Роберт Сальваторе - Демон-Апостол

Три юных, смертельно бледных лица обратились к рассказчику; взоры широко распахнутых глаз устремились сначала на брата Браумина, потом на Виссенти; тот, уже слышавший эту историю раньше, истово закивал. Брат Кастинагис, однако, покачал головой с таким видом, будто не верил услышанному, а брат Муллахи, казалось, вот-вот упадет в обморок.

— Так поступали далеко не всегда. — Браумин поднял древнюю книгу, а потом перевел взгляд на свечу, заметно укоротившуюся по сравнению с тем, какой она была в начале встречи. — Однако наше время на сегодня истекло. Давайте помолимся о душах тех, кто погиб на «Бегущем».

— Но, брат Браумин… — запротестовал Кастинагис.

— Хватит, — ответил тот. — И знайте: если вы хоть с кем-нибудь заведете разговор о том, что здесь слышали, и об этом станет известно, вас будут пытать, а потом убьют. Вспомните обуглившийся труп магистра Джоджонаха, и у вас отпадут всякие сомнения в этом, а ведь в глазах отца Маркворта преступление нашего дорогого магистра меньше того, во что оценивается разглашение тайны о священном острове.

Браумин опустился на колени и начал молиться. Он знал: образ Джоджонаха, навеки запечатленный в сердцах всех собравшихся в этой комнате, замкнет им уста. И еще — он не сомневался, что ни один из них не опоздает на следующую встречу, которая должна была состояться спустя две ночи.

Этой же ночью происходила встреча совсем иного рода, и сценой, на которой она разыгрывалась, только отчасти был Санта-Мер-Абель. «Иди к нему и выясни, что у него на уме и на сердце, — настойчиво произнес голос внутри головы Маркворта. — Я покажу тебе дорогу».

Голос приказал, и Маркворт послушался. Он сидел в самой уединенной комнате своих апартаментов, в центре начерченной на полу пентаграммы с пятью горящими свечами в ее углах, стискивая в руке гематит и с восторгом ощущая, как магическая связь между ним и камнем становится все прочнее и вместе с ней возрастает его мощь.

Вскоре дух Маркворта вышел из тела и свободно воспарил над ним. Эту пентаграмму он нашел в древней книге «Колдовские заклинания». На протяжении многих столетий книга была запрещена церковью, а все ее копии сожжены, за исключением одного экземпляра, хранившегося в подвальной библиотеке аббатства. Маркворт понимал, почему церковь так поступила: эта книга содержала в себе ключ к огромной силе. Используя пентаграмму, слова почерпнутых из книги заклинаний и одновременно гематит, Маркворт сумел даже вызвать парочку второстепенных демонов.

С помощью этой книги создания подземного мира могут быть поставлены на службу добру, подумал он, глядя на свое неподвижно застывшее тело. Быстрый осмотр соседних помещений и коридоров убедил его в том, что никакая опасность ему не угрожает. Он покинул аббатство, с огромной скоростью полетел на запад и спустя несколько минут оказался уже над южным берегом Мазур-Делавала, на расстоянии примерно восьмидесяти миль от Санта-Мер-Абель.

Вскоре в поле его зрения показались темные здания Палмариса. Дух Маркворта поднялся над городом и поглядел на спящие дома, отыскивая аббатство Сент-Прешес. Найдя его, он устремился вниз и прошел сквозь толстую каменную стену. Маркворт посещал аббатство всего год назад и хорошо помнил расположение помещений; найти личные апартаменты нового аббата ему не составило труда.

К его удивлению, Де'Уннеро ходил по комнате, напряженно стиснув кулаки. На нем была лишь ночная рубашка — он явно собирался ложиться спать, но, как всегда, был полон энергии.

Возьми свой камень души, мысленно приказал Маркворт аббату.

Камень души — так по-другому называли гематит, который монахи ордена Абеля на протяжении столетий использовали для связи между собой. К примеру, один монах мог войти в тело другого и сказать окружающим то, что считал нужным; так и сам Маркворт поступил с Фрэнсисом, когда тот находился на горе Аида. Однако захват чужого тела вообще-то считался делом жестоким и даже отвратительным; определенной связи можно было достигнуть и без него. Если, скажем, у аббатисы Сент-Гвендолин стряслась беда, она могла взять камень души и связаться с Сент-Хонсом или Санта-Мер-Абель, умоляя о помощи. Монахи этих аббатств духовно «услышали» бы слова аббатисы. Но Маркворт, с его вновь обретенной мощью, собирался применить возможности гематита на более высоком уровне — и не сомневался в успехе.

Де'Уннеро остановился и в смятении огляделся по сторонам.

— Кто здесь? — спросил он.

Дух Маркворта приблизился к нему и вошел внутрь его тела — не слишком глубоко, не с целью захвата, но только для того, чтобы Де'Уннеро отчетливо ощутил его присутствие.

Новоиспеченный глава аббатства Сент-Прешес метнулся к письменному столу и ключом, на цепочке висящим на шее, открыл в нем тайное отделение. Замер на мгновение, но потом все же достал гематит, крепко сжал в ладони и довольно быстро тоже покинул тело. Его дух недоуменно уставился на дух Маркворта, который теперь он видел совершенно отчетливо.

— Что это за новый способ общения? — раздраженно спросил дух Де'Уннеро.

— Ты пошел на огромный риск, — не отвечая на вопрос, холодно сказал Маркворт.

— Я не боюсь духов и знаю, кто вы.

— Я имею в виду не нашу сегодняшнюю встречу, а тот случай, когда ты погнался за каретой барона Бильдборо, — объяснил Маркворт.

— С какой стати мы обсуждаем это сейчас? — спросил Де'Уннеро. — Барон умер несколько месяцев назад, и вы с самого начала знали — должны были догадываться! — что я в это замешан. Однако на Коллегии аббатов вы ни словом не упоминали о бароне.

— А тебе не приходит в голову, что у меня были дела поважнее? — возразил Маркворт. — К тому же именно сейчас смерть барона Бильдборо приобретает особое значение.

— Значит, вы говорили с моим посланцем.

— Нет, я просто умею читать между строк, — поправил его Маркворт. — У барона из Палмариса не осталось наследника — очень удачный поворот событий для нового главы аббатства Сент-Прешес.

— И для отца Маркворта, который считал Рошфора Бильдборо своим врагом, — заметил Де'Уннеро.

— Как он умер? — спросил Маркворт. Удивительно, но, несмотря на отсутствие телесной оболочки, было заметно, что дух его собеседника расслабился. На его лице даже промелькнула улыбка, однако ответа не последовало. — Тигриная лапа, да?

— Если угодно.

— Оставь свои игры. Проблема слишком важна.

— Как и проблема Коннора Бильдборо? Или аббата Добриниона? — с хитрой улыбкой спросил Де'Уннеро.

Маркворта удивило такое проявление неуважения. Он сделал этого молодого человека аббатом — что было совсем нелегко. А сейчас Де'Уннеро вел себя так, словно он ровня Маркворту, а не его подданный; и это Маркворту не нравилось, совсем не нравилось.