Роберт Сальваторе - Демон пробуждается

Мальчик добрел до стола с едой и упрямо подобрал все, что сумел. Затем нагрузил последнюю корзину и понес камни к корыту.

Джуравиль молча последовал за ним. Он хотел довести до сознания мальчика смысл преподанного ему Тантан мучительного урока, но не был уверен, что тот сейчас в состоянии прислушаться к нему.

Из кустов, мимо которых проходил Элбрайн, снова послышалось хихиканье. Он не то что не обратил на него внимания — он даже не услышал его, всецело поглощенный чувством обиды и жалости к себе. Он ощущал себя таким одиноким и потерянным! Что толку от того, что эти злые эльфы в свое время спасли его от великана? Лучше бы они вовсе не появлялись, оставив его на произвол судьбы.

Потом, когда все корзины выстроились рядом с корытом, началась самая тяжелая часть работы. Элбрайн взял один из пропитанных влагой камней и стиснул его над корытом изо всей силы. Выжав из затвердевшего губчатого образования вкусную болотную воду, мальчик бросил его рядом с корзиной и взял следующий камень. К тому времени, когда первая корзина опустела, руки у него ныли от усталости.

Джуравиль подошел к корыту и погрузил в него руки, вглядываясь в цвет жидкости, вдыхая ее аромат. Комбинация болотной воды и млечных камней, как их называли эльфы, создавала самый вкусный сок на всей Короне. Из него эльфы изготовляли вино, квестел ни’тол по-эльфийски, широко известное среди людей под названием «болотного». При чем тут болото, большинство людей понятия не имели; некоторые считали, правда, что после употребления этого напитка у них в голове станет мутно, как в болоте. Среди людей и пробовали-то его немногие, поскольку контакты эльфов с людьми носили крайне ограниченный характер. В основном все сводилось к торговле: иногда эльфам нужны были кое-какие предметы утвари, или же — в единичных случаях — им хотелось послушать песни любимых бардов.

— Неплохо сегодня получается, — заметил Джуравиль, стремясь отвлечь мальчика разговором.

Элбрайн лишь усмехнулся в ответ, взял другой камень и со всей силой сжал его над корытом, рассчитывая обрызгать Джуравиля.

Однако не на того напал — эльф был слишком проворен.

Тем не менее от внимания Джуравиля не ускользнуло, насколько окреп мальчик всего за несколько недель. Может, сейчас лучше оставить Элбрайна в покое, подумал он? Но потом решил, что нужно все же попытаться объяснить ему, что преподанный ему жестокий урок имеет свои положительные стороны.

— Это хорошо, что у тебя есть характер, — сказал он, — но еще лучше, что ты умеешь держать его в узде.

— Не слишком-то рассчитывай на это, — проворчал Элбрайн.

Сказав это, Элбрайн спокойно взял следующий камень, но не стал выжимать его над корытом, а с видом открытого неповиновения зашвырнул в ближайшие кусты. Даже если бы он пошел и отыскал его, жидкость внутри камня считалась бы грязной и не годилась к употреблению.

Джуравиль мрачно посмотрел туда, куда упал брошенный камень. Он пытался взглянуть на все происшедшее глазами Элбрайна, посочувствовать его огорчению и обиде; напомнил себе, какую ужасную трагедию тот пережил совсем недавно.

Все равно — это плохо. Что бы ни случилось в прошлом, сейчас и в будущем такое упрямство может обернуться только неприятностями. Совершенно неожиданно Джуравиль повернулся к Элбрайну и взлетел. Одной рукой он схватил мальчика за волосы на затылке, другой приподнял его голову за подбородок таким образом, что Элбрайн не мог защищаться, несмотря на то что руки у него были свободны. Всякая попытка сопротивления привела бы к потере равновесия. Используя свое преимущество, Джуравиль наклонил голову мальчика над корытом, не заботясь даже о том, что при этом может пострадать драгоценный сок. Дело того стоило.

Он окунул голову Элбрайна в жидкость, поднял ее и окунул снова. На третий раз он удерживал его голову в течение, может быть, нескольких минут. Когда, наконец, Джуравиль отпустил его, тот упал на землю, хватая ртом воздух.

— Я твой друг, — сурово сказал Джуравиль. — Но давай проясним ситуацию до конца. Ты не тол’алфар, ты человек и оказался здесь, в Облачном Лесу, чтобы мы могли сделать из тебя Защитника. Это факт, от которого тебе никуда не деться; обратного пути нет. Если ты не не сумеешь доказать, что достоин дружбы эльфов, мы не сможем отпустить тебя обратно в мир людей, поскольку ты слишком много знаешь о нас.

Элбрайна ужаснула мысль остаться вечным пленником эльфов, но, прежде чем он успел запротестовать, Джуравиль добавил:

— Не сможем мы тебе позволить и остаться.

Что за чушь? Не позволят уйти, не позволят остаться. А что же тогда?..

И тут у него пересохло в горле — он осознал, какой была единственная третья возможность. Если бы не Джуравиль, Тантан запросто и без малейших колебаний расправилась бы с ним, подумал Элбрайн.

Вздрогнув, он молча вернулся к работе, а Джуравиль с тем и оставил его.

Этой ночью Элбрайн сидел на вершине холма, который уже в глубине души считал своим, глядя на звезды, как всегда, один. В сознании вспыхивали и гасли образы прошлого, и время в его воспоминаниях странным образом то растягивалось, то сокращалось: какие-то недели мелькали, точно мгновения, другие тянулись целые столетия. Он пытался сосредоточиться на настоящем, на первозданной красоте звездного неба; пытался проникнуться ощущением вечности. Это естественным образом навело его на мысль о конце человеческого существования — недавняя гибель всех его родственников и друзей была красноречивым тому подтверждением.

Думал он и об эльфах. К ним он испытывал странное чувство. Он не понимал их — то игривых, почти ребячливых, то суровых и даже жестоких. И Джуравиль такой же! Элбрайн считал его своим другом — и, возможно, так оно и было, по собственным, нечеловеческим меркам Джуравиля, — но та ярость и легкость, с которой эльф едва не утопил мальчика в корыте, поистине пугала. Элбрайн полагал, что у него есть основания считать себя воином. В конце концов, он убивал гоблинов, и это несмотря на свой очень юный возраст. Однако ловкость и быстрая реакция эльфов и непостижимая текучесть их движений — все эти качества, с таким успехом восполняющие недостаток их физической массы, заставляли Элбрайна чувствовать себя по сравнению с ними зеленым новичком. Джуравиль, меньше ростом и легче, чем он, подчинил его себе с потрясающей легкостью, лишив мальчика всякой возможности сопротивляться.

Вот в каком положении он оказался — затерянный в этом зачарованном лесу, в полной зависимости от созданий, которых не понимал и от которых у него не было защиты. Сидя той ночью на вершине холма, Элбрайн чувствовал себя так, будто он один во Вселенной, будто мир за пределами долины, напавшие на Дундалис гоблины, жители деревни и даже древние эльфы, среди которых он теперь жил, — все это лишь сон, его сон.