Митчелл Грэм - Пятое кольцо

– Что?

– Я сказал: это не в твоих интересах.

– Ты мне угрожаешь? – спросил герцог.

– Нет.

Первый приступ боли заставил герцога схватиться за грудь. Его трость упала на пол. Дурен закрыл глаза и представил себе человеческое сердце. Он почти что взаправду видел, как оно бьется в груди брата. Наверху были два небольших клапана: один впускал кровь, другой выпускал. «Как просто – нужно лишь закрыть один из этих маленьких клапанов», – подумал он.

Второй удар боли заставил герцога пошатнуться на ногах. Дурен стоял неподалеку и спокойно смотрел, как его брат, задыхаясь, хватает воздух. Раид аль-Мули встал и двинулся к герцогу, но подойти так и не успел. В последние мгновения своей жизни Кайн Дурен понял наконец, что с ним происходило. Его глаза впились в глаза брата. Из последних сил он испустил отчаянный вопль и рванулся к Дурену, пытаясь схватить его за горло. Но у него ничего не получилось: Дурен сделал шаг назад, старый герцог ухватился за отвороты его рубашки и медленно повалился на пол.

Дурен невозмутимо ждал, пока последние признаки дыхания не покинут тело брата, а потом отвернулся и стал смотреть на сад, раскинутый под балконом.

– Что ж… в какой семье не случается небольших неприятностей? – сказал он, ни к кому не обращаясь.

– Вы – чудовище, – прошептал Раид аль-Мули. Дурен смахнул со лба нависшую прядь волос:

– Я знаю.

Элгария, двести миль к югу от Девондейла

Мэтью Люин сидел на берегу реки и смотрел вдаль. Мир, в котором он жил, изменился. Внизу плавно катились воды Рузелара. При слабом мерцании луны можно было видеть отражение оранжевого света костра, горевшего неподалеку. Высоко над его головой звезды поблескивали в теплом ночном воздухе на роскошной черноте неба. Их созвездия были все те же, что и всегда с начала времен, и юноша почувствовал себя бесконечно одиноким перед лицом их вечной неизменности.

Еще неделю тому назад он жил на ферме, на которой провел всю свою жизнь. Неделю тому назад его отец был жив. А теперь в его жизни образовалась пустота, столь сильное ощущение сиротства, что оно грозило совершенно подавить его дух. Его глаза наполнились слезами, которые медленно покатились по щекам. Если бы он остановился вовремя, если бы он совладал с собой, он и его друзья не оказались бы сейчас в таком положении – в диком лесу далеко от дома. Воспоминания мучили его, и он постарался подумать о чем-нибудь другом.

Неподалеку юноша слышал голоса друзей: они негромко беседовали о чем-то. Он был рад, что сидит один в темноте. Легкий звук шагов заставил Мэтью обернуться.

– Я здесь, – негромко сказал он.

– А, вот ты где, – откликнулся отец Томас и подошел к нему.

Когда священник сел рядом, Мэтью отвернулся, а потом уткнул лицо в колени: он не хотел, чтобы отец Томас заметил слезы на его глазах.

– Приятная ночь, – сказал отец Томас.

– Приятная, – согласился Мэтью.

Рузелар лизал свои берега, и оба сидели, прислушиваясь к тихому плеску воды. Высоко над головой Мэтью заметил падающую звезду, мгновенно блеснувшую на небе. Она исчезла за лесом вдали – там, где река поворачивала.

– Все проходит, – помолчав, сказал отец Томас. – Сейчас тебе трудно в это поверить, но на самом деле боль проходит. Не до конца, правда… но жить становится возможно.

– Что же это за бог, если он допускает такое, отец? – спросил Мэтью, у которого горечь вдруг прихлынула к сердцу.

Отец Томас ответил не сразу:

– Не знаю, что на это ответить, Мэтью. Не знаю, почему бог забрал твоего отца, совсем еще не старого, почему он забрал маленького Стефна Дарси, и сына Теда Лейтона, и других… Я всего лишь человек; мне очень хотелось бы знать ответ, но никто из нас не может знать замысел бога, он известен ему одному.

Мэтью снова посмотрел на костер, потом перевел глаза на реку.

– Я порядочно глупостей наделал, – сказал он после долгого молчания.

– Это тебе сейчас так кажется, – ответил отец Томас, – но ничего просто так не происходит. Я всей душой в это верю. Ты не должен себя осуждать.

– Я загубил не только свою жизнь, но и чужие жизни тоже.

Отец Томас глубоко вздохнул:

– Мэтью, послушай внимательно, что я тебе скажу. Ты сделал то, что должен был сделать. Твои друзья свободно выбрали свой путь – и я точно так же. Если ты говоришь, что погубил их жизни, то этим только принижаешь значение их выбора. Ты отвечаешь только за свои собственные действия, а не за поступки других людей. Ты понимаешь меня?

Мэтью кивнул, хотя на самом деле не понимал по-настоящему слов отца Томаса и не верил в них. Оба замолчали. Он еще раз взглянул на небо, а потом на Рузелар. Через некоторое время он взял с земли несколько камешков и принялся кидать их в реку один за другим.

Отец Томас слушал, как они плюхаются в воду. Прошла еще минута, прежде чем Мэтью прервал молчание:

– Мы ведь не на север едем, правда?

Отец Томас обернулся к нему. В темноте можно было различить лишь силуэт лица Мэтью.

– Нет, – ответил он, помедлив. – Мы не на север едем. А как ты это понял?

– На второй день солнце больше не стояло у нас по правую руку, как раньше. Последние пять дней оно у нас слева и немного сзади.

Отец Томас незаметно улыбнулся. Он и забыл о способности Мэтью подмечать малейшие детали и о его сообразительности.

– Ты совершенно прав. Мы изменили курс, и не без причины. На севере нас ждет Эндерон, а в нем – наш друг констебль и суд короля Малаха. Было бы не очень разумно отправиться туда именно сейчас.

– Понятно, – ответил Мэтью. – А куда же мы направляемся?

– В Тирейн, – сказал отец Томас.

– Тирейн? Но чтобы туда добраться, понадобится не меньше двух месяцев.

– Намного меньше, если мы спустимся по этой реке. – Мэтью приходилось слышать, как отец и другие мужчины беседуют о Тирейне, и ему казалось, что Тирейн находится на краю света. Он знал, что этот город – огромный город. Самый большой город, какой ему довелось увидеть за всю жизнь, был Мастрих, который был немногим крупнее Грейвенхейджа.

– Я не понимаю, отец. Как мы сможем спуститься по реке на лошадях?

– На расстоянии примерно дня с небольшим езды отсюда находится город, который называется Элбертон. Большинство купцов останавливаются там, чтобы передохнуть перед дальнейшим спуском по реке и морским путешествием в Тирейн и Баркору.

– Морским путешествием? Мы поплывем за море?

– Да.

Мэтью откинулся на спину, опираясь на локти, и стал смотреть вверх на звезды. Ночь была достаточно ясной, чтобы различить мутноватую полоску света, пересекавшую ночное небо. Однажды он спросил о ней отца Халорона, когда был совсем маленьким. Старый священник объяснил ему, что это не облако, а свет бесчисленных миллионов звезд, рассеянных во вселенной. Это было в тот год, когда отец Халорон умер, а его место занял отец Томас.