Сэм Энтховен - Черная татуировка

Джек пристально посмотрел на нее. Он не задумывался об этом, но это действительно было так. Все то время, которое он провел в аду, все время с тех пор, как все началось, равнялось всего нескольким дням по часам реального мира. А Эсме вступила в борьбу еще тогда, когда он не родился.

Неожиданно она улыбнулась.

— Я начну учиться жить, — сказала она. — Вот что я буду делать дальше. И возможно, вам стоит заняться тем же самым. — Она обернулась к Чарли. — Особенно тебе.

— Ага, — пробормотал Чарли, опустив голову. — Наверное.

— Мне нужно идти, — сказала Эсме, подошла к Джеку и неожиданно для него быстро обняла. Положив руки ему на плечи, она посмотрела ему в глаза и спросила: — Увидимся?

Джек густо покраснел, но сумел не отвести взгляд.

— Конечно, — пролепетал он и почувствовал себя в высшей степени глупо.

— Ну пока, — сказала Эсме Чарли и Номеру Первому.

И исчезла.

— Мне тоже пора, — сказал Номер Первый. Не обращая внимания на Чарли, он посмотрел на Джека. — Приятно было познакомиться.

— Спасибо, — удивленно сказал Джек.

Улыбнувшись Джеку, Номер Первый кивнул и зашагал прочь.

А потом Чарли и Джек посмотрели друг на друга.

— Ну, — наконец сказал Чарли, — вот и все, наверное. Только надо еще придумать, что моим предкам рассказать.

— Ага, — кивнул Джек.

Он почувствовал странное опустошение. Даже, пожалуй, что-то сродни разочарованию.

— На метро поедешь? — спросил Чарли.

— Конечно.

— Само собой, не так быстро, как телепортация, но до места все-таки добираешься.

— Ну да.

— Тогда пошли.

Мальчики вышли на дорожку и направились к ближайшей станции подземки.

Они не оглянулись назад.

Три недели спустя Джек пошел в школу. Он сидел у окна на сдвоенном уроке истории.

Джек терпеть не мог сдвоенные уроки истории. Первые десять минут он занимался тем, что рисовал рамочку из коротких штрихов на своей тетрадке. Потом он принялся перечеркивать эти штрихи. По его подсчетам, примерно через пять минут пройдет восьмая часть сдвоенного урока, а значит, до конца останется еще куча времени.

Настроение у него было паршивое. «Ну в самом деле, — думал он, — разве можно меня за это ругать? Сидеть тут почти два часа, слушать всякую дребедень о Тюдорах и Стюартах — разве это может сравниться со спасением Вселенной?» Ну и, кроме того, никто про это ничегошеньки не знает — ведь он никому ни о чем не мог рассказать. Да если бы даже нашелся кто-то, кому он смог бы поведать о своих приключениях в аду, он бы не знал, с чего начать. Вы только представьте себе, как вы начинаете втолковывать кому-то, будто вы знаете, что ад существует, ибо вы там побывали и познакомились с Богом (и тем богом, который сотворил Бога). И что Вселенная жива только благодаря тем решениям, которые вы приняли, и действиям, которые вы предприняли. Ага, попробуйте — поглядите, кто вам поверит.

Сначала Джек радовался тому, что вернулся домой, а уж про его родителей и говорить нечего. Они легко поверили в его выдумку, будто они с Чарли сбежали из дома вместе и провели несколько дней в гостинице. К своему изумлению (возможно, это было как-то связано с его встречей с Драконом), Джек обнаружил, что теперь опять способен есть нормальную пищу, а не только кашку, поставляемую чинджем, и это тоже не могло его не радовать.

Но потом, довольно скоро, у него возникли проблемы.

Он стал рассеянным. У него было такое ощущение, словно между ним и миром стояла стена из прозрачного пластика. Он ловил себя на том, что ходит будто в тумане и все делает в своей обычной жизни четырнадцатилетнего подростка, как робот, а может быть, как кукла. Постепенно он начал понимать, что с ним такое.

Ведь не каждый день становишься героем приключений.

Вот что означает «типично», думал Джек. «Типично» — это вовсе не то, что ему постоянно не везет, — в это он больше не верил. Типичной, по-настоящему типичной была истина: какие бы с тобой ни происходили чудеса, в каких бы ты ни побывал невероятных приключениях, все равно потом приходится возвращаться к реальности: ходить в туалет, мыть посуду, сидеть на сдвоенном уроке истории — хотя, если бы не ты, изучение деяний Тюдоров и Стюартов (так, по крайней мере, казалось Джеку) было бы еще более бессмысленным. И это, решил Джек, было бы еще хуже.

Ну вот. Прошло пять минут. Он уже заполнил штрихами всю рамочку, нарисованную по краю тетрадки. «Ну и что теперь? — тоскливо думал Джек. — Может, раскрасить ее?»

Его раздумья прервал тихий стук в окно.

Джек повернул голову. По другую сторону стекла, на подоконнике сидело маленькое пушистое существо, похожее на летучую мышь. Глаза существа закрывали большие очки с темными стеклами. Оно помахало Джеку лапкой.

Джек медленно обвел взглядом класс. Мистер Хильдегаст продолжал бубнить о королевских династиях. Все ученики помирали со скуки. Появления чинджа явно никто не заметил.

Джек снова посмотрел на чинджа. Тот отчаянно размахивал крылышками и производил лапками многозначительные жесты.

Значение этих жестов не оставляло никаких сомнений. Джек едва заметно кивнул. Чиндж улыбнулся, поклонился и исчез с подоконника.

Джек отвернулся от окна и поднял руку.

— А, мистер Фаррелл! — обрадовался учитель истории. — У вас есть вопрос?

— Простите, сэр, — сказал Джек. — Я просто хотел спросить… Можно выйти?

Выражение лица мистера Хильдегаста стало кислым и суровым.

— Мистер Фаррелл, — спросил он таким тоном, что Джек сразу понял: сейчас последует гневная тирада, — вы всерьез думаете, будто я должен позволить вам прервать мой урок и разрешить вам отвлекать ваших товарищей только из-за того, что у вас проблемы с мочевым пузырем? Вам следовало посетить туалет на перемене!

Некоторые одноклассники Джека недовольно забормотали, другие сдавленно захихикали. Он понимал, что все смотрят на него.

Но ему было все равно.

— Простите, сэр, — сказал он. — Но мне правда нехорошо. Кажется, я что-то не то съел. Мне действительно нужно выйти. Прямо сейчас.

Хихиканье стало громче.

— Господи, мистер Фаррелл, — недовольно проворчал мистер Хильдегаст, — почему же вы сразу не сказали? Ступайте! Ступайте скорее!

— Спасибо, сэр, — сказал Джек.

Смех одноклассников звучал, пока он торопливо шагал по проходу между столами, и стих только тогда, когда за ним захлопнулась дверь.

Он подошел к туалету, вошел в дальнюю кабинку, где было окно, и, открыв его, уселся на подоконник.

— Ну ладно, — сказал он, — было бы лучше, если бы это было что-то важное.

— Я очень рад видеть вас, сэр! — пропищал чиндж, подпрыгивая на лапках с длинными пальцами.

— Я тоже рад видеть тебя, — сказал Джек и не солгал. Ему действительно очень приятно было видеть эту крошечную летучую мышку. — Неплохие очки, — добавил он.