магия

Выйдя на улицу, она увидела во дворе бабушку. Казалось, той надоела компания других женщин, и она вытащила свое огромное резное кресло на улицу, чтобы насладиться теплой погодой. Она сидела, подняв лицо к солнцу, золотой поток света разгладил ее глубокие морщины, и сейчас она стала похожа на собственную дочь, а не на дряхлую старушку. Костяная чесалка лежала на ее коленях, а у ног была свалена груда коричневой овечьей шерсти.

Катла улыбнулась. Бабушка выглядела такой умиротворенной. Но при приближении внучки глаза Гесты Рольфсен распахнулись, пронзив ее взглядом.

— Мне что, уже и глаз нельзя на миг сомкнуть, чтобы никто не мешал?

— Извини, ба. Я ухожу.

Скрюченная рука старухи резко поднялась и со скоростью атакующей змеи ухватила запястье Катлы.

— Можешь остаться здесь, раз уж ты потревожила мой покой. Садись, детка. Ты заслоняешь солнце.

Катла уселась, скрестив ноги, прямо на земле.

— Почему ты сидишь здесь, ба, а не в доме с остальными? Неужели они так устали от твоего острого языка, что выпроводили тебя с креслом и со всем прочим?

— Вот дерзкая девчонка! Я не могла больше вытерпеть сидения с прялкой и большой кучей шерсти в этой мрачной комнате, тем более что Магла Фелинсен без остановки пищала про то, как засолка рыбы портит ее прекрасную кожу. До чего ж гадкая девка. Как будто кто-то вообще глянет на нее, с ее-то огромным носом и коровьими глазами!

— Бабушка!

Геста Рольфсен скривилась.

— По правде, дорогая, я просто не могу долго находиться рядом с твоей матерью, по крайней мере сейчас. Мы все по-своему переживаем это горе. Но я лучше буду горевать здесь, на воздухе, чем смотреть, как Бера изо всех сил пытается сдержать слезы. Я так и жду, что она вот-вот лопнет по швам, прямо как одна из проклятых богом лодок Мортена Дансона.

От такого сравнения Катле стало не по себе. Но если уж бабушка завелась, теперь ее не остановишь.

— И этот злодей — все время приходит и ест, то тушеное мясо, то хлеб возьмет. И даже не спрашивает разрешения, не говоря ужо том, чтобы поблагодарить! Просто пялится на нас и уходит. А Аран ему тоже ничего не скажет, потому что боится, что тот прекратит работать над своим проклятым кораблем, а от этого твоей матери становится еще хуже. И ничего удивительного. Если бы мой муж вынашивал такой дурацкий замысел, потеряв в результате сына, я бы вышвырнула его прочь и объявила наши супружеские клятвы недействительными.

В первый раз Катла не знала, что сказать. Ее родители едва разговаривали, мать ходила тихая и поникшая, только покрасневшие глаза выдавали ее страдание, отец тоже бродил тенью, а ночевал в амбаре. Молчание затянулось. После слов бабушки Катла чувствовала себя слишком маленькой и глупой, чтобы иметь собственное мнение. Она уже собиралась встать и пойти к гавани, чтобы половить крабов, но Геста сказала:

— Вместо того чтобы рассиживать здесь, могла бы сделать что-нибудь полезное.

Она протянула Катле чесалку, потом откинулась на спинку кресла и снова закрыла глаза, повернув лицо к солнцу.

Катла подняла ком шерсти, поморщив нос от неприятного запаха, и стала чесать ее. Вскоре, несмотря на все ее усилия, шерсть превратилась в лохматую спутанную массу. Бормоча про себя проклятия, Катла отшвырнула ее и взяла другой ком, поменьше. Но сколько бы она ни старалась, шерсть упорно сопротивлялась ей, цеплялась за пальцы и путалась на зубьях чесалки.

— Сур тебя побери! — Бабушка очнулась и закудахтала. — Что ж ты делаешь, безрукая, хочешь, чтобы меня отругала твоя мать?

Катла печально улыбнулась.

— Кажется, я не унаследовала ни одного из ее талантов.

— Ты похожа на нее гораздо больше, чем тебе кажется.

— Правда? — Мысль показалась Катле невероятной. — А я считала, что мне достались от нее только волосы.

Даже в нынешнем своем печальном состоянии Бера вела хозяйство по строго заведенному порядку, управляясь со всем так же легко, как Сильвия Легкая Рука. Катла закрыла глаза, внутренним взором увидев гимнастку, описывающую дугу в последнем прыжке, который закончился в темных водах океана.

— И характер тоже. И ужасная нетерпеливость. Беру ничему невозможно было научить: она всегда была уверена, что все знает без всяких указаний. Она тоже была девчонкой-сорванцом, как и ты. Я думала, она никогда не остепенится, не выйдет замуж. Ей казалось, что никто не достоин ее: ни Гор Ларсон, ни Джоз Кетильсон, ни даже Ларе Хоплисон, хотя его отец оставил ему в наследство самую большую ферму по эту сторону от Халбо. Помучила она их всех. Пока не появился твой отец.

Катла обхватила руками колени. Мысль о том, что ее мать — всегда такая строгая, хозяйственная — могла быть девчонкой-сорванцом, не укладывалась у нее в голове.

— Его она тоже хотела отшить?

Геста Рольфсен тихо засмеялась.

— Бедняга Аран, он не знал, во что влип. Если уж ему что-то приглянулось, он только об этом и будет думать до тех пор, пока не заполучит. Ездил за ней на своем пони день за днем, его ноги свисали до земли, так что он мог просто идти. Иногда она выскакивала через заднюю дверь и убегала в холмы, исчезала, как фея, а он ждал до тех пор, пока не истощалось терпение. А иногда плела венки из ромашек и надевала на него. Бедняга даже не сопротивлялся. Он любил ее до безумия, а она все продолжала твердить ему «нет». «Он красивый мужчина, — сказала я ей однажды, — подумай, какими красивыми будут ваши дети, к тому же он сильный и знает свое дело». Но она ответила тогда, что не хочет детей и что она сама сильная и знает свое дело не меньше его. Разве она меня слушала? Я как будто с истрийкой разговаривала, она совсем не обращала внимания на мои советы.

— Ты хотела, чтобы она вышла за него замуж и была счастлива?

— Твой отец — хороший человек, несмотря на все его навязчивые идеи.

— Я знаю.

Какое-то время они молчали. Облако заслонило солнце, и стая скворцов, громко хлопая крыльями, сорвалась с деревьев, окружавших двор. Катла собрала все свое мужество.

— Бабушка!

Старая женщина сразу же заметила перемену в голосе внучки. Она открыла глаза и устремила прямой взгляд на лицо Катлы.

— Мужчина?

Катла покраснела. Потом кивнула.

Геста Рольфсен наклонила голову набок, глаза ее сверкали, как у ястреба, осматривающего свою территорию.

— Поначалу я думала, что это из-за тоски по брату ты выглядишь такой тусклой. Но потом я решила, что есть что-то еще.

— Я любила Халли всем сердцем.

— Я знаю об этом, милая. Мы все его любили. Он был очень похож на отца.

Две большие слезы покатились по щекам Катлы. Она не могла больше сдерживать чувства, которые разрастались в ней с самой трагедии. Слез было много, будто вся вода, обрушившаяся на «Снежного Волка», выливалась теперь из нее. Бабушка крепко прижала ее к себе и стала раскачивать вперед-назад. Ферг прибежал к ним с поля и начал бегать вокруг, опустив хвост и издавая озадаченный визг. Наконец Катла выдохнула: