Ника Ракитина - Легенда о заклятье

В шесть часов утра женщина под густой вуалью постучала в двери его дома и, сунув заспанному слуге свернутый пергамен с наказом немедленно вручить хозяину, исчезла. Через пять минут Верней уже держал в руках разрешение посетить тюрьму за подписью губернатора и печатью и дивился только, как удалось Анне так скоро управиться. А уже через четверть часа он сопровождал к «Трудхен» простолюдинку в грубом плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Там они показали стражнику документ, услыхали, что нечего бродить по ночам и будить порядочных людей, сунули малую мзду и все же были проведены в узилище. Пираты, лениво позвякивая цепями, смотрели на незваных гостей. Сторож повыше поднял фонарь, хотел сказать что-то, но тут женщина, коротко вскрикнув, упала на руки своего спутника. Сторожу пришлось, заперев решетку, бежать за водой. Когда он вернулся, женщина лежала у стены на охапке гнилой соломы, а один из заключенных, стоя на коленях и держа ее руку, твердил: "Бедная сестра…"

Сторожа растрогало это проявление чувств, и он, отдав воду, не слишком прислушивался к разговору. Да и разговор весь состоял из невнятных восклицаний и вздохов. Главное было сказано прежде.

Через несколько минут посетители распрощались. Женщина вышла, пошатываясь, тяжело опираясь на руку спутника, на пороге пробормотала:

— Я приду… еще…

И больше уже не произнесла ни слова.

Когда они на квартал удалились от тюрьмы, "бедная сестра" привалилась к стене дома и разразилась хохотом.

— Вы с ума сошли! — Верней заслонил ее от чужих взглядов. — Пойдемте, ради бога!

— Я не могу, — отозвалась она сухо. — Ноги не держат. Но вообразите, какое лицо будет у Хименеса, когда он все увидит!

— Кармела, очнитесь! Да что с вами?..

— Вы не понимаете, Верней. Вы ничего не понимаете…

Она оторвалась от опоры, шатаясь, пошла вперед. А Верней подумал, что, пожалуй, переоценил ее выдержку. И не стоило ей сообщать ничего. Обошлись бы. И почему-то вздохнул.

В то утро набережная была запружена людьми. С башен форта, с балконов, с чердаков и крыш гроздьями свисали зрители. Карета с заключенными с трудом прокладывала себе путь в толчее. Пробуя расчистить путь, надрывали плечи и глотки стражники. Рвались со сворок, надрывно лаяли псы. Губернатор Хименес, сидя среди придворных и чиновников на балконе дворца, в подзорную трубу разглядывал "Святой Барнард", замерший на ровной глади Меской бухты в трех кабельтовых от берега.

— Ах, отчего он так далеко? Мне ничего не видно, — пискнула одна из дам, поджимая губки и энергично обмахиваясь веером. — А где красавица Мадлон?

— Тише, душечка, — фыркнула ее разряженная соседка. — Мадлон объявила, что не намерена смотреть на подобную жестокость.

— Это непатриотично!

К Раулю, звякая шпорами, протиснулся дон Франческо Лосада, любимец Республики, отягченный регалиями и чинами, как собака блохами. Пост губернатора Месы благодаря запредельным интригам однако ему не достался, отчего этот блестящий военный, горбоносый любимец дам был очень и очень раздражен.

— Видали, что творится? Я распорядился расставить на крышах мушкетеров. Но все равно их попытаются отбить.

— Разве не этого мы добивались? — жестко спросил Хименес.

Дон Франческо неуловимо улыбнулся:

— Вы плохо представляете, каков здешний народ. Зря вы не вняли моему совету.

— Удушить узников в камере и посадить в карету полицейских? Этого не случится, пока я здесь губернатор, — сухо отрезал Рауль.

— Именно «пока»…

Толпа клубилась внизу. Но никто даже движения не сделал, чтобы освободить пиратов. Что-то не связалось. Ялик с казнимыми и конвоем успел отделиться от пирса и под ровные взмахи весел понесся к шлюпу. Радостно серебрило воду, высвечивало резкий силуэт "Святого Барнарда" утреннее солнце, от мачт и высоких бортов ложились длинные тени. "Унылое судно, последний приют…" — пробормотал кто-то из гостей. Губернатор наклонился к балконному ограждению. Поднял руку с платком. По взмаху ударит пушка форта и свершится казнь. Рауль медлил.

Потом устало махнул рукой.

Белый дымок взвился над фортом, глухо рявкнуло. На площади затаили дыхание. И увидели, что на реях "Святого Барнарда" распускаются паруса.

Замешательство оказалось недолгим, корабли меской эскадры почти сразу вышли в море, Хименес лично возглавил погоню. Дон Франческо, прощаясь с чиновниками, желчно заметил, что предвидел подобное и что погоня едва ли окажется удачной. Он оказался пророком. Вернувшиеся к вечеру корабли привезли весть о том, что шлюп-эшафот, совершенно пустой, был найден за Новосветским мысом. На шлюп пересадили дюжину матросов, поставили паруса, но едва рулевой повернул колесо, раздался взрыв. Матросы погибли, огонь перекинулся на оказавшийся слишком близко «Корнвол», его потушили с трудом. Отослав «Корнвол» и еще два корабля для охраны города, остальную эскадру губернатор бросил на поиски пиратов. Впрочем, моряки не сомневались, что грозные осенние бури, время которых уже наступало, заставят прекратить поиски. Меса смеялась.

АМАРГО.

У Христа был Иуда. Кто предал Кармелу, осталось неизвестным. Их было шестеро в кабачке Сабины Вернье, подружки длиннорукого трепача Венсана, и они едва осушили по кружке саморского, когда ворвались гвардейцы…

— Пли! — заорал дон Франческо, уклоняясь от запущенного табурета. Прозвучал залп, кабачок наполнился грохотом.

— Какое «живыми»! Стреляйте! — орал дон Франческо надсадно. — Дьявол!

— Стоять! Всем стоять! — губернатор Хименес, взмахнув клинком, прыгнул на середину. Стрельба на миг прекратилась.

— Вы обречены!

Венсан громко хмыкнул.

— Выдайте Кармелу и уходите. Вас не тронут, слово…!

Пуля, просвистев над плечом Рауля, выбила щепу из кровельного столба. Бой возобновился. Клинки скрещивались в пороховом дыму, гремели выстрелы, горело разлитое по стойке ламповое масло. Кармела рвалась к Хименесу. Она давно уже бросила разряженный пистолет, чья-то шпага задела ее плечо, собственная переломилась у рукояти, и пиратка схватила кочергу, нанося ею размашистые удары. От нее с воплями шарахались свои и чужие. Клинок Хименеса лопнул, кочерга пошла на замах… Рауль отшатнулся с внезапным криком:

— Анхела!!..

— Кармела Кейворд!

Ее глаза полыхнули, губы сжались, грудь вздымалась в тяжелом дыхании. Они двое были неподвижны среди боя — Кармела и Рауль, бой обтекал их, точно они были тут одни…

— За-щи-щай-тесь!!

Ее рванули сзади, их разделили, чьи-то сильные руки уносили ее от грохота в темноту. За спиной рухнуло тяжелое и сделалась тишина.

— Идем, скорее, — раздался в темноте дрожащий высокий голос Сабины. Что-то зашуршало, мигнула свеча.

— Кто… здесь? — спросила Кармела, запинаясь, ее трясло.