Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – конунг

Я вздохнул, не зная, как объяснить, что вообще-то нет единого стандарта для ширины железнодорожной колеи. На Западе взяли размер между колесами обычной телеги, но когда к русскому царю пришли наши инженеры с вопросом, какой принять стандарт в России, вот, дескать, на Западе принята стефенсоновская колея, но вообще-то узковата для России, не сделать ли шире… Шире, удивился резонно Его Величество, на хрен! И потому теперь в России железнодорожная колея на девять сантиметров шире международной.

– Основания веского не было, – ответил я, – но у нас редко когда что-то создается… заново, что ли. Расстояние между рельсами – это расстояние между колесами, что пойдут по ним. А между этими колесами абсолютно то же самое, что у привычных нам телег. Так что особенно не придется перестраивать промышленность. На рельсы поставим те же телеги с той же привычной тележной осью. У колес только чуть-чуть изменим краешек.

Он посмотрел на меня несколько странно, где восторг и сомнение перемешались, покачал головой.

– Ох, ваша светлость, – произнес он с тяжким вздохом, – вам бы к нам в монастырь… Такая светлая голова, а пропадает всего лишь на королевском троне!

– Не пропаду, – пообещал я. – Я почти монах, даже обет безбрачия блюду. Ну, служанки и прачки не в счет, как вы понимаете.

Он отмахнулся.

– Да кто обращает внимания на такие пустяки? О них даже в исповеди не упоминают. Ладно, будем придерживаться строго этого стандарта. Я о рельсах, как вы понимаете.

– Да-да, – согласился я. – Я тоже подумал именно о рельсах. Духовные люди, не какие-нибудь все прочие!

К нам подбежал суетливо невысокий, но крепкий монашек, поклонился, но без всякого смирения, глаза блестят от любопытства, весь дергается от жажды одновременно быть там, здесь и еще где-нибудь.

– Ваша светлость, заканчивается смесь из ракушек!

– Забивайте под шпалы гальку, – распорядился я. – Мелкие камешки и вообще все, что не гниет и не размывается дождями.

Он поклонился.

– Все понял. Будет сделано!

Отец Удодерий посмотрел ему вслед.

– Горят рвением… Но дело больно новое, будут ошибки.

– Будут, – согласился я. – Но все-таки старайтесь, чтобы тележка не соскакивала с рельсов. Поднимать непросто, особенно груженую. И следите особо, чтобы не размыло дорогу.

– Да, ваша светлость…

Вторую партию рельсов сгружали уже не монахи, а рабочие, а я вернулся в хитро скрытый склад, пересчитал рельсы. Увы, до Геннегау не хватит. В этом отсеке запас только для ремонта. Кроме рельс, два ящика с костылями, накладками для соединения рельс, прочей необходимой мелочью, но все именно ремонтное, для экстренной помощи, а выплавляют металл и делают рельсы в другом месте… которого теперь нет. Как и того места, где изготавливали паровозы, как их ни назови.

За два захода вывезли оставшиеся рельсы, костыли и накладки. Тележку сумели провезти по только что уложенным рельсам, что вызвало бурю восторгов.

Однако отец Удодерий и отец Силеверстиус рассматривали рельсы с самым озабоченным выражением.

– Ваша светлость, – сказал осторожно отец Удодерий, – вы думаете то же самое?

– Вы о том, что мало? – спросил я.

Он кивнул.

– Хватит на довольно большой участок, но насчет Геннегау нечего и думать. Однако меня тревожит другое…

– Как сделать еще?

– Да, – ответил он со вздохом. – Если собрать всех кузнецов города, откуют одну за неделю-другую. Но, боюсь, качество будет намного ниже.

Отец Силеверстиус проговорил глухо:

– И не в жисть не выдержать такие формы…

Я помолчал, оба выглядят подавленными техническим совершенством вообще-то обыкновенных рельс. Те в самом деле такие, не отличить одну от другой, товар совсем не штучный, а как их делать – непонятно.

– Вы недооцениваете своих собратьев, – сказал я. – И себя. Цистерианцы всегда были лучшими в мире технарями. А сейчас у вас есть зримая задача и образец, который можно пощупать. Оставляю вас, отцы, на неопределенное время. Как вы знаете, хотя у человека нет ничего, кроме души, но почему-то приходится заниматься и такой хренью, как завоевание территорий или общение со знатными дураками!..

Они перекрестили меня вдогонку, божья собачка помахала им хвостом, и мы втроем понеслись в сторону Геннегау.

Я зарылся мордой в гриву и терпеливо пережидал бешеную скачку, как называю из-за неимения других терминов, но это не скачка в привычном смысле, когда при каждом прыжке подбрасывает, потряхивает, бьет снизу в задницу…

Ветер дует со стороны города, Зайчик сбросил скорость, как только я увидел высокие белые стены и ощутил смердящий запах жареной рыбы на оливковом масле, ее готовят на больших сковородах чуть ли не на каждом углу. В воротах толчея груженых повозок, камни уже нагреты солнцем, стражи прикрывают глаза козырьком ладони, всматриваются в каждого въезжающего, передо мной стукнули копьями в землю.

– Ваша светлость!

Я помахал рукой.

– Бдите, бдите…

Перед королевским дворцом оруженосцы укрывают ярко-красной попоной коня графа Ришара, затем вскинули ему на спину тяжелое рыцарское седло с высокой спинкой, а сам граф довольно бодро спустился по ступенькам, уже в блестящих доспехах, только шлем гордый доверием паж преданно несет сзади.

– Ваша светлость, – сказал он церемонно.

– Граф, – ответил я с поклоном, мы же на людях, церемонии неизбежны. – На прогулку или охоту?

Он растянул губы в хищной усмешке.

– То и другое, ваша светлость. Пора в Брабант. Надо осмотреть войско, распределить, кому что и как, а еще и зачем. Неразберихи в таких делах много. Вас когда ждать?

– Как только подтянутся последние обозы.

Он кивнул.

– Да-да, мои дивные кони, которыми я так бахвалился, сильно уступают вашему черту, а еще коню сэра Ульриха. Ладно, догоните, когда вам будет удобнее.

Я соскочил на землю, мы обнялись, от графа уже заранее пахнет дорожной пылью и удалью приключений.

– Не завидуйте, – сказал он серьезно. – Постарайтесь переложить побольше дел на плечи помощников.

– Да где их взять?

– Это трудно, – согласился он. – Но как иначе?

– Граф, вы же справляетесь?

Он усмехнулся.

– Один? Не-е-ет, я ищу и нахожу тех, кто умеет некоторые вещи делать лучше меня. Но, конечно, общее руководство не упускаю.

Я открыл и закрыл рот.

– Да-а, как-то я даже не подумал. Мне казалось, граф, вы только на поле сражения… Но вообще-то большой разницы нет, у нас сраженья каждый день и час.

Ему подвели коня, он вставил ногу в стремя, оруженосцы дружно помогли ему подняться в седло. Граф весьма довольный, все еще обходится без седального камня, многие молодые и полные сил без него не могут, быстро разобрал повод и вскинул свободную руку.